Всемирный следопыт 1928 № 03

III. В поисках мумий.

Бальзамированные крокодилы?!. Ну, да. Древние египтяне верили в загробную жизнь и старались сохранить не только человеческие трупы, но и тела «священных» крокодилов, быков, кошек, волков, летучих мышей и всевозможных рыб. Они заботились о том, чтобы души, нагулявшись вдоволь по «потусторонним мирам», могли снова найти свою оболочку в целом виде.

Чтобы сохранить тело, особые специалисты вынимали внутренности и мозги, наполняя образовавшиеся пустоты особой асфальтовой массой. Эти консервированные трупы носили название мумий [7]. Мумию клали на полу, с вытянутыми вдоль бедер или скрещенными руками, забинтовывая отдельно каждый член, а затем и все тело — множеством пропитанных соответствующим составом бинтов. После этого, смотря по социальному положению умершего, клали тело либо в деревянный гроб, либо в саркофаг [8]. Бедных хоронили без гробов, попросту закапывая в песок.

Существует много видов мумий. Самые древние находят в Мемфисе. Они черного цвета — и так высохли, что ломаются от прикосновения. Мумии из Тэбэна имеют блестящую желтую окраску, а ногти у них выкрашены хной —

краской, которой доныне красят себе ногти, бороды и усы жители Востока. Самой древней считается мумия фараона Меренре, жившего более четырех тысяч лет назад.

Ныне древние египетские кладбища почти все уже разрыли и уничтожили арабы — раскапыватели мумий. Они безжалостно вытаскивали набальзамированные тела из саркофагов, снимая лишь украшения и ломая и бросая самые мумии. В средние века существовала даже торговля мумиями. Каждый имел право вскрывать гробницы и брать мумии. Лишь при калифе Мухамеде-Али разгром гробниц был воспрещен и торговля мумиями была объявлена монополией правительства. Однако арабы и феллахи продолжали торговлю мумиями контрабандным путем.

Может показаться невероятным, что даже медицина интересовалась мумиями. Алхимики, отыскивавшие «камень мудрости», скупали мумии партиями; их примеру следовали и изобретатели «эликсира жизни» [9]. Растертым в порошок мумиям приписывали чудодейственную силу возврата молодости и продления жизни.

Немецкие и австрийские аптекари привозили к себе через Ливорно и Триест целые транспорты мумий. В восьмидесятых годах XIX в. центнер мумий стоил пятьдесят гульденов золотом [10]. В последние же годы цена за центнер повысилась до пятисот гульденов, потому что мумии стали охотно покупать и для музеев.

Мне очень хотелось ознакомиться с одним из таких древних кладбищ. Заведующий конюшней паши охотно взялся сопровождать меня. Его примеру последовал и Селим.

Было раннее утро, когда в сопровождении двух конюхов мы приехали к реке, где я увидел небольшое гребное судно. На этом судне находился запас восковых факелов и веревок, необходимых для посещения катакомб.

Было чудесное утро. Мы оттолкнулись от берега и выплыли на середину Нила; на противоположном берегу его виднелось селение Макабад, у которого мы скоро и причалили.

В деревне я взял проводника. Без хорошего проводника лезть в лабиринт подземных ходов было более чем рискованно. Заблудиться, задохнуться или погибнуть от жажды и голода — было в таких подземельях обыденным случаем.

За показ подземелья проводник потребовал по сорока пиастров [11] с человека. Это составляло двести пиастров за какие-нибудь два часа экскурсии!

Я предложил ему тридцать пиастров — и мы стали отчаянно торговаться.

— Аллах да простит тебе, что ты не жалеешь бедняка. Я бы на твоем месте заплатил бы триста пиастров! — кричал проводник. — Но у тебя черствое сердце! Так и быть, я возьму лишь сто пятьдесят! Не хочешь? Изволь — сто! И это много? Твоя речь звучит, как камни, когда их бьют один об другой! Что мне делать? Хорошо, я согласен…

Пройдя деревню, мы очутились у подножья крутой возвышенности. Там около куполообразной могилы какого-то кадира, я увидел старца, стоявшего на коленях на молитвенном коврике. Когда он обернулся к нам, меня поразил его почтенный вид. Седая, как снег, борода старца спускалась до самого пояса.

Проводник остановился и отвесил этому патриарху глубочайший поклон скрестив руки на груди.

— Да благословит тебя аллах и да ниспошлет тебе долгую жизнь, о святой старец! Пусть путь твой ведет прямо в рай!

«Святой» старец, прервав путешествие в рай, поднялся на ноги, медленно приблизился к нам, взглянул на нас острым взором и ответил проводнику:

— Благодарю тебя, сын мой! Пусть и твой путь приведет тебя к жилищу пророка! Ты направляешься в подземелье?

— Да. Я должен показать его чужестранцу.

— Покажи же им, чтобы они увидели, как бренно и ничтожно все земное…

Он посмотрел на меня пристально, точно изучая мое лицо.

— Я хотел бы разгадать твои мысли и заглянуть в твое будущее, ибо мне дано это свыше.

Я ответил спокойно:

— Никто не может знать этого.

— Я докажу тебе это. Дай мне твою руку. Я хочу посмотреть, найду ли я в ее линиях то, что читаю в чертах твоего лица.

«Эге! Хиромант! Но кто верит в наше время подобным глупостям»? — подумал я.

Старик взял мою руку и, быстро изучив ее линии, сказал:

— Рука подтверждает все, что сказало мне лицо. Ты сомневаешься?

— Да.

— Я мог бы открыть тебе будущее, но за то, что ты сомневаешься в моей прозорливости, я буду молчать и скажу лишь об одном: мой духовный взор видит сына мести, который хочет уничтожить тебя. Если ты дорожишь жизнью — не езди дальше. Сейчас полнолуние. Останься здесь до ближней четверти. Веришь ты, или не веришь мне — для меня все равно. Пусть аллах напутствует тебя.

Сказав это, старец повернулся, приблизился к коврику, опустился на колени и погрузился в молитву.

Я решил не думать о нем, сосредоточив внимание на экскурсии.

Дорога была нелегка. Она круто вела на вершину плато [12], покрытого кремневыми осколками и скользкими прозрачными кристаллами, преломлявшими солнечные лучи. На плато возвышался холм, в котором мы заметили большое входное отверстие. Мелкие части мумий, полуистлевшие клочья и кости валялись кругом.

— Мы пришли! — объявил проводник.

Конюх заранее позаботился о костюмах, которые были необходимы для лазания по катакомбам. Мы переоделись в полотняные штаны и куртки. Проводник первым вошел в подземный ход и помог нам спуститься.

Селим, «величайшй герой своего племени», при виде узкого прохода заметно притих. По дороге он без умолку врал конюху о том, как посетил уже свыше ста подземных кладбищ. Но с момента входа в пещеру, говорливость его сразу исчезла.

Мы зажгли три факела и взяли по одному. Проход постепенно сужался. Наконец, он сузился настолько, что пришлось ползти.

Проводник пополз первый. Селиму я велел следовать за проводником, а сам устроился сзади. Я не доверял этому жердеподобному малому. Трусость легко могла заставить его повернуть назад. В этих проходах легко заблудиться, и он рисковал бы жизнью.

Через несколько минут нас обдало отвратительным — вонючим и теплым — воздухом. Спирало дыхание. Чем дальше мы ползли, тем ужаснее становилась вонь.

— Аллах-иль-аллах! [13] — вздыхал сзади меня конюх. — Что это за проход? Может быть, он ведет в самый ад? И зачем людям лазить по этим проклятым подземельям, когда наверху светит солнце и есть вдоволь чистого воздуха!

Вскоре проход стал еще уже. Приходилось ползти на животе. До меня доносились стенания Селима: