Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 (СИ)

Сириус прижал к себе мальчика сильнее и начал поглаживать по спине.

— Что–нибудь изменилось, после того, как решил вернуться назад?

— Наверное, нет. На первом курсе, я все искал какого признания со стороны Снейпа, ждал его интереса к моей жизни.… Но этого не было. Я перестал чего–то ждать. Не знаю, думаю, я просто пересмотрел свои желания. Теперь мне безразлично. Главное, как оцениваю себя я сам.

— Это правильно, Гарри. Ты такой сильный… — тихо прошептал он.

— Возможно, — не стал отрицать мальчик.

Блек снова замолчал. Они пролежали какое–то время в тишине.

— А ты видел их там? В смысле, родителей…

— Нет, — покачал головой Гарри. — Не видел, но очень хотел. Мне пришлось бы для этого пойти дальше.

— Понятно, — голос Сириуса был полон грусти. — Прости, что спросил.

— Нет, ничего страшного, — улыбнулся мальчик. — Знаешь, я рад, что вернулся. У меня теперь есть ты, друзья и Каркаров. Даже Снейп стал вести со мной чуть мягче. Например, разрешил отметить День Рождения.

Мужчин цокнул языком.

— Ты рад тому, что к тебе просто относятся по–человечески, так как должно быть. Мне даже страшно из–за этого. Как бы я хотел, чтобы ты был счастливым, — сокрушенно произнес он.

— Я знаю это, Сириус. Спасибо тебе, — Гарри осторожно поцеловал крестного в щеку.

Сириус широко улыбнулся, казалось, его переполняла искренняя радость.

Каркаров сделал поистине шикарный подарок мальчику, позволив ему свободно общаться со своим крестным и дав им обоим чувство безопасности. Гарри всегда не хватало именно возможности просто поговорить с Блеком, лучше узнать его как личность…

За окном большими хлопьями валил снег и завывал холодный ветер. Но здесь было тепло и уютно.

— Я рад, что остался в живых — прошептал Поттер. — Иначе я никогда бы не встретил тебя.

— Я тоже рад, что ты жив, — усмехнулся Сириус. — Страшно представить, что было бы со мной, если мы никогда не встретились.

Гарри тихонько хихикнул и пододвинул свою подушку поближе к крестному.

* * *

Гарри не раз мысленно возвращался в тот день, когда посещал Косую аллею в августе, и пришел к выводу, что единственной подходящей кандидатурой на роль отравителя был Малфой.

Он несколько раз касался его и один — сильно уколол. Видимо, именно в этот момент он ввел в кровь яд. И мотив для поступка был весьма веский: он очень боялся возвращения своего хозяина и теперь действовал на опережение, чтобы задобрить Волдеморта. На самом деле, Малфой вел себя как глупец.

Зная тщеславность Тома, для него стало бы делом чести разобраться с Гарри самому. А если кто–то опередил бы его в стремлении к уничтожению Поттера, то он тут же оказался бы под ударом гнева Волдеморта. Убийца виновника его смерти обязательно был бы наказан, чтобы не дать кому–либо усомниться в силе самого Темного лорда.

Оставлять все с Малфоем просто так Поттер не собирался, хотя понимал, что через суд вряд ли что добьется. Доказать его вину на официальном уровне будет практически невозможно, а значит давить придется не через Министерство и нужно при этом постараться извлечь из ситуации максимум выгоды. Только как это правильно сделать оставалось главным вопросом.

Перед Новым годом Гарри отправил сову Касиану, ему было очень интересно, что именно сейчас происходит с Дорианом, и хотел узнать, не сменил ли он гнев на милость.

Ответ пришел довольно–таки быстро. Касиан предложил воспользоваться для общения тем же зачарованным пергаментом и наконец–то сообщил, каким образом с него нужно удалять уже написанное. Все что требовалось — это просто зачеркнуть слова.

«Здравствуйте!»

Ответ появился только спустя два часа.

«Здравствуй. Прости, что не смог написать сразу. Меня отвлекли внутренние семейные конфликты, причиной которых стал мой братец».

«Он так и не успокоился?»

«Нет. Скорее наоборот, каждый день я слышу новую версию причин моего поступка. На самом деле, это выводит из себя даже меня, того, кто всю жизнь мог похвастаться терпением и железной выдержкой».

Дориан действительно мог достать кого угодно, а упрямства ему было не занимать.

«Я вас понимаю. Видимо, очень тяжело слышать несправедливые обвинения?»

«Не совсем так. На самом деле куда тяжелее как раз слышать те, что несут в себе крупицы истины. Дориан искусно выворачивает правду наизнанку и так ее извращает, что становится просто дико!»

От этого ответа сквозило неподдельным возмущением.

«Я надеюсь, что он наконец–то успокоится и пересмотрит свое поведение»

«А ты оптимист. Он не изменится. Некоторым просто необходимо иметь тех, кого можно ненавидеть. Я стал таким объектом для Дориана и этого не изменишь».

«Но это же ужасно! Вы же родные друг другу люди!»

«Все–таки в тебе есть наивность. Любить куда проще на расстоянии, а я постоянно рядом. Иногда именно сам факт родства может послужить причиной ненависти. Всем хочется, чтобы любили его и только его, чтобы не приходилось делить кого–либо с другими. Каждый желает что–то только исключительно для себя. Дориан постоянно боится, что я отниму у него что–то ему принадлежащее. Он уверен в том, что мне это зачем–то надо. Сегодня Дориан заявил, что я окончательно украл тебя у него. Самое детское заявление, что мне доводилось слышать от него за столько лет».

Гарри знал, что значит постоянно бояться потерять что–то свое. Неужели полувампир мучился от подобных страхов?

«Я не уверен, что теперь мы сможем снова быть друзьями».

Мальчик написал про свой главный страх, что не давал ему покоя. На Рождество Дориан все–таки прислал свой подарок и не вернул его собственный, но этого было слишком мало.

«Ты сожалеешь о том, что мы сделали?»

«Нет. Ничуть. Это было необходимо на тот момент. Просто мне жаль, что это породило новые проблемы».

«Ты решил, каким образом я мог бы тебе отплатить за твою помощь?»

Гарри быстро вывел: «Нет». Он действительно не задумывался над этим. На ум вновь пришел Малфой, мог ли вампир помочь его прижать? На Люциуса, зная продажность Министерства, могли подействовать или хорошо продуманный шантаж, или не голословные угрозы. Где–то в глубинах Малфоевских библиотек были скрыты несколько книг из наследия Эрстеда. Может быть, правильно оперируя информацией об отравлении, удалось бы получить их.

«Вы умеете выглядеть устрашающим?»

Вампир несколько раз что–то начал писать, а потом вычеркивал. Но через какое–то время появилось лаконичное: «Да».

«Хм… Я сейчас задумался над тем, что мне необходимо заставить одного человека выполнить то, что мне необходимо. Остается один нюанс, он пытался меня отравить, и ему это удалось, я чуть не погиб».

На этот раз ответ был более быстрым.

«Когда это произошло?»

«В конце августа. Меня исцелили меньше месяца назад».

«То есть Дориан пострадал бы, выпей он твоей крови раньше? Все–таки хорошо, что все сложилось именно таким образом».

«Да, пожалуй, это так».

«С радостью помогу тебе. Хотел ли этого тот человек или нет, но он поставил под угрозу жизнь моего брата. Неосознанное преступление все равно является таковым».

Гарри усмехнулся. Весьма извращенные у вампиров представления о справедливости, но ему это было сейчас на руку. Оставалось только пробраться только к Малфою и, пожалуй, он знал, как именно это сделать.

«Тогда я напрошусь к нему в гости? Мне хотелось бы решить эти проблемы до конца каникул».

«Я буду готов в любой день. Напиши мне о своих успехах. Я буду регулярно просматривать пергамент».

«Спасибо».

Благодаря запасам письменных принадлежностей в спальне, Гарри не пришлось долго искать то, на чем можно написать послание. Письмо к Малфою было совсем небольшого размера.

«Здравствуйте, мистер Малфой.

Не могли бы вы оказать мне честь, позволив посетить вашу библиотеку. Мы договаривались с вами о том, что вы предоставите мне такую возможность. Это было сразу после того, как ваш сын позволил на балу нелицеприятно отзываться о нашем Министре.