Двое из одной деревни

Сейчас уже трудно восстановить истину - из далекого прошлого дошли только смутные отголоски преданий. Верить ли им? Но когда ничего не осталось, кроме легенд, приходится брать на веру даже слухи из былой, невозвратной жизни.

С чего начать? Начну просто. Жили-были два здоровущих балбеса в убогой деревушке, что неприхотливо раскинула избенки близ дорожного тракта. Один был дворянин Митя Лукин, другой - Ильюшка Байков, его же крепостной, который своего барина почитал верным приятелем, и расставаться они не собирались - дружили! Из родни Лукин имел только дядю, который, опекунствуя над недорослем, нарочно держал его в черном теле, ничем не балуя. Потому-то, наверное, сам жил в Москве, сибаритствуя, держа племянника в забвенной деревне, а крепостного ему дал только одного - словно в насмешку.

Читатель уже догадался, что с одного крепостного сытым не бывать. Тем более что ни пахать, ни сеять они не собирались, а жили как птицы небесные, что Бог подаст - то и ладно! Жили в крестьянской простоте: на одних полатях спали, из одной миски щи лаптем хлебали, одною овчиною укрывались, а кто тут дворянин, кто раб его - об этом не думали, ибо, живущие в простоте, совместно делили свое убожество. И, отходя ко сну, согласно зевали:

- Что-то Божинька даст нам завтра? Хорошо бы дождь хлынул, да грязи развезло поболее, чтобы нам, сиротинушкам, была пожива верная. Ну, спим, братец. Утро вечера мудренее.

Дорожный тракт был всегда в оживлении, одни в Москву, иные в Питер ехали, - вот они и жили, кормясь с путников. Упаси Бог, не подумайте, что Лукин с Байковым проезжих грабили, - нет, они имели кормление с невообразимой гигантской лужи, которая (со времен царя Алексея Тишайшего) кисла и пузырилась как раз посреди тракта, давно закваканная лягушками. Так что, сами понимаете, все кареты или коляски прочно застревали посреди этой лужи, и, бывало, даже шестерка лошадей часами билась в грязи по самое брюхо, не в силах вытащить карету из ветхозаветной российской слякоти.

С первыми петухами Лукин и Байков, зеваючи, выходили на тракт, как на работу, и укрывались под кустами недалече от этой лужи, терпеливо ожидая добычи.

- Во, кажись, кто-то едет, - прислушивался Илья.

- Далеко не уехать, - отвечал Лукин, - и нашей лужи никому не миновать, а нам сейчас прибыль будет.

Точно! Как всегда (уже второе столетие подряд) карета застревала посреди громадной лужи, ямщик напрасно стегал лошадей, из окошек выглядывали встревоженные лица путников, и скоро слышался их вопль о помощи:

- Эй, в поле! Есть ли душа живая? Помоги-и-и-и-те.

Лошади выбивались из сил, а коляска все больше погружалась в грязь, тут Лукин с Байковым вылезали из кустов, и, увидев их кулаки величиною с тыкву, проезжие первым делом не радовались, а пугались, ибо этим парням только кистеней не хватало, да не свистели они Соловьем-разбойником.

- Ну-к, што? - говорил Лукин. - Мы помочь завсегда рады-радешеньки, тока и вы нас, люди добрые, не забывайте.

После такой преамбулы парни