Сorvum nigrum (СИ)

Ромильда не прислала мне подарок, но написала письмо. В нем не было ни капли искренности. Вежливое пожелание счастливого Рождества, отчет о самочувствии и развитии малыша, результаты промежуточных экзаменов. Я же в самый последний момент отправил ей тот гребень, выпросив упаковку для него у Лаванды Браун, на правах лучшего друга ее парня. Матушке Ромильды достался сертификат в Твилфитт и Таттинг, где она могла выбрать себе наряд на означенную сумму. Вообще большинству друзей достались сертификаты в разные лавочки или стандартные наборы сладостей — в этом году я не заморачивался. Лишь для Ярослава я купил маленький клинок гоблинской работы. Однако размер ни чуть не уменьшал его стоимости. Деду я отослал бутылку медовухи, что делает Розмерта, ничего другого я придумать не смог. Или не захотел.

Мой новый приятель рыскал по дому, обнюхивая каждый угол. Кикимер пристально следил за его перемещениями, чтобы наглая морда не испортила чего или не обделалась на ковер. Кот, пес и домовик в одном доме. Уживемся ли? Экспериментировать с превращением на глазах у своего приятеля я не стал. От греха подальше. Все же уличный пес… Я не стал заморачиваться на счет праздничных обеда и ужина, приказав Кикимеру приготовить что-нибудь простое и вкусное. Под бокал вина, что хранится в погребе этого дома и сырая картошка покажется пищей богов.

Оставаться одному было непривычно и неуютно. Даже в Хогвартсе, бродя по замку я не чувствовал себя таким одиноким и всеми покинутым. Впервые за столько лет я желал, чтобы каникулы быстрее закончились.

Мой праздничный обед закончился очень быстро, минут за двадцать. Больше половины я скормил своему приятелю, это учитывая, что Кикимер его уже кормил. Псина не успокоилась, пока брюхо не стало мешать ему ходить, так что он теперь устроился под раскидистым кустиком в оранжерее и переваривал съеденное. Я же просто пялился в огромное окно и пил вино маленькими глоточками. Даже в доме Дурслей Рождество проходило веселее. Хотя, что я так прицепился к этому празднику? День и день… Подумаешь, просто еще один, самый обычный день зимних каникул. Я могу побыть один, почитать блэковские книги, подумать о своей жизни и о том дерьме, в которое я вступил. Только вот думать не хотелось. Хотелось действовать.

-

В детстве я частенько убегал из дома и слонялся по улицам. Не всегда безопасным. Однажды я забрел на грязную и темную улочку, на которой раньше не бывал никогда. Честно признаться — я заблудился. Солнце уже клонилось к закату, мой живот сводило от голодных судорог, так как ел я в последний раз вчера утром. После этого меня заперли в каморке, даже не помню за что. Может, кашлянул в сторону их любимого Дадлика. Выпустили меня тоже утром, после чего я удрал, пока меня снова не наказали. Когда я прошел один и тот же дом с покосившимся и облупившимся штакетником три раза меня окликнул мужчина. Тогда он показался мне почти что стариком, но сейчас я понимаю, что ему едва ли было за сорок. Меня пригласили отужинать и предложили помощь. Я так думал. Неладное я заподозрил, когда сердобольный дядечка предложил мне искупаться перед ужином, ведь я «чумазый, как поросенок». Его руки скользили по моему телу, норовя потрогать все запретные места. Когда его руки приблизились к моему паху, меня выбросило на лужайку дома Дурслей. Больше я в том направлении не убегал.

Сейчас, глядя на то, как кровь капает на старый палас с моей руки и кухонного ножа, я думаю о том, что случилось бы тогда не будь я волшебником. Может быть магическая Британия бы потеряла своего героя из-за рук маньяка-педофила уже лет десять как. Неприглядная смерть для героя.

Мужчину, из шеи которого сейчас булькатит кровь прямо мне на ботинки, зовут Том Андерсон. Надо же какое совпадение! Может быть, это не люди маньяками рождаются, а имя так влияет? Под Империусом данный подыхающий отброс общества рассказал мне все о своих «приключениях». Он воровал детей, насиловал их и убивал. Избавлялся от трупов он в основном с помощью извести. В подвале я нашел детские вещи, сложенные в шкафу аккуратными стопочками. На дверце висело несколько потрепанных кошачьих ошейников. Видимо это первые жертвы маньяка. Двадцать лет он занимался… этим. И его не поймали. Мне интересно, куда смотрит полиция? Я могу понять, почему меня не поймали — я маг, но он обыкновенный магл, живущий в отвратительном районе и собирающий вещи своих жертв. На мой вопрос, зачем он это делал, он рассмеялся и сказал, что ему просто это нравится. Больной ублюдок! Он даже совестью не мучился и сказал, что любит вспоминать перед сном подробности своих злодеяний.

От его остывающего тела в сторону подвала тянулись кровавые отпечатки от моих ботинок. Заклинанием я вычистил все следы своего присутствия в доме, на ноже останутся лишь кровавые потеки. Интересно, когда найдут его труп? Насколько он распухнет? Может уже загниет основательно. Надо было устроить ему тур по семи кругам ада, но от его занимательной истории я окончательно потерял способность холодно мыслить и просто прирезал, словно поросенка. Надеюсь, его труп найдут через пару месяцев, не раньше. Еще раз обойдя гостиную, я трансгрессировал к дому на Гриммо.

========== Часть 29 ==========

Мне будет приятно, если после прочтения вы оставите комментарии, поделитесь своими мыслями и кинете пару тапков)) Приятного чтения!

-

Глаза я продрал ближе к двум часам следующего дня, так как с момента появления на Гриммо и до самого рассвета я бухал. Да, именно. Я методично набухивался, сидя перед портретом своего крестного. Мнимая жизнь Сириуса теперь проходила среди двух картин — вересковое поле, что висит напротив его портрета и богатый натюрморт на кухне, откуда он таскает вино и закуски. Портреты матери и других родственников он игнорирует. Его собственное полотно почти всегда пустует, служа ему как бы спальным местом.

Беседовать с ним было необычно. Это был разговор с моим крестным, с тем, с кем я рассчитывал прожить под одной крышей много лет, слушая его рассказы о прошлом, о своих родителях, у кого я рассчитывал получить совет, но… Только вот мечтам моим не суждено было сбыться. В который раз. Я уже сбился со счета, сколько раз жизнь круто обламывала мои ожидания, извращая их и делая все в точности наоборот. Не подумай, что человек на портрете был неадекватен или скучен, но это был уже не мой Сириус. Этот жизнерадостный человек сильно его мне напоминал и внешностью и голосом, и даже манерой общения, только вот в нем еще был тот огонек Мародера-проказника, который в живом Сириусе почти угас. На протяжении всей нашей попойки я непрерывно хохотал, слушая его рассказы, и только удивлялся все новым и новым подробностям его былой жизни. Не могу сказать точно ли все события, описанные им, происходили на самом деле, но слушать его мне нравилось.

Я познакомился с Сириусом при весьма странных и необычных обстоятельствах, можно даже сказать пугающих. Перед этим наслушавшись вдоволь о его свирепости и сумасшествии. Когда я впервые увидел крестного, во мне кипел гнев. Хотелось разорвать его на куски за то, что он предал моих родителей. Как я думал. Как думали все.

Если разобраться во всей этой ситуации, опуская все розовые сопли о том, что это лучший друг моего отца, мой крестный, а значит и мой друг, то мы так и остались чужими. Я так и не успел узнать его толком. Узнать то, каким он был на самом деле. Узнать его настоящего, а не того, каким он хотел казаться. Разве можно узнать человека, пока он рассказывает тебе о ком-то другом, да еще и за такой короткий строк? Нет… не думаю. Мои мысли всегда были далеко, я представлял лица родителей, совершенно не видя человека, сидящего перед собой. Зачастую пьяного. Он и сам жил этими воспоминаниями. Они спасали его в зябкой камере Азкабана от сумасшествия, а в полусгнившем родовом доме от отчаяния и навязанного затворничества.

А я жил мечтами. Мечтами о том, что он расскажет мне все-все о моих родителях. Каждую мелочь. Мечтами о том, что мы поедем путешествовать вместе. Увидим разные страны, побываем в их магической части, узнаем много нового. Мечтами о том, что он заменит мою утраченную семью. Станет не просто крестным отцом, а почти настоящим. Мы строили планы, которые нам не суждено было осуществить. Мы обманывали сами себя. Мы обманывали друг друга.