Звездочет (СИ)

Джон немного помолчал, обдумывая варианты:

- Либо кто-то что-то скрыл и Миллс не так безобиден, либо… Миллс выбран случайно?

- Эти трое в клубе были бесполезны, но достаточно правдивы. Правда, Джейн немного влюблена в своего приятеля-гея, но вряд ли нас интересует такая мелочевка. Если это убийство вообще не имеет к Миллсу никакого отношения, то искать скрытые пороки в жертве бесполезно. Но убийца все равно выбрал его по какой-то причине, нам надо только выяснить, по какой. Возможно, имеет значение, что у Миллса были темные и достаточно длинные волосы, чтобы их легко было сделать похожими на мои. И еще очень важно - кто мог знать, что Миллс будет один? Все-таки надо проверить контакты. Завтра подкину Лестрейду несколько идей, пусть его люди тоже пошевелят… что там у них вместо мозгов? А мы с тобой…

- Ты, Шерлок, ты один - я-то завтра работаю, - напомнил Джон.

Шерлок фыркнул:

- Неужели ты не можешь взять отпуск ненадолго? У нас же важное дело.

- Дело, от которого ты меня еще несколько часов назад хотел отлучить! Так что я иду на работу, ты в Ярд - и все приносят пользу, и каждый на своем месте.

- Ну и ладно, - пробурчал Шерлок, - хотя твое место рядом со мной.

Последнюю часть фразы он вслух не произнес.

Джон улыбнулся и отнес чашки к раковине:

- Сейчас я помою посуду и пойду спать. Есть шанс отлично выспаться, раз мне больше не снятся кошмары.

Внезапно Уотсон почувствовал присутствие Шерлока прямо у себя за спиной. Резко развернувшись, Джон оказался в кольце рук. Жар бросился в лицо, пронзил каждую клеточку тела, в горле мгновенно пересохло. Джон сколько угодно мог держать себя в руках, но тело реагировало на близость Холмса безотказно. Застыв словно соляной столп, Уотсон постарался бесшумно выдохнуть.

Шерлок медленно положил свои ладони ему на плечи, немного наклонил голову и уперся лбом в горячий лоб Джона.

- Джон… - Шерлок говорил шепотом, - Джон, тот разговор в Бартсе… Я говорил серьезно и сейчас скажу: я не оставлю тебя никогда. Я знаю, что ты страдал после моего исчезновения. Мне больно оттого, что я стал причиной твоего горя. Прости меня, Джон. Я больше никогда так не подведу тебя. Ты мне веришь?

Тонкие пальцы сжали плечи Уотсона, словно Шерлок старался справиться с желанием притянуть к себе Джона настолько крепко, насколько хватит силы рук. Джон с трудом сглотнул, прикрыл глаза, пытаясь не потереться лбом о голову Холмса, и прошептал в ответ:

- Всегда, Шерлок.

Холмс шевельнулся, и Джон изумленно вздрогнул, почувствовав целомудренный поцелуй где-то над правой бровью.

- Спокойной ночи, Джон.

========== Глава третья ==========

Шерлок падал с крыши вместе с Джоном. Тот обхватывал непослушное тощее тело руками и ногами, пытаясь воображаемыми крыльями утянуть его обратно наверх, на крышу, но Холмс раскрывал черный провал рта и безумно хохотал. Иногда сквозь клекот смеха пробивались слова - трюк, волшебный трюк! - и руки Джона наливались тяжестью, а тротуар приближался и приближался, но никак не мог приблизиться, а потом все-таки обрушился на спину Джона сокрушительным ударом. Тело, навалившееся сверху, внезапно радостно ухмыльнулось лицом Мориарти и полезло кроваво целоваться.

С судорожным всхлипом-полустоном Джон выдрался из сна. Щеки его горели от слез, горло словно распухло и начало болеть, перед глазами мелькали черные фигуры Холмса и Миллса. Кошмаров такой интенсивности и болезненности не было у Уотсона уже больше года. Можно не надеяться, что удастся заснуть до утра.

Джон включил ночник. Сходил в ванную. Умылся. Сел на краешек кровати, в изножье. Подумал о чашечке чая, но отверг идею, решив просто попытаться задремать. Лег.

Саднила на подкорке мысль о том, что утром его вид будет далёк от потрясающего, и Шерлок опять спросит его о кошмарах. Джон не любил это обсуждать. Кошмары оставались непобежденным наследством войны, а капитан Уотсон, поборовший - не без влияния Шерлока - хромоту и тремор, старался избавиться от всех афганских “подарков”.

С невозможностью избавиться от шрамов на теле он смирился.

Впрочем, после “смерти” Шерлока характер ужасных снов сильно изменился. “Чистый” Холмс ему не снился почти никогда: обычно это была тошнотворная мешанина боевых действий в Афганистане и мертвого Холмса. Но кое-что оставалось в кошмарах неизменным - Шерлок умирал всегда.

И после пробуждения страх не оставлял Джона Уотсона.

***

Ночь Шерлока Холмса тоже не была спокойной.

Со времен юности и краткого, но насыщенного периода экспериментов, сексуальное напряжение не донимало его. Все изменилось с появлением Джона. Собственно, это началось почти сразу после знакомства - в ту ночь, когда Джон застрелил таксиста, Шерлок проснулся с таким болезненным стояком, что даже решил сначала, что кто-то ударил его в пах. Удивление от эрекции было настолько сильным, что Шерлок некоторое время терпел дискомфорт, пытаясь вспомнить, что ему снилось непосредственно перед пробуждением. Перед глазами стоял образ Джона с пистолетом, с горящими глазами, прямой спиной и почему-то голого, чего на месте событий, разумеется, быть не могло. Картинка была отвергнута как бесперспективная, а разбушевавшаяся плоть успокоена стандартным способом.

В следующий раз внезапная ночная эрекция возникла совершенно без причины - в день, когда Холмс и Уотсон отправились в банк по просьбе Себастьяна Уилкса. Шерлоку казалось, что перед тем, как проснуться, он видел Джона - тот пожимал руку Уилксу и говорил:

- Коллега. Коллега. Не друг. Коллега.

Джон снова был голым.

После сеанса недоуменной и немного сердитой мастурбации, Шерлок задумался. Стреляющий Джон - ок, приемлемо, но как может возбуждать Джон, не признающий дружбу с ним? Промучившись до утра, Холмс так и не пришел к определенному выводу, поэтому информация была отмечена грифом “обдумать позже” и спрятана подальше в Чертогах.

В прикроватной тумбочке на всякий случай появилась смазка.

В последующие месяцы совместной жизни количество таких ночей неуклонно возрастало, причем вызвать их могла любая мелочь. Мелочь с точки зрения Холмса, конечно. Например, Джон, осматривающий очередное тело. Джон, перешучивающийся с Лестрейдом. Джон, прикрикнувший на Майкрофта. Джон, гневающийся в секретной лаборатории. Джон, предлагающий Ирен салфетку. Джон, Джон, Джон… И только после смерти Мориарти Шерлок признал - это не просто влечение, похоть, желание. Это что-то огромное и немыслимое, чему не существует адекватного названия, потому что ради жизни Джона он бы спрыгнул с крыши и без всякого плана спасения.

Теперь Джону не обязательно было приходить во сне - Шерлок фантазировал о нем вполне сознательно. После возвращения в мир официально живых возбуждение было таким мучительным и реальным, что контролировать себя удавалось лишь с помощью самоудовлетворения - от одного до трех раз в сутки, как по расписанию. Как медицинские процедуры.

Почти-объятья, которые Шерлок, не сдержавшись, позволил себе в кухне вечером, распалили его воображение до опасного предела. О, в таком состоянии Холмсу уже хватало любой ерунды. Он поднялся в спальню, закрыл дверь, привалился к ней спиной и со стоном уткнулся в собственные ладони, вбирая запах свитера Джона. Поцелуй в лоб был тем максимумом, который Шерлок допустил, не рискуя накинуться на Джона и завалить его прямо на полу. Но в спальне, даже не сумев раздеться, Шерлок запустил правую руку в штаны, обхватил твердый, с выступившей смазкой член и, засунув в рот указательный и средний пальцы левой руки, довел себя до разрядки меньше, чем за минуту. Сидя на полу в штанах, измазанных спермой, с прокушенными во время оргазма пальцами, высокофункциональный социопат Шерлок Холмс вдруг очень захотел заплакать.

***

Джон выполз из постели за полчаса до звонка будильника. На кухне он старался действовать бесшумно, в надежде, что удастся сбежать до того, как Шерлок встанет и увидит покрасневшие белки глаз, опухшие веки и сеточку углубившихся морщинок.