Царь Дмитрий - самозванец

Но еще более веселья Самозванец любил роскошь и драгоценности, на которые за год своего правления он истратил семь с половиной миллионов рублей, всю казну царскую, собранную правителями предшествующими. Торговцы со всего

мира, прослышав об этой его страсти, стекались в Москву. Даже принцесса Анна, сестра Сигизмунда, прислала ларчик с драгоценностями, предлагая Самозванцу купить их. Заказал он себе и новый престол царский. Был он отлит из чистого золота, обвешан кистями алмазными и жемчужными, в основании его располагались два серебряных льва, а сверху он был покрыт крестообразно четырьмя богато украшенными щитами, над коими сиял золотой шар и искусно сделанный золотой орел. Заказал и новые короны для себя и для будущей царицы. В новом же дворце своем приказал обить тканями шелковыми все стены, изразцами цветными обложить печи, поставить решетки серебряные на те же печи и замки позолоченные на двери. Перед дворцом были поставлены болваны каменные по образцам европейским, на площади же — сооружение, назначение которого для всех оставалось тайной и посему вызывало много споров и слухов разных. Был это огромный ящик, сажени четыре в длину, полторы в ширину и столько же в высоту, поставленный на два ряда колес, снаружи ящик был покрыт затейливой росписью, изображавшей разные хари зверского вида и всякую нечистую силу. Изнутри же вырывался дым и струйки пара. Народ окрестил эту штуковину «адом», ходил кругами вокруг, крестился и приговаривал: «Господи, помилуй нас, грешных!»

Одевался Самозванец тоже пышно, хотя привычное русское царское одеяние не любил, предпочитая польский кунтуш. Непрестанно нарушал и другие обычаи русские, никогда не ложился спать после обеда, ел телятину, русскому человеку не положенную, не ходил в баню, часто пропадал из дворца на многие часы, так что все дворовые с ног сбивались, ища царя и гадая, куда это он пропадает. Ходил слух, что Самозванец переодевается в платье простое и ходит по Москве, желая узнать мысли народа. Лишь потом прознали, что в часы эти занимался Самозванец развратом тайным, теша свое сластолюбие, не пощадил он даже несчастную царевну Ксению, взял ее во дворец свой, а наигравшись, повелел постричь насильно в монахини.

Возмущенные этими поступками богомерзкими, все со-

словия гудели недовольно, но, видно, не переполнилась еще чаша терпения народа русского, для этого требовалось средство сильнейшее. И оно явилось в виде невесты-иноземки!

Еще будучи в Польше, Самозванец связал себя словом с дочерью воеводы сандомирского Юрия Мнишека Мариной. Тогда же он подписал договор кабальный, по которому будущей царице отдавались в полное владение Псков и Новгород со всеми землями и удел этот сохранялся за ней как в случае смерти Димитрия, так и при бездетности Марины. Марина получала право строить в пожалованных ей землях католические храмы, монастыри и школы. Не был забыт и сам Мнишек, ему обещались богатые вотчины в Смоленском и Северском княжествах. ■

Несмотря на воцарение Самозванца, Мнишеки не спешили в Москву, не желая подвергать себя возможным опасностям. Другим их непременным требованием было то, чтобы обручение состоялось в Польше в присутствии короля польского.

Бояре пытались всеми силами воспрепятствовать этому браку и все как один отказались ехать послами в Польшу. Не дала своего благословения и инокиня Марфа, когда же Самозванец приступил к ней с требованиями настоятельными, она в ответ пригрозила, что прилюдно отречется от него, воскликнув: «Ты мне не сын!» — и эта искра, перелетев через стену Вознесенского монастыря, упала на поле народное и долго там тлела.

Невзирая на это, Самозванец снарядил в Польшу посольство великое, объясняя это тем, что послы будут представлять его особу на свадьбе короля польского с австрийской принцессой Констанцией. Послом великим отправился дьяк Афанасий Власьев, а при нем секретарь Самозванца Ян Бучин-ский, которому втайне от Думы боярской было поручено передать воеводе Мнишеку полмиллиона рублей. Кроме того, Мнишеку в подарок везли вороного аргамака в золотом уборе, шубу соболью с царского плеча, саблю, усыпанную драгоценными каменьями, и другое оружие, ковры и меха разные. Еще более дорогие подарки предназначались невесте: жемчуж-

ный корабль, несущийся по серебряным волнам; шкатулка в виде золотого вола, полная алмазов; золоченый слон с часами, снабженными музыкальным устройством и движущимися фигурками; вороха парчи и кружев, перстни и браслеты, ценою общей в сто тридцать тысяч рублей.

Король Сигизмунд, извещенный о тайных происках Самозванца в Польше и раздосадованный неисполнением данных им обязательств, отказался предоставить дворец свой в Вавеле для бракосочетания царя русского с одной из его подданных, равно как и запретил совершать обряд в кафедральном соборе в Кракове. И хотя вся королевская семья, сам король, сестра его, принцесса Анна Шведская, и наследник престола, юный королевич Владислав, вместе с послами германского императора, папы римского, Венеции и Флоренции, почтили своим присутствием свадьбу, обряд на которой совершал сам примас Польши кардинал Мациевский, на собственную свадьбу короля ни послы русские, ни Мнишеки приглашены не были, что было расценено всеми как знак высочайшего неудовольствия.

Даже после официального обручения невеста царская не спешила в Москву. Отец ее, воевода Мнишек, объяснял это в письмах Самозванцу тем, что он набирает отряд жолнеров, который хочет привести на службу царю Русскому. Истинная же причина задержки объяснялась ожиданием благословения папы римского и его разрешения Марине при венчании в Москве принять причастие по православному обряду.

[1606 г.]

Ожидание затянулось на три месяца, в течение которых Москва была возбуждена известием о появлении в низовьях Волги еще одного самозванца, молодого казака Илейки, который называл себя царевичем Петром и сыном святого царя Федора. Вокруг него сплотилась шайка в три или четыре тысячи волжских и терских казаков, которая шалила на Волге, грабя купцов и нанося тем немалый вред торговле нашей. Самозванец, вместо того чтобы приказать примерно наказать разбойников, вдруг послал конкуренту в самозванческой интриге грамоту со словами миролюбивыми, призывая его прекра-

тить разбой и прибыть в Москву вместе со всем своим войском, обещал Самозванец названого племянника пожаловать, казакам вины их забыть, а умелых да смелых взять на службу царскую. Самое удивительное, что самозваный Петр откликнулся на призыв и вместе со всей шайкой своей смирно двинулся к Москве.

Но все это отступило в тень перед известием о приближении поезда Мнишеков к Орше, порубежному литовскому городу. С русской стороны в Лубно их уже ждало посольство встречное во главе с князем Мосальским, который передал Марине новые щедрые подарки Самозванца, воеводе же Мнишеку требуемые им сто тысяч рублей.

Поезд Мнишеков растянулся на две версты. В нем следовали многочисленные родственники Юрия Мнишека, сын его Станислав, брат Ян, племянник Павел, зять Константина Вишневецкого, множество высших вельмож польских: два Тарло, трое Стадницких, Казановский, Любомирский и другие. Кроме того, две тысячи обещанных Мнишеком шляхтичей-жол-неров. У невесты царской свита была не меньше, статс-дамами при ней состояли жены обоих Тарло, гофмейстериной — пани Казановская, им в помощь был целый выводок фрейлин. Особняком двигались великие послы короля польского паны Олесницкий и Гонсевский со свитой немалой. Но более всего поразило встречавших обилие священников католических, иезуитов и монахов-бернардинцев.

Верные древним обычаям гостеприимства, люди русские с радушием искренним приветствовали свою будущую царицу, в каждом городе встречали ее хлебом-солью, свите ее предоставляли дома лучшие, чтобы не испытывала она никаких неудобств в пути, загатили все дороги до самой Москвы, одних мостов через речушки разлившиеся навели более пятисот. Но Марина держала себя заносчиво, капризно, высокомерно и холодно, все ей было не так, все, что попадалось ей на глаза, подвергалось осмеянию и поношению недостойному. Да и внешность ее не могла тронуть сердца народного, была она невелика ростом и очень худа, лицо имела вытянутое, с высоким лбом, нос длинный, тонкий и острый, рот с тонкими