Жезл маршала. Василевский

Глаза у Гали грустно блеснули, и, как показалось Даше, она попыталась это скрыть, прикрыв их ладонью.

   — Живём тихо-мирно, иногда цапаемся, — усмехнулась она.

   — Грех на Оскара обижаться, он любит тебя. Или ты ревнуешь его?

   — Да нет, — смутилась гостья.

   — Что пишет Азар? — спросила Даша.

   — Сегодня звонил из Полярного. Положил Настю в роддом. Твоя мама собирается поехать к ним, чтобы помочь с малышом. Азар просил, чтобы Оскар помог ей с билетом на скорый поезд до Мурманска, а там он её встретит.

   — Зря мама едет на лютый Север, у неё ведь сердце побаливает, — сказала Даша. — Не пойму я свою сестру. Как же другие обходятся без своих матерей? И тоже рожают...

   — У других мужья сутками и неделями не бороздят море.

Даша хохотнула.

   — Ты чего? — не поняла её Галя.

   — Дура она, вот кто моя милая сестра! — небрежно бросила Даша. — Скажи на милость, ради чего она укатила с Азаром на Север? Больна почками, лежала в клинике... Да и Азар хорош гусь. Мог же написать адмиралу рапорт с просьбой перевести его служить куда-нибудь потеплее, в тот же Севастополь! Так нет же, потащил за собой больную жену. Твой Оскар, — уже мягче продолжала Даша, — поумнее Азара. Не поехал в Мурманск, куда ему предлагали, а остался в Москве.

   — Настя красивая, — сказала Галя.

   — Мама очень привязана к ней, — заметила Даша. Правая бровь у неё дёрнулась, словно ей отчего-то стало больно. — А знаешь почему? Настя досталась ей тяжело. Незадолго до родов она пошла купаться на речку, поскользнулась на кладях и упала. Ребёнок едва не родился мёртвым. А меня мама родила, по её словам, легко: я, мол, выскочила из утробы как резиновый мячик!

Галя засмеялась.

   — Хорошее она нашла сравнение! Я поняла, что Мария Ивановна почему-то на тебя сердита?

   — Она недовольна тем, что я всё ещё не вышла замуж и не родила ей внука или внучку, — призналась Даша. — А разве легко найти хорошего человека? На работе я познакомилась с одним инженером. Симпатичный парень, а пошла с ним в ресторан поужинать, так он напился до чёртиков. Скажи, зачем мне такой муж?..

Галя, с минуту помолчав, спросила:

   — Сколько тебе?

   — Ты на десять лет старше меня, что, забыла? — усмехнулась Даша. — Седины-то у тебя вон сколько, будто снег покрыл волосы...

   — А чего мне красоваться? — зыркнула на хозяйку гостья. — У меня есть сын. А ты всё одна, Даша, как во поле берёзка... Рискнула бы, а? Разве мало порядочных мужчин? И с женатым могла бы провести время... Родила бы сына или дочь, и совсем другая бы жизнь потекла у тебя, Дашенька! Пока краса не сошла с твоего лица, подумай, подружка!

Дашу острым шилом кольнули её слова, но она, сцепив зубы, смолчала. Чтобы унять вдруг охватившее её волнение, она взяла со стола очки и стала протирать их платком. Отчего-то затяжелела голова, в ушах появился какой-то шум, а в висках тугими толчками билась кровь. «Надо взять себя в руки и не думать об Оскаре!» — сказала она себе.

Галя бросила на подругу быстрый взгляд, в голове у неё промелькнула мысль: «Чего это она так изменилась в лице?»

   — За совет я тебе благодарна, — произнесла Даша спокойно. — Но принять его не могу.

   — Почему? — не унималась Галя. — Что тебе мешает? Вон сколько в Москве матерей-одиночек. Пойми, Дашенька, годы бегут, и если не нашла себе мужа по сердцу, так зачем же на старости лет оставаться одной? Я бы Оскару родила не только Петра, но по глупости сделала операцию и теперь не могу иметь детей, отчего мы часто с ним ссоримся. А ты здорова, тебе только и рожать.

   — Чтобы иметь от кого-то ребёнка, надо этого «кого-то» сначала полюбить, а уж потом и о ребёнке думать.

Галя рассмеялась, да так, что на глаза навернулись слёзы.

   — Какая же ты наивная, подружка! Ты думаешь, я люблю Оскара? Раньше, кажется, любила, родила ему сына, но теперь... — Она покачала кудрями. — Порой меня тошнит, когда он ко мне прикасается. Может, это у меня с возрастом, не знаю. Но чувства к нему во мне давно угасли...

   — Тогда разведись с ним! — прервала её Даша.

   — Зачем? — пожала плечами Галя. — Развод может отрицательно сказаться на военной карьере Петра. В продвижении по службе Оскар может ему крепко помочь — у него большие связи. Вот Саша Василевский, его друг и земляк, стал в Генеральном штабе Красной Армии большой шишкой, правая рука Шапошникова! Нет, я не могу бросить Оскара. Ради сына буду страдать. Пусть Оскар думает, что я по-прежнему его люблю...

«Ну и хищница! — чертыхнулась в душе Даша. — И как только Оскар её не раскусит? » А вслух произнесла:

   — Я бы так жить не смогла. — У неё всё ещё стучало в висках, хотя шум в ушах пропал и ей стало легче дышать.

   — А знаешь почему? — спросила гостья. — Ты, Даша, ещё не познала материнского чувства. Оно очень сильно, это чувство.

   — А мне твой Оскар нравится, — призналась Даша. — Он красив и умён по-своему, сдержан в эмоциях. Есть в нём что-то такое, отчего у женщины может затрепетать сердце. — Голос Даши был искренним, доброжелательным. — И журналист он неплохой. Как-то я прочла в газете его рассказ о моряках, есть в нём фраза: «Море глухо роптало у каменистого берега, накатываясь упругими белыми волнами». Этими словами он подчёркивает переживания командира корабля, у которого сорвалась торпедная атака. — Даша помолчала. — По-моему, ты излишне строга к мужу. В народе говорят, что когда любишь, то и гора становится долиной. У тебя есть такое чувство?

   — Я же сказала, что раньше было, а теперь нет, — усмехнулась Галя. — И долина мне кажется горой... Я разлюбила Оскара.

В дверях появилась соседка Юлия Марковна — полная поседевшая женщина с добрым смуглым лицом и большими голубыми глазами. Поздоровавшись с Галей, она попросила Дашу переключить городской телефон.

   — Хочу позвонить внучке, — улыбнулась соседка. — Дня не могу прожить, если не услышу её голос. — Она взглянула на Галину: — Как поживает в Ленинграде ваш Петя?

   — Спасибо, Юлия Марковна, у него всё хорошо. Учится на лейтенанта. Как и ваш муж, будет носить морскую форму и кортик.

   — Тяжко мне без моего Тимура Петровича, — пожаловалась соседка. — Похоронила его давно, а душа всё ещё болит. Он был мастером на все руки. Видели в моей комнате маяк? Так это он сделал его. Вот приедет в отпуск ваш Петя, и я подарю ему маяк. Порой включу его, лягу на диван, гляжу, как в темноте мигает он зелёными огоньками, и кажется, будто это Тимур Петрович что-то говорит мне, чего не успел сказать при жизни.

Голос соседки слегка дрогнул. Даша поняла, что она разволновалась, и мигом переключила телефон.

   — Дашенька, я скажу внучке несколько слов и переключу его. — У двери Юлия Марковна остановилась. — Чуть не забыла... Когда вас не было дома, вам кто-то звонил, говорит: «Пригласите к телефону Дашеньку-царицу». Странно, не правда ли?

Даша зарделась.

   — У меня таких друзей нет, Юлия Марковна. Видимо, кто-то не туда попал, — ответила она, стараясь не глядеть на Галину.

   — Я тоже об этом подумала. — И соседка вышла.

Обе молчали, каждая размышляла о чём-то своём.

   — Я пойду, Даша? — первой подала голос Галина. Она встала с кресла. — Уже десятый час. И подумай о том, что я тебе сказала...

Даша кисло улыбнулась:

   — Видно, оставшийся кусок своей жизни я проживу одна. — Она встала и подала гостье пальто. Та оделась и взглянула на себя в зеркало. — А что, разве я плохо выгляжу? — спросила она. — Правда, седина на висках, будто соль морская осела...

Даша подошла к ней близко:

   — Ты и вправду не любишь Оскара?

   — Кому-кому, а тебе, Дашенька, я врать не стану... Живу с ним ради сына, клянусь тебе. Скажу больше. Лет пять назад за мной в Генштабе ухаживал один генерал. Руку и сердце предлагал, а я, дура, отказала ему. «Если, — говорю, — хочешь, давай с тобой покуражимся, и я тебя не разочарую, но разводиться с мужем не буду ». Жену свою он давно похоронил, а детей у них не было. Может, тебя с ним познакомить? Он ещё не такой старенький.