Единое целое (СИ)

Вот так Джон Уотсон и вошёл в жизнь Шерлока Холмса, а также в его ум и его душу, и детектив смутно чувствовал пустоту, если его блоггера не было рядом.

Ничего сентиментального вроде любви с первого взгляда не было, но, по правде говоря, Холмсу следовало признать, что он почти почувствовал, как переключился на другой режим, когда Уотсон стал его спутником, его линзой, фокусирующей хаотично работающий ум Шерлока, упорядочивающей движения его тела и души без каких-либо усилий, расширившей его горизонты и обострившей его зрение, бросающей луч света во тьму его хаоса.

Джон стал ему необходим до того, как зародилась любовь, но это его качество не повлияло на искренность или силу чувства, когда совершенно внезапное его осознание озарило скованное сумраком и холодом сердце Шерлока ярким цветным фейерверком.

Случилось это однажды вечером в заброшенном доме на окраине Лондона, вдалеке от любимых им центральных и деловых районов города. Они залегли в засаде, полагая, что дом этот является важным пунктом в постоянном маршруте выслеживаемого ими человека, но внезапно сами оказались в ловушке. Послышались приближающиеся шаги, и они с Джоном укрылись на заброшенном чердаке, некогда служившем спальней, забравшись туда по шаткой, едва не разваливающейся лестнице. Холмс прошептал:

- Он поднимается по лестнице. У него пистолет. Самозарядный. Я его схвачу, а ты отнимешь оружие, - и Уотсон кивнул, соглашаясь, но едва заскрипели ветхие ступеньки лестницы под тяжёлыми шагами, лицо Джона преобразилось, он улыбнулся Шерлоку и сказал, не понижая голоса:

- Твой план полный отстой. Я не собираюсь ждать здесь и смотреть, как тебя подстрелят, - после чего он развернулся, толчком распахнул дверь и ударил головой под дых бывшему спецназовцу, издав свирепый львиный рык. Детективу осталось лишь наблюдать, как вооружённый преступник сцепился с бывшим военврачом, и, споткнувшись, кубарем скатился по лестнице, увлекая Джона за собой.

Выскочив из укрытия, Холмс впился взглядом в лестничный колодец, отыскивая Уотсона и почти вдвое превосходящего его в весе противника, которые боролись на лестничной площадке внизу. У доктора был рассечён и кровоточил лоб, но на его сопернике крови было ещё больше. Вдруг Джон с победным криком обманным движением вырвал оружие из руки преступника и нанёс им удар по голове спецназовца. Здоровяк отключился и упал на спину – и всё это за те секунды, пока Шерлок нёсся вниз по лестнице, не успев одолеть и половины ступенек. Джон поднял голову и послал ему такую широкую и сияющую улыбку, которая светилась ярче солнца в пустыне, и детектив резко остановился, ухватившись за перила, придавленный тяжестью внезапно свалившегося на него понимания.

- О, - сказал он растерянно, а Джон засмеялся, поднимаясь с пола и небрежно отирая кровь со лба.

- Я же говорил, что твой план отстой. Мой был намного лучше.

Из пореза на его лбу снова выступила кровь, и Шерлоку вдруг нестерпимо захотелось слизнуть её.

- Ты идиот, - проговорил он, с трудом отцепив сведённые судорогой руки от перил. – Ты мог получить пулю.

- Не в первый раз – одной пулей больше, одной меньше. Лучше я подставлюсь, чем ты.

И Шерлок почувствовал, что погиб окончательно. Он приложил максимум усилий, чтобы не дать появиться этому чувству, он отказывался его принять, потому что не мог позволить себе его, не мог позволить полюбить кого-либо, начать заботиться о другом человеке, ведь закончиться это могло лишь бедой. Он запрещал себе замечать мягкое мерцание золотистых волос Джона в приглушённом свете гостиной на Бейкер-стрит, предательские ямочки, появляющиеся на щеках Уотсона во время перебранок Холмса с Андерсоном. Он не мог заставить себя не наблюдать, как доктор постоянно облизывает губы, как теплеют его глаза, останавливаясь на детективе в те минуты, когда, как он полагал, Шерлок на него не смотрит.

Он держал себя в руках, сознательно игнорируя волнение в сердце и сладостную отраву, бегущую по венам, когда Джон находился рядом. Его самообладания хватило лишь на два дня, а затем этот сумасшедший храбрец, этот невыносимый придурок снова спас ему жизнь, и Шерлок с покрытым каплями пота лбом, ещё не успокоившись после погони по крышам, тяжело дыша, не смог побороть себя. Он пересёк гостиную, прижал Джона к книжному шкафу и поцеловал его так, будто в нём сосредоточился весь мир. Возможно, так и было на самом деле.

Пролетела неделя, и вот он лежит на боку, покрытый испариной, в кровати Джона, прижав к себе золотистое тело, жарко стиснувшее его плоть, и всё его тело и душа, все чувства буквально поглощены возможностью видеть и осязать, слышать и пробовать на вкус, вдыхать запах и заполнять мысли этим особенным человеком. Шерлок горячо и влажно целует шею Джона, а Джон вцепляется рукой в бедро Шерлока, направляя, умоляя о большем, задавая темп, распаляя, и они движутся в едином ритме – Джонлок или Хотсон – представляя собой удивительное математическое явление, когда сумма двух единиц равна одному. Они сплавились в единое тело с одной общей душой, одним неделимым сердцем и разумом. Позабыв о покое холодного упорядоченного ума, Шерлок отдался на волю иррациональной чувственности, положив одну руку на живот возлюбленного, а другой лаская его член, врываясь в желанное тело нетерпеливыми толчками и упиваясь тихими стонами, срывающимися с губ Джона. Рядом с Джоном он был на своём месте, он обрёл свой дом, вошёл в него, и дом впустил его, встретив лаской и теплом. Шерлок обрёл самого себя, соединившись с Джоном Хэмишем Уотсоном.

Джон подавался навстречу его толчкам в точности так, как хотелось Шерлоку, без подсказок и просьб. Казалось, Джон не отдаёт, а берёт. Шерлок был убеждён, что Джону равно чужды как жертвенность, так и снисхождение, что для него возможен лишь союз с равным, пусть не по интеллекту, но по многим другим удивительным качествам, которые Шерлок отыскивал при каждом новом пристальном изучении партнёра. Джон был уступчивым, когда сам этого хотел, и становился непреклонным, когда для этого наступало время, и если он отдавался Шерлоку, то лишь потому, что чувствовал такую же сильную потребность в этом слиянии, как сам Шерлок.

Они ни разу не обсуждали распределение ролей или отношения – в этом не было нужды. С самого начала Шерлок ни на минуту не сомневался, что власть делить не придётся, что они стали единым целым, и теперь, по прошествии семи дней того нового состояния, в котором они оба оказались, он продолжал переживать, что неспособен полностью отключить контроль и без оглядки довериться другому человеку, как себе самому. Но Джон всё это знал и принимал таким, как есть, без колебаний и сомнений пустив Шерлока в свою жизнь, тело и душу.

Шерлок растворился в накрывающей его волне экстаза, сделав их слияние наиболее полным, и выдохнул имя любимого, прижавшись лицом к его шее, и Джон немедленно кончил, выплеснув горячее семя в ладонь партнёра. В этот момент Шерлок решил, что пойдёт на что угодно и ни перед чем не остановится, чтобы заслужить любовь и доверие Джона Уотсона. И он был абсолютно серьёзен, когда после шептал любимому в шею: «Джон, ты всё для меня, я всё для тебя сделаю, абсолютно всё». Но он сам не знал, чем вскоре обернутся его слова.

И теперь, когда те счастливые дни остались далеко позади, Шерлок Холмс прятался по тёмным закоулкам Мильтон Кейнс, ожидая сообщения от Ирен Адлер. Он уже получил одно смс от Лестейда, в котором говорилось о прибытии инспектора в Иствел, и ещё одно от Майкрофта – с подтверждением полной боевой готовности. Сотня случайностей могла сорвать их тщательно разработанный план, и Шерлок постарался предугадать каждую из них и принять соответствующие меры, но Себастьян Моран был тем неизвестным в уравнении, которое было очень трудно вычислить.