Линч не теряет голову

По сути, именно это и может оказаться единственной и истинной подоплекой Линча: просто влезть вам в голову {15}. Его явно больше заботит проникновение в голову, чем то, что он там будет делать по прибытии. Это «хорошее» искусство? Трудно сказать. Оно кажется скорее — опять же — либо гениальным, либо психопатичным.

12. одна из самых пустячных сцен «Шоссе в никуда», на съемке которой я побывал

Учитывая стремление его фильмов к маленьким городкам, Лос-Анджелес кажется неподходящим место действия «Шоссе в никуда», и сперва я думал, что его выбор продиктован уменьшением бюджета, или является мрачным признаком, что Линч все же продался Голливуду.

Но ЛА в январе оказывается вполне себе линчевским. Куда ни глянь, везде сюрреалистические/банальные противопоставления и интерпретации. К счетчику в такси от LAX приделано считывающее устройство, чтобы платить кредитной карточкой. Или лобби моего отеля {16}, где звучит чудесная музыка на пианино, вот только когда идешь бросить бакс в снифтер пианиста, оказывается, что никто не играет, пианино играет само по себе, но это и не автоматическое пианино, а обычный Steinway с приделанным странным компьютеризированным прибором на клавиатуре; пианино играет 24 часа в сутки и ни разу не повторяется. Мой отель расположен либо в Западном Голливуде, либо у подножия Беверли Хиллс; два клерка у регистрации начинают спорить между собой, когда я спрашиваю, где конкретно в ЛА мы находимся. Спор длится абсурдно долго, пока я молча стою рядом.

В моем номере на балкон ведут невероятно шикарные и дорогие французские двери, вот только балкон ровно 25 сантиметров в ширину и с такой острой решеткой, что подходить не хочется. Не думаю, что французские двери и балкон — запланированная шутка. Напротив отеля находится гигантский красно-голубой молл, высококлассный, с дорогими футуристическими эскалаторами наискосок по фасаду, и все же за три дня я ни разу не вижу, чтобы кто-то спускался или поднимался по эскалатору; молл освещен, открыт и кажется совершенно заброшенным. Зимнее небо без смога, но нереальное, голубое, как знаменитое насыщенно-голубое небо в начале «Синего бархата».

В ЛА есть уличные музыканты, но здесь они играют на средней полосе, а не на тротуаре или в метро, и люди бросают им мелочь и трепещущие банкноты из проносящихся машин — многие метают с рутинной точностью долгой практики. На средних полосах между отелем и площадками Дэвида Линча большинство уличных музыкантов играли на таких инструментах, как сагаты и цитры.

Факт: за три дня здесь от журнала «Premiere» я встречу двух (2) разных людей по имени Балун [9].

Основная отрасль здесь, судя по всему, парковка машин; даже у некоторых заведений фаст-фуда есть услуга парковки; я бы не против получить контракт с Западным Голливудом/Беверли Хиллс на поставку алой формы парковщиков. У многих парковщиков длинные, сложно заплетенные волосы и внешность итальянской мужской модели с обложки «Harlequin Romance». Более того, все на улицах выглядят до нелепого прекрасно. Все крайне модно и хорошо одеты; к третьему дню я понял, что отличать бедных и бездомных можно по тому, что они на вид носят одежду не на заказ {17}. Единственные незначительно потрепанные люди в поле зрения — суровые латиноамериканцы, продающие апельсины с тележек на тех средних полосах, что не заняты музыкантами с цитрами. Супермодели перебегают четырехполосные улицы на красный свет и им сигналят люди из Саабов цвета фуксии и коричневых мерседесов.

И самый главный стереотип — тоже правда: с любой данной точки обзора в любое время на дорогах видно около четырех миллионов машин, и нет ни одной, не покрытой воском. У людей не только личные номерные знаки, но и личные рамки для номерных знаков. И почти все говорят по телефону, пока едут; через какое-то время возникает безумное, но непоколебимое чувство, что они разговаривают друг с другом, что каждый водитель говорит по телефону с другим водителем.

В первую ночь, пока я возвращался с площадки, мимо нас по Маллхолланд пронеслась Karmann-Ghia с выключенными фарами, и за рулем сидела старушка с бумажной тарелкой в зубах и все же говорившая по телефону.

В общем, суть в том, что Линч в ЛА не вне своей киностихии, как можно было изначально опасаться. Плюс место действия помогает фильму быть «личным» по-новому, потому что ЛА — место, которое Линч и его супруга, миссис Мэри Суини {18}, избрали своим домом. Корпоративный и технический штаб Asymmetrical Productions — прямо в соседнем доме. Через два дома дальше на той же улице — дом, который Линч выбрал для Билла Пуллмана и брюнетки Патриции Аркетт в первом акте «Шоссе в никуда». Он сильно похож на дом Линча, его стиль можно было бы назвать испанским примерно в том же духе, как Гойю можно назвать испанским.

У режиссера фильма обычно несколько помощников режиссера, различные обязанности которых строго установлены голливудскими правилами. Обязанность первого помощника режиссера — максимально сгладить упорядоченное течение жизни на площадке. Он отвечает за координирование деталей, крики «тихо» на площадке, переживания, ругань на людей и играет роль козла отпущения. Это позволяет самому режиссеру оставаться благожелательным и неспешным монархом с популярностью доброго дедушки у съемочной группы, занятым в основном творческими проблемами высокого уровня. Первый помощник режиссера «Шоссе в никуда» — ветеран съемок по имени Скотт Кэмерон в шортах цвета хаки, с щетиной, и выглядит он приятно, но несчастно [10]. Второй помощник режиссера отвечает за расписание, и он же тот, кто составляет ежедневный постановочный сценарий, который обрисовывает производственный распорядок дня и объясняет, кто, где и когда должен появиться. Также есть Второй второй помощник режиссера {19}, который отвечает за взаимодействие с актерами и актрисами и проверяет, что их костюмы и грим в порядке, и вызывает их из трейлеров, когда дублеры заканчивают определять позиции и ракурсы для сцены и все готовы к первой скрипке.

Часть постановочного сценария второго помощника режиссера — что-то вроде схематичного конспекта сцен, которые надо снимать в этот день; он называется «сценарий в одну строчку» или «ванлайнер». Вот как выглядел ванлайнер 8-го января:

(1) Сцены 112 ИНТ МЕРСЕДЕС МИСТЕРА ЭДДИ /ДЕНЬ/ 1 стр

МИСТЕР ЭДДИ {20} ЗАВОДИТ МЕРСЕДЕС, ПИТ {21} СЛУШАЕТ ДВИГАТЕЛЬ.

(2) Сцены 113 ЭКСТ МАЛЛХОЛАНД ДРАЙВ /ДЕНЬ/ ⅛ стр

МИСТЕР ЭДДИ ЕДЕТ НА ПРОГУЛКУ, МИМО БЫСТРО ПРОНОСИТСЯ ИНФИНИТИ

(3) Сцены 114 ЭКСТ МЕРСЕДЕС МИСТЕРА ЭДДИ/ДЕНЬ/ ⅛ стр

МИСТЕР ЭДДИ ПРОПУСКАЕТ ИНФИНИТИ И СПИХИВАЕТ С ДОРОГИ

Эти сцены с машинами, как упоминалось, снимаются в Гриффит Парке, пространстве у подножия Санта Моники размером примерно с Делавэр. Представьте полузасушливый Йеллоустоун, полный хребтов и скал и спонтанных селей грязи и гравия. Передовая команда Ассиметрикал установила то, что называется Базовым лагерем, из дюжины трейлеров, вдоль небольшой дороги между Маллхоланд и Шоссе Сан-Диего {22}, а охрана заблокировала участки на нескольких других дорогах для съемок сцен погонь; здоровяки с рациями и в технически-черных футболках построили в нескольких местах баррикады, чтобы не дать бегунам и случайным водителям попасть в кадр или подвергнуть съемку трюков риску страхового случая. Жители ЛА легко соглашаются отвернуть от баррикад, и выглядят пресыщенными, как нью-йоркцы, съемками фильмов на своей земле.