Единое целое (СИ)

Беспокойство засело у него глубоко внутри. Он метался и не находил себе места, ему не давали покоя воспоминания и предчувствия, пока он был вынужден бездействовать и ждать условленного сигнала. Его роль в этой пьесе была окончена, хорошо ли, плохо ли он с ней справился. Теперь пришло время, которого он боялся и ждал – время передоверить жизни близких людей другим, потому что сам он не бог, и его двух рук уже недостаточно перед лицом такого опасного врага.

Ему пришлось собрать всё своё мужество и решительность, чтобы попросить о помощи. Он проглотил гордость и преодолел недоверие, но сделал это, отбросив все условности ради Джона и детей. Ради его Джона, преданного и верного, безрассудного и храброго, единственного способного излечить душу Шерлока и дать ей покой. Ради их детей, невинных, идеальных и беспомощных. Шерлок Холмс отдал бы всего себя, любую свою часть: сердце ли, гордость или интеллект, саму жизнь, - что угодно, если это потребуется для их спасения.

Этот этап его жизни подошёл к концу. Все нити его судьбы свились в один сложный узел. И теперь он мог рассчитывать лишь на два исхода (перед худшим выбором никто ещё никогда не стоял): либо они с Ирен смогут одержать полную победу, заманив Морана в расставленные силки – и тогда Джон и дети будут спасены, и можно будет начать новую жизнь, либо их замысел провалится – и Шерлок будет вынужден пожертвовать собой. Он пойдёт на это с радостью и без малейших сожалений.

Смс пришло, когда он блуждал по лабиринту своей памяти, представляя, как губы Джона прикасаются к его губам, как тихий прерывающийся голос Джона нашёптывает ему слова любви, вспоминая пронзительный плач их детей и ощущение их нежной кожи под кончиками его трепещущих ищущих пальцев. Но, услышав звук входящего сообщения, он моментально вернулся к действительности.

Теперь всё зависело от актёрских способностей Ирен Адлер, и ему необходимо добраться до её офиса, прежде чем Моран исчезнет. Его пальцы не дрожали, когда он набирал и отсылал мужу смс: «Я люблю тебя, Джон». Этим было всё сказано, прибавить нечего. Если эти его слова окажутся последним обращением к Джону, то другие просто не нужны, ведь в них заключена главная правда, ставшая его смыслом жизни последние два года. Это была прочная скала, за которую он ухватился в море поглотившего его хаоса. Это была его путеводная звезда, превратившая Шерлока Холмса из чудовища в человека. Его любовь к Джону Уотсону была нерушима, и он оставался и останется ей верен, каким боком бы ни повернулась к нему сейчас судьба.

Ирен очень опасный противник, и Шерлок, бродя по улицам и оставаясь неузнанным всеми, кроме привлечённых к операции людей, почувствовал безграничную радость, что она по необъяснимым причинам приняла его сторону. Они созданы были для соперничества друг с другом, и сотрудничать оказалось очень сложно, хотя и не невозможно. Оба они были способны с лёгкостью разгадать тройной блеф. А теперь им лишь осталось дождаться, что предпримет Себастьян Моран, когда поймёт, как его обыграли на собственном поле.

Участие Шерлока в операции ясно определено: постараться сделать якобы случайное знакомство с Мораном более тесным и подобраться к нему настолько близко, чтобы получить возможность его захватить. Согласно строгим инструкциям Майкрофта, целью ставился именно захват, а не физическое устранение, но Шерлок был готов без малейших колебаний убить человека, несущего угрозу его семье, если так повернутся события. Сейчас Ирен занята, а он носится по городу, отвлекая на себя внимание. Всё должно выглядеть естественно. Они продумали и отрепетировали каждую деталь.

Миновав тёмный лестничный пролёт офисного здания, детектив помчался по коридорам, освещённым мерцающими светильниками, не сразу обратив внимание на жуткую тишину и странное свечение, пробивающееся из-под двери офиса Ирен.

Шерлок полностью сконцентрировался и не почувствовал, как в его кармане загудел мобильный телефон. Он выровнял дыхание, унял дрожь в руках, готовясь к любому развитию событий, как только откроется эта дверь. Поэтому он не прочёл входящее сообщение немедленно, но сделал это, когда было уже слишком поздно.

Шерлок, что происходит? Не ввязывайся ни во что опасное! Я тоже тебя люблю, идиот, и я не знаю, чем ты сейчас занят, но немедленно прекрати и возвращайся домой. Мы разберёмся со всеми проблемами вместе. Шерлок?

Телефон вибрировал в кармане, но Шерлок Холмс этого не замечал. Он собрался с духом, повернул ручку и открыл дверь в офис, а затем замер в дверном проёме, потеряв дар речи, и в его охваченном безудержной паникой мозгу всё крутилась и крутилась одна фраза: «О, боже-боже-боже, что же мы натворили?»

________________________________________

*Это финальная фраза фильма “Касабланка”. Герой Хамфри Богарта произносит ее, обращаясь к персонажу Клода Рейнса.

========== Глава 13/16. Проекция на ось ординат ==========

Все воспоминания Джона о войне покрыты мутной серо-бурой пеленой с редкими багровыми проблесками. Та часть его жизни кажется фантомной или виртуальной: когда он пытается воспроизвести в памяти эпизоды службы, они ускользают, как песок пустыни сквозь пальцы, как шёлковые нити, и чем упрямее он пытается их ухватить, тем неуловимее они становятся.

Несколько событий он всё же помнит отчётливо и цепляется за них с отчаянием человека, чья память о последних десяти годах жизни оказалась неведомым образом стёрта. Их несложно перечислить:

- когда он впервые обнаружил угнездившегося в своей каске верблюжьего паука за секунду до того, как собирался надеть её на голову;

- как он выиграл 300 фунтов в покер и всё спустил при следующей сдаче;

- как жутко воняло в палатке по утрам;

- как провёл первую ночь первой положенной ему увольнительной в Лондоне на раскладном диване в доме Гарри и Клары, уставившись в потолок и прикидывая, чем занять себя целых два месяца, и к этому воспоминанию каким-то загадочным образом прочно приросло следующее, будто неразрывно с ним связанное: как он высаживается из транспортного самолёта на базе, участвующей в активных боевых операциях, и в груди разливается сладкое чувство, будто он вернулся в родные места;

- как стрекотали вертолёты над головой и раздавались отчаянные крики: «Врача! Врача!»; и как пьянил адреналин, когда он перемахивал через край рва, полного крови;

- как он впервые отправился ночью на боевое задание в Афганистане, случайно посмотрел на небо и едва не упал, придавленный блеском тысяч, миллионов звёзд – прежде невиданное им зрелище, но затем всё же споткнулся и оказался на земле, обратив к небесному куполу лицо и пожирая далёкие светила ненасытными глазами, пока не закружилась голова и не сдавило грудь от осознания своей невыносимой ничтожности и бренности, будто он был мельчайшей песчинкой в океане бесконечности.

Кое-что его память отказалась удержать:

- лицо первого человека, который умер у него на руках;

- имена тех гражданских, которые осмелились с ними сотрудничать;

- подробности тех боевых заданий, в которых ему довелось принять участие;