Свет, сошедший на землю (СИ)

Хат поняла, к чему, когда поела и встала из-за стола – маленькие жрицы тут же убрали остатки трапезы, но Хат уже не замечала детей.

В дверях зала появился ее возлюбленный и господин.

* Смесь пищевой соли и соды, употреблявшаяся вместо мыла.

* Др.-егип. “хат” – первая.

========== Глава 6 ==========

Хат не задумывалась, что ей сделать – подсказало сердце: она простерлась ниц. Несколько мгновений лежала ничком перед Ра-Инени, потом встала…

Она взглянула богу в лицо. Шевельнула губами, но не смогла ничего произнести. Это был Инени, и в то же время это существо было в тысячу раз прекрасней Инени. Черные волосы перевиты золотыми лентами, глаза подведены черной краской, на шее серебряное ожерелье… белое летящее одеяние до пят…

Но не это, вовсе не это отличало стоявшего перед нею юношу от Инени. Рядом с Ра сердце переполнял восторг, как будто смертный при жизни возносился в райские кущи. Это было похоже на любовь. Это и была любовь.

- Господин… - прошептала Хат.

Ра протянул руку и провел кончиками пальцев по ее обнаженному плечу. Ей захотелось выгнуться от наслаждения, точно кошке, или с блаженным стоном упасть к его ногам.

- Господин… Почему…

- Потому что я бесконечно благ, - прошептал бог. Когда он шептал, голос его был человеческим, а не рыкающим. – Я принял облик Инени, чтобы не смущать тебя, Первая служительница.

Рука его легла девушке на шею, притягивая ближе. Они были одни – маленькие жрицы давно оставили их. Хат должна была бояться того, что случится, но в сердце не осталось места для страха. Она закрыла глаза и ощутила, как руки юного бога обвили ее талию. Хат судорожно вздохнула и обняла возлюбленного за шею. Он был хрупок, как кипарис, но не возникало и мысли, чтобы он мог согнуться или сломаться…

А потом вдруг бог отстранился. Хат в изумлении открыла глаза. Инени улыбался, и глаза его теперь светились больше, чем у смертного – Хат внезапно стало страшно…

- Иди туда, - Ра кончиками пальцев коснулся ее спины, направляя ее вперед. – Иди и ложись.

Ей сейчас предстоит возлечь с богом!..

Нет, Хат догадывалась о том, что сейчас произойдет, но неожиданно ее снова одолела слабость. Пошатываясь, первая жрица направилась в душистый полумрак. По углам опочивальни горели курильницы, над широким ложем был раскинут синий, как небо, балдахин. Само же ложе было покрыто белоснежным покрывалом. Хат никогда и не мечтала лечь на такую постель.

Она робко приблизилась к ложу и легла в прохладный лен. Наверное, ей следовало снять платье, но сделать это было страшно – тогда она осталась бы полностью беззащитной перед божеством. Но ведь она и так полностью беззащитна перед ним. Он может убить ее, когда пожелает.

Но ведь он не сделает этого – он бесконечно благ…

Хат приподнялась навстречу возлюбленному – он улыбался, склоняясь к ней; они взялись за руки, а потом бог скользнул к ней на ложе. Обнял ее одной рукой и притянул к себе, так что она всем телом прижалась к юному жаркому и благоухающему телу бога. Никогда Хат и помыслить о таком не могла.

- Мой возлюбленный господин… - прошептала она со слезами наслаждения.

- Закрой глаза, - шепнул бог. Сейчас – почти человек, для нее, для своей маленькой рабыни. Хат послушалась, и тогда полностью перестала принадлежать себе. Бог снял с нее платье. Он ласкал ее, но мог бы и не делать этого – самая близость его была лучшей лаской, опьяняла без вина…

А потом пришла боль, резкая, как отрезвление. Хат вскрикнула, когда бог овладел ею, и он успокаивающе зашептал что-то, лаская ее нагие бедра, прижимаясь губами к шее. И боль прошла, осталась только любовь, переполняющая ее. Хат была драгоценным сосудом, который Ра наполнял своей благодатью. Без него она осталась бы навеки пустой… Первая жрица, удостоенная своего бога!..

Она плакала, потому что не могла иначе. Ра с улыбкой обнял благоуханной ладонью ее шею, склонился к Хат и поцеловал.

- Спи, - прошептал бог.

И удалился, только колыхнулись занавески.

Хат вдруг почувствовала себя покинутой, нет – обманутой. Она подтянула колени к груди. Как будто у нее сейчас забрали то, за что ей никогда не воздадут…

Потом девушка окинула взглядом опочивальню и яростно упрекнула себя в неблагодарности. Тысячи девиц, наверное, мечтали бы оказаться на ее месте! Да что там! Разве может быть положение выше этого!

Хат закрыла глаза, и ей предстало юное лицо Ра.

Лицо Инени.

“Мое тело было с тобой, но моя душа поглощена демоном, - прошептал Инени с упреком. – Как ты могла дать себя обмануть?..”

- Молчи, молчи! – прошептала Хат. Она повернулась на другой бок, и теперь ей предстало морщинистое лицо матери Айи.

“Тобой овладел демон, - горько прошептала она. – Лучше бы тебе было умереть во младенчестве”.

- Молчите все!..

Хат стиснула зубы и закрыла уши руками.

“Он один любит меня, и в нем одном - истина”, - подумала девушка.

Но заснуть она еще долго не могла.

Утром ее разбудили те же девочки. Исетемхеб и Джепет, ничуть не смущаясь, приветствовали Хат улыбками.

- Привет тебе, Первая служительница, - сказала Джепет, и Хат смутила торжественность этого обращения, совсем несвойственная прежней Джепет. Как будто душу забрали и у нее, не только у Инени…

“Грех, грех!”

Хат встала, ища взглядом платье. Она вдруг подумала, что на простыне должна была остаться ее кровь, и, вспыхнув от стыда, повернулась к ложу.

Девочка-жрица уже свернула простыню – семилетняя Исетемхеб, выросшая в многодетной семье, конечно, не была смущена таким зрелищем. А может, не показала этого; но вдруг при виде ее взрослой серьезности смутилась Хат. Как будто у Исетемхеб тоже забрали что-то, чего ей никогда не вернут…

- Пойдем, - Джепет опять предложила старшей жрице руку, и Хат рассмеялась.

- Я уж думала, вы здесь и говорить разучились!

Девочка не ответила.

Ее опять повели купаться, потом предложили другой изысканный наряд. Волосы Хат стянула золотистая лента, и она вдруг со сжавшимся сердцем подумала, что для того, чтобы обеспечить ей проживание в роскоши, пришлось опустошить дома ее родных и друзей. Но на то была воля бога.

Хат опять проводили в трапезную, и опять стол был накрыт для нее одной. Вдруг не выдержав этого одиночества, девушка попросила маленьких жриц разделить с ней завтрак. Те поколебались, но потом согласились. Хат была “своя”. Осененная милостью бога, посвященная… в отличие от остальных.

Вчера ее и простых, черных людей навеки разделила стена. Непреодолимая божественная воля.

Хат снова стало грустно, но поделиться этим она ни с кем не могла.

Закончив трапезу, она осталась в зале – ей не сказали, куда идти. Больше всего Хат сейчас хотелось бы вернуться домой, к семейному очагу. Дом бога был пустым и холодным в отсутствие властелина, как будто каждая вещь спрашивала ее: что ты делаешь здесь, чужачка, смертная?..

Хат хотела уже встать, но тут послышались шаги.

Ра-Инени. Нет – только Ра.

Девушка поднялась и совершила земной поклон. Ра нежно поднял ее – он, оказывается, ничуть не охладел к ней после вчерашнего. Хат робко улыбнулась.

- Что тебе угодно, господин?

- Я решил удостоить тебя величайшей милости, - медленно проговорил он. Теперь в полный голос. Этот рыкающий божественный голос как будто опять воздвиг стену между ними, и Хат поежилась.

- Ты станешь наставницей моих маленьких слуг и служанок, Первая, - произнес бог. Он вдруг положил ладони ей на виски и огладил ее голову, глядя девушке в глаза – мурашки побежали по коже от наслаждения.

Ра приподнял ее лицо за подбородок.

- Для этого вначале я обучу тебя сам.

Глядя в восторженное лицо юной женщины-таури, гоаулд испытывал желание рассмеяться. Как просто оказалось превратить их в рабов! И женщины подчиняются еще легче мужчин, почти как дети. Может быть, это их половая особенность, необходимая для сохранения вида – такая подчиняемость самцу?