Белые камелии (СИ)

— Вставай. Срочно идём назад! — торопил его Константин, вставая сам и поднимая Чеса; тот тяжело дышал и как-то безучастно наблюдал за попытками Джона поднять его, хотя и не сопротивлялся. Наконец ему удалось стащить Креймера со скамьи и поставить в вертикальное положение, правда, потом тот всё равно не устоял на своей ноге и припал на его грудь, уткнувшись носом в ткань его одежды. Константин пытался его приподнять, но не получалось, и вышло лишь что-то наподобие объятия — он пытался отстранить и поставить Чеса, обхватив его сзади, а тот не хотел этого, ещё больше падая на него, и в итоге получалось что-то слишком смешное для их случая. Даже прохожие стали оборачиваться. Наконец Джон догадался и отстранил его за оба плеча и глянул на него: тот едва что-то понимал, взгляд его бегал и казался безумным, а сам он был в полуобморочном состоянии.

— Джон… — шептал Креймер, — Джон, помни, что ты мой друг. Мне больше не нужна моя прошлая лживая жизнь и мои прошлые лживые друзья. В этом и кроется часть причины, по которой я хочу, чтобы меня считали умершим… Боже, я так банален! — вдруг громче добавил он и отключился; это произвело на удивление сильнейшее впечатление на всегда равнодушного к таким вещам Константина, и он едва удержал Чеса от падения. Всё, что следовало дальше, казалось невзрачной тряпицей по сравнению с этой яркой лентой слов, пронёсшихся в его голове; но, кажется, он смог донести отключившегося Креймера до здания больницы, а далее передал на руки врачам. Они, вероятно, сказали ему что-то о переутомлении пациента и его обмороке, но Джон не мог быть уверенным точно. Его заставили дождаться в коридоре, а сами увезли Чеса в его палату; немного поколдовав над ним (иначе Константин это назвать не мог), врачи разрешили ему немного посидеть рядом, но лишь немного. Добавили, что в таком состоянии парень может слегка бредить; Джон наконец мог войти в палату и минут десять посидеть с ним. При его появлении Креймер приоткрыл глаза и как-то стеклянно на него посмотрел.

— Джон… ты, вероятно, ничего не понял, — начал было он, повернув к нему своё бледное лицо. — Но я не брежу, поверь. Я говорю правду. Всегда говорил…

— Я верю тебе и всё понял, что ты сказал, Чес, — задумчиво проговорил Константин, взяв его за руку и взволнованно на него посмотрев. — Только, пожалуйста, перестань волноваться и попробуй заснуть. Тебе нужен отдых, дубина. А не разглагольствования на полчаса, — он, договаривая, увидал, как веки мальчишки под конец опускались ниже и ниже, а на губах застывала счастливая улыбка. «И чему он так радуется?» — недоумевал Джон, наблюдая за заснувшим Креймером. Держа его за руку, он не мог избавиться от впечатления после его слишком необычных слов — такое бы, знал Константин, Чес точно никогда не сказал вслух. Обычный Чес. Тот, которого он знал всегда. А сейчас перед ним открывалась совсем иная сторона водителя… нет, не сказать, что плохая, неприятная или странная, а какая-то слишком интимная. Будто это должен знать не он, а какой-нибудь близкий Креймеру человек. Нет, конечно, судя по логике, можно сразу напроситься на вывод, не Джон ли сам является этим самым близким человеком, но он напрочь отметал эту мысль, зная, что это далеко не правда. Он никогда и никому в жизни не может быть близким другом — это знал точно, хотя не знал причины. А впрочем, нужна ли здесь причина? Глядя на это полусчастливое, полуразбитое лицо, он понимал, что нет — причина уже на поверхности, пускай и то, что на поверхности, не всегда правда. Разве может он, повелитель тьмы, жестокий и циничный, быть другом этому наивному созданию? Ответ однозначный и бесповоротный. Так решил для себя ещё давно Джон. И уж так решили за него обстоятельства.

А менять их? Константин, вставая, глянул на Чеса вновь: нет, менять ничего ненужно. Кажется, всех всё устраивает. Зачем же в таком случае напрашиваться? Правда, появлялись вместе с тем куча вопросов по теме и не по теме: почему волновался, когда спасал, когда видел его обморок, почему ругал его всеми возможными и невозможными словами, когда тот говорил о смерти, почему вообще не чувствовал того отвращения и равнодушия к слабости, которую в жизни презирал не только у себя, но и у других? По-че-му?.. да потому что… что? Коснувшись холодной руки Чеса и встряхнув своей головой, Джон понял, что впервые запутался в чём-то до злости лёгком. Он, который спасал землю от демонов, вытаскивал людей с тропы Ада, а запутался в таком глупом вопросе! Да, вероятно, это ужасно глупо. Константин тяжко вздохнул и поскорее вышел из палаты, около двери бросив мелкий взгляд на него. Наверное, ответ кроется в нём, наверное, этот Креймер его даже знает, наверное, уж втихомолку смеётся над своим бывшим учителем, но… Но к чёрту! Он резко выбежал из комнаты, бегом спустился по лестнице и наконец оказался на воздухе, наполненным каплями дождя. Стук их слышался везде: над головой, под ботинками, справа, слева, в голове, в сердце; Джон бежал как угорелый, совсем не чувствуя прохлады на своей коже. Ему сейчас лишь бы только убедиться, что его безумие оправдано и является не иначе, чем… Впрочем, интрига. Он и сам не хотел раскрывать этого в себе до конца. Пускай это останется тревожным, щекочущем, но слегка покрытым мраком чувством на сердце, чем открытой, но безумно тяжёлой ношей в голове. Подбежав к своему дому, Константин так решил. Раз и навсегда.

========== 4 ==========

Однажды мы все бываем безумны.

Неизвестный автор ©.

Дела у Чеса вскоре направились в хорошую сторону: несмотря на его последний обморок, всё становилось замечательнее день ото дня. Да и сам настрой его, признавался Чес, был на высоте, не так, как в прошлые недели, когда он в действительности думал, что умрёт. Хотя стыдно за те слова, сказанные в тот период, ему не было; он откровенно признался, что до сих пор считает это нужным. К тому же, правда всегда ценна и приятна любому человеку — так считал Креймер. Джон же за эти дни претерпел многое, даже больше, чем когда-либо: наконец, после двух недель отсутствия новостей о Чесе, к нему пришла Лина, его девушка (хотя вернее сказать, бывшая), и закатила такую истерику, такой плач, что Константин, кажется, понял, почему Креймер решился притвориться мёртвым. Лина, с порога пригрозив ему, стала с видом капитанши допрашивать его не как взрослого мужчину, даже старшего её намного, а как нашкодившего мальчишку; однако Константин за две секунды поставил её на место, заявив, что не помнит, что у его водителя была такая невоспитанная девушка и что кому попало говорить о случившемся с ним он не разрешил. Тогда Лина, тряхнув своей ухоженной блондинистой головкой и потупив голубые глаза, робко присела на стул, сказала «Простите» и вежливо попросила рассказать, не известно ли ему что о пропаже Чеса. Тогда Джон с необыкновенным спокойствием, но некоторой нервозностью в движениях (специально) рассказал, что, как бы ни было ей тяжело после того, что он скажет (глаза девушки уже наполнились ужасом), но ей стоит быть сильной и пережить это.

— Чес Креймер погиб, попав в аварию, — сказал он тогда, а у самого как-то незапланированно дрогнул голос — мерзкое ощущение, когда врёшь о смерти живого человека, причём не какому-нибудь его другу или коллеге (такое Джон уже прошёл), а когда-то любимому им человеку. — Я сам узнал несколько дней назад и был в шоке. Я опознал тело, хотел было связаться с родственниками и сообщить об этом, но не смог найти номер хоть кого-нибудь — даже тебя. Ещё Креймер оставил просьбу в письменном виде, чтобы его тело немедля кремировали; я не осмелился противоречить покойнику. Если ты не веришь, то вот, посмотри… — он начал было доставать бумажку, заранее написанную Чесом, но Лина, закатив глаза, сидела вся белее стены позади себя и готова была упасть в обморок с минуты на минуту. Собственно, Джон тоже ощутил, как во рту стало горько и сухо, а дрожь слишком неприлично для его статуса прошла по всему телу.

— Чес… его нет… погиб?.. — Лина вздрогнула, прикрыла рот ладошкой и, глядя большими ужаснувшимися глазами, вдруг повалилась в сторону, упала на пол; лишь волосы её разметались в разные стороны. Константин сумел привести её в чувство, только девушка казалась немного безумной и не понимала, вероятно, всего, что ей говорил мужчина. Она была в горе, это Джон определил; он посоветовал ей идти домой, отоспаться, сходить к психологу и более-менее успокоиться, но потом сжалился и вызвал ей такси, посадив её туда сам. Встреча с девушкой Чеса сильно поразила его; ступая назад, в квартиру, Константин ощутил такую тяжесть в груди, будто действительно схоронил Креймера. В тот день он понял, что не сможет жить нормально, пока не увидит его; тут же собрался и поехал в больницу, наплевав на то, что до посещений оставался ещё целый час.