Искатель, 1996 №5

— С чего вы это взяли?

— Я знаю, что в мечтах он строил воздушные замки. Он хотел бежать из России и вернуться к своей жене. В своих грезах он представлял себе жизнь с нею такой, какой она была до войны. И жена рисовалась ему в воображении молодой, красивой, какой была, когда только что родила сына, которого оба они очень любили. Хаузер мечтал вернуться в прошлое. Представляю, что сделал бы он, убедившись, что превратить мечты в реальность невозможно.

— И что бы он сделал?

Кори заранее знал ответ, но хотел, чтобы Гиллель сам высказал эту мысль, как чужую и чуждую его сознанию.

— Он убил бы себя.

— Я рад, что вы так четко проводите границу между памятью Хаузера и вашей собственной. В какой-то момент вы напугали меня.

Кори дорого дал бы за то, чтобы как можно скорее вернуться с Гиллелем в свою лабораторию. Там Гиллель сумеет взглянуть на прошлое другого человека, как на пережитое им самим приключение, а не как на нить, вплетенную в запутанный клубок его собственного сознания.

Они проезжали через какой-то полуразвалившийся город. Дома здесь казались заброшенными и уже непригодными для восстановления.

— Теплице, — оповестил остальных Бэк, кажется, хорошо знавший эту страну. — Подумать только, когда-то этот маленький городишко был оживленным курортом на лечебных водах. Взгляните, что стало с ним теперь. И никого не волнует это запустение.

— Если бы американцы вкачали в Чехословакию столько денег, сколько в Западную Германию, эта страна стала бы процветающей, — сказал Сорсен. — Все на свете зависит от денег. Все! Говорят, счастье не купишь. Вы только дайте мне деньги, а уж я сумею ими распорядиться!

Город между тем остался позади.

Бэк внимательно посмотрел в зеркало заднего вида. Какая-то «татра» выехала сзади на дорогу из большого гаража. Впереди, в полумиле, стояло несколько автомобилей, и дорогу перегородили полицейские.

— Дорожное заграждение, — сказал встревоженный Бэк. — Что-то новое. Ночью?

«Татра» тем временем приблизилась к ним настолько, что ее фары ярко осветили все внутри «вольво», а прожекторы со стороны дорожного заграждения облекли пассажиров «вольво» пеленой ярко-белого света. Сорсен остановился. В тот же миг дверцы распахнулись, и четверо мужчин оказались под дулами двух автоматов.

— Выходите! — прозвучал чей то властный голос.

Сноп яркого света от карманного фонарика задержался на лице Кори. Гиллель медленно повернулся на этот свет, в глазах у него застыло выражение страдания.

— Двое спереди, выйти из машины! — рявкнул тот же голос.

Бэк чуть приподнялся с сиденья, Сорсен поднял вверх руки, и тут внутри машины как будто что-то взорвалось. Воздух наполнился острым запахом пороха. Кори машинально пригнулся. Чьи-то руки стащили Сорсена вниз, и тело его глухо ударилось о дорогу. До Кори донесся сдавленный крик. Бэк исчез из поля зрения. Яркие огни потухли, и только карманный фонарик освещал салон «вольво».

— Выходите, доктор Кори, и вы тоже, доктор Мондоро, — спокойно прозвучал чей-то приказ.

Кори апатично приподнялся с места. Все еще ослепленный, он оперся на спинку переднего сиденья, на котором несколько секунд назад сидел Сорсен. Кори ощутил на своих ладонях липкую жидкость и вытер руки.

— Я боялся, как бы вы не пострадали, — прозвучал в темноте все тот же голос, и Кори взглянул в лицо человека в офицерской форме.

— Нам приказано охранять вас, — сказал офицер.

На дороге лежало тело Сорсена. Двое солдат поволокли его по гравийному покрытию. Офицер нагнулся внутрь машины и осмотрел тело Бэка, лежавшее между сиденьем и щитком приборов. Скрюченное, оно казалось меньше, чем было на самом деле.

— Ему не следовало хвататься за оружие, — сказал офицер.

— Он не хватался за оружие, — возразил офицеру Гиллель.

Ночь становилась холодной. Гиллеля била дрожь.

— Прошу вас следовать за мной в другую машину. Наши люди наведут здесь порядок, — сказал офицер.

Кори озирался вокруг, отыскивая взглядом тело Сорсена, но труп окружили люди в синей форме. Ошеломленный внезапным нападением, Кори покорно последовал за офицером и неловко втиснулся в «татру», сопровождаемый Гиллелем.

Офицер сел рядом с водителем, и «татра» отправилась в путь Светя себе карманным фонариком, офицер сравнивал две фотографии с лицами своих пассажиров-пленников.

— Вы доктор Кори? — спросил он.

— Не поздно ли спрашивать об этом, когда вы уже убили двоих человек? — спросил Кори.

Офицер погасил фонарик.

— Надеюсь, с вами у нас не будет затруднений, — сказал он.

— А с теми двумя — были? — язвительно спросил Кори. — Зачем вы убили их? Лишь бы применить оружие?

Офицер не отвечал.

— Куда вы нас везете? — спросил Кори.

— В Прагу.

— Вот и хорошо. В Праге есть Американское посольство. С тех пор, как меня похитили и привезли в Восточную Германию, я постоянно подвергаюсь насилию. Никто из нас не совершал никакого преступления ни против Восточной Германии, ни против вашей страны Зачем же надо было втягивать нас в эти кровавые игры?

Офицер обернулся и взглянул Кори в лицо, не проявляя никаких эмоций.

— Я не уполномочен давать вам какие-либо разъяснения. Узнаете обо всем на месте. Я не веду расследование. Мне приказано доставить вас в Прагу, что я и делаю.

— Сдается мне, здесь все только и делают, что получают и выполняют приказы. Никто не имеет ни о чем собственного мнения, никто ни за что не отвечает.

— Уже триста лет вы получаете приказы: от поляков, русских, австрийцев, нацистов. Это стало вашей второй натурой — подчиняться чужим приказам! — внезапно взорвался Гиллель.

— А вы хотели бы встретить людей, которые отдают приказы? Вы еще встретите их, — холодно пообещал офицер. — А теперь заткнитесь.

Кори быстро потянул Гиллеля назад, боясь, что тот набросится на офицера.

— Этот человек делает лишь то, что ему приказано, — сказал он Гиллелю.

— Вот так говорят в свое оправдание нацисты, избежавшие после войны кары. Всю жизнь я слышу это! С меня довольно! — Гиллель откинулся на спинку сиденья и, забившись в угол, полный горечи, уставился в густую черноту ночи.

Впервые Кори наблюдал, как Гиллель отождествляет себя с Хаузером.

Ментальное отягощение выдвинуло на первый план действие чуждых РНК. Когда Гиллель успокаивался, это отягощение исчезало. Необходимо избавить Гиллеля от возбуждения. Если должным образом обращаться с ним в госпитале, применяя успокоительные средства, Гиллель будет в нормальном состоянии. Кори подумал о Карен. Вызвать бы ее сюда. Если бы она приехала в Прагу, то ничего лучшего не оставалось бы и желать.

А пока что Кори ощущал горечь от сознания собственного бессилия.

В Дольных Хабрах, пригороде Праги, «татра» остановилась. Офицер вышел из машины, а водителя в форме сменил водитель в штатском. И еще два каких-то человека умудрились втиснуться в машину.

— Кучера, — назвал себя один из них, обернувшись назад вполоборота.

Кори обратил внимание на тонкие, будто выведенные резцом черты лица этого человека и на то, что пальцы у него в табачных пятнах, как бывает у людей, прикуривающих одну сигарету от другой. Водитель и еще один человек, оба в серо-коричневых костюмах из какого-то грубого материала, не отрываясь смотрели вперед, на дорогу.

— Почему вы обращаетесь с нами, как с пленниками? — жестко спросил у Кучеры Кори.

— Вы никакие не пленники, — отвечал Кучера, изобразив при этом легкое удивление.

— Прекрасно! Тогда везите нас в Пражский аэропорт, и мы улетим отсюда ближайшим самолетом.

— Весьма сожалею, но это невозможно. Хотел бы это сделать, но возникли некоторые затруднения в связи с вашим, так сказать, неординарным способом въезда в нашу страну — Кучера говорил на безупречном английском.

— А как еще могли бы двое похищенных людей выехать из Восточной Германии?

— Не я решаю такие вопросы.

— Куда вы везете нас? В тюрьму?

— Мы зарезервировали для вас номера в отеле «Амбассадор» в Праге. Надеюсь, вам понравится тамошний старосветский комфорт.