Искатель, 1996 №5

— Пока еще мы не вырвались отсюда, — сказал Кори.

Он оглянулся назад: уж нет ли там кавалькады машин, преследующих их «шкоду». Прошлое и настоящее смешались в его памяти. Теперь он снова сидел в машине, которая везла их, скорее всего, в безопасное место, но в любой момент дорога впереди могла оказаться заблокированной. Давно или недавно это было — он и Гиллель вот так же ехали в машине, а потом на дороге лежали трупы их спутников и спасителей?

— Мы хотели сначала перевести вас в посольство США, но боялись, что вы никогда не сумеете больше выйти оттуда, не будучи тут же арестованы. Тогда было решено вызволить вас иным путем.

— Не понимаю, как я позволил втянуть себя во все это. Уж не сплю ли я? Из университетской лаборатории попасть в чехословацкий автомобиль и ехать в какой-то городок, о котором я никогда в жизни слыхом не слыхивал.

Вендтланд зажег сигарету:

— Не улетел бы ваш друг ни с того ни с сего в Копенгаген — не ехали бы мы сейчас по чехословацкой проселочной дороге. Если у каждого из нас есть неплохой шанс получил, свою пулю, то ответственность за это лежит на нем. Эго вы заварили всю эту кашу. Вы не добровольно участвуете в этой войне, и вас никто не призывал на нее, вас просто несет по течению. Для меня же война никогда не кончалась и никогда не кончится. Это часть моей жизни.

— Может быть, вам нравится опасность, — сказал Гиллель, вполне спокойный с тех пор, как они сбежали из отеля. — «Kein schomen Tod qibt's auf der Welt, als wer vom Feind arschlaqen».

Немецкое произношение Гиллеля было безукоризненно. Вендтланд с любопытством взглянул на него:

— На свете краше смерти нет, чем смерть от рук врага, — перевел Вендтланд. — Где вы учили немецкий?

— Весьма неортодоксальным методом и чрезвычайно быстро, — ответил Гиллель и улыбнулся. — Однако не стал бы рекомендовать его другим.

Голубые прусские глаза Вендтланда заблестели:

— Наконец-то я получил хоть какую-то положительную информацию от доктора Мондоро. Вы больше не можете отрицать, Кори, что ваши методы дали положительные результаты.

— То, что Мондоро способен произнести по-немецки несколько фраз без иностранного акцента, еще ничего не доказывает, — сказал Кори. — На такое способны и попугаи. Чем больше углубляешься в науку, Вендтланд, тем сильнее одолевают тебя сомнения. Несомненно лишь то, что не существует абсолютных доказательств чего бы то ни было.

— Будь по-вашему, Кори, — улыбнулся Вендтланд.

«Шкода» свернула на какую-то грязную дорогу и остановилась. Вендтланд быстро вышел из машины, осмотрелся и, постучав в стекло, предложил остальным следовать за ним Они укрылись в небольшой березовой рощице. Стояли молча. Яркий свет луны время от времени прорывался сквозь тучи, и тогда казалось, что луна стремительно катится по небу. Потом из-за низко нависших облаков до них донесся тихий стрекот пропеллера.

Водитель «шкоды» осветил фарами луг, «шкода» поехала по неровной дороге, трясясь на ухабах и показывая пилоту, где приземлиться. Самолет шел на посадку, хлеща траву рискованно кренящимся крылом и винтом Вендтланд с неожиданной для его лет прытью побежал к севшему самолету.

Погасив фары, «шкода» быстро скрылась в темноте, укатив по проселочной дороге.

Спустя некоторое время все трое пассажиров разместились в самолете, который взлетел, круто набирая высоту, пока не нырнул в спасительный туман серых облаков.

Свет зеленых огоньков щитка приборов падал на лило пилота, углубляя тени и морщины на этом худощавом лице. Пилот казался Кори человеком той же породы, что и Сорсен с Бэком. Это была особая порода людей, готовых рисковать своей жизнью, а ради чего — знали только они сами.

В самолете зазвучало радио. Кто-то обращался к пилоту по-чешски. Пилот поднял микрофон и ответил — тоже по-чешски.

— Они хотят знать, почему я потерял высоту, — обратился он затем к своим пассажирам на старательном английском. — Прага следит за нами с помощью радара. Нам надо двадцать минут, чтобы долететь отсюда до Западно-германской границы. Я ответил Праге, что вынужден снизиться, чтобы сориентироваться и понять, где нахожусь.

Кори взглянул вниз, в темноту, прочерченную пунктиром огоньков, светившихся в маленьких деревеньках, и стелющимся вдоль невидимых сверху дорог светом автомобильных фар.

— Мне приказано следовать маршрутом, который установила Прага. Он проходит над Плзенью. Это маршрут для военных самолетов. Нам дадут сопровождение. Наверняка.

Снова заговорило радио.

— Они приказали мне садиться в Плзени, — сказал пилот, отложив микрофон. — Я ответил, что так и сделаю.

— Но если мы сядем там, нам крышка, — сказал Вендтланд.

— А не сядем — тоже крышка, — ответил пилот, устанавливая дроссель на максимальную скорость.

— Если я буду соблюдать приказы Праги, пока не пройду над Плзенью, то сумею пролететь последние сорок миль до границы за десять минут. А если они подымут в воздух реактивные самолеты, то заставят нас совершить вынужденную посадку.

Кори задержал взгляд на собранном и молчаливом Гиллеле, а потом — на неподвижном, как маска, лице Вендтланда: сухие черты, высокие скулы, оставленные дуэлями шрамы.

— Станут ли они преследовать нас над Германией? — спросил Кори.

— Не посмеют… надеюсь, — сказал пилот — Хотя они, конечно, могут потом заявить, что сбили нас над территорией ЧССР, а уж рухнуть на землю мы предпочли по ту сторону границы. И попробуй тогда докажи что-нибудь. — Он показал вниз на россыпь огней и ярко освещенную взлетно-посадочную полосу. — Плзень. Теперь нам остается только уповать на Господа Бога. — Самолет начал набирать высоту. — Мне приказали лететь на высоте полторы тысячи футов. Если я сумею удержаться в облаках, у нас будет шанс.

Опять заговорило радио, и пилот еще раз отвечал в микрофон по-чешски.

— Я сказал им, что иду на круг перед посадкой. Это еще минута-две.

Облака окутали самолет непроницаемой пеленой. Чей-то лающий голос отдавал пилоту приказы по рации.

— Скажите им, что вы не видите аэродрома, — посоветовал Вендтланд, — что вы потеряли направление.

— Уже сказал. Хорошо бы затянуть переговоры с ними.

— Если продлите эти ваши переговоры на десять минут, мы уйдем от них.

— Облака, милые, выручайте, — хрипло сказал пилот. — Один из их самолетов имеет радар и сообщает, что получил приказ сбить меня, если я не сяду.

— Тогда опускайтесь ниже, летите по-над домами. Вряд ли они решатся тогда открыть огонь.

Пилот выполнил приказ Вендтланда, и маленький самолетик резко нырнул вниз. Навстречу стремительно приближалась земля. Кори различил внизу церковный шпиль. Громоотвод на церковной башне готов был, казалось, проткнуть брюхо их самолета. На крыше Кори разглядел большое гнездо с тремя аистами. Аисты подняли кверху головы, и самый крупный из них растопырил крылья, как будто спасал от беды остальных.

Следом за их самолетом, прижимая его к земле, спускался истребитель. Под ними стремительно проносились верхушки деревьев, черепичные крыши, крохотные садики и стада домашних животных. Кори пытался отыскать взглядом реактивный самолет. Тот уже перестал снижаться и несся ввысь по крутой дуге.

— Все. Нам не уйти, — сказал пилот. — Этот «Миг» увидел нас.

— Летите еще ниже, — приказал Вендтланд не очень уверенным тоном. — Там, внизу, люди возле церкви. Пройдите прямо над ними. «Миг» не осмелится стрелять.

Их самолет перешел на бреющий полет, и теперь они летели ниже уровня церковного шпиля.

— Берегите винт! — крикнул Вендтланд.

Темноту ночи внезапно прорвала яркая вспышка сигнальной ракеты, взмывшей вверх и потом плавно опускавшейся на землю. Кори увидел неподвижные, застывшие белые лица стоявших внизу людей и услышал резкий свист реактивного самолета. Люди внизу бросились врассыпную, некоторые ничком упали на землю.

В последний момент пилот успел рывком поднять самолет над черными верхушками деревьев. Реактивный истребитель взвился вверх, готовясь, видимо, к новому заходу.