Klangfarbenmelodie (СИ)

Учитель из Тики был… странный. Уолкер понял с самых первых минут, что у мужчины нет опыта преподавания, а потому с каким-то потаённым интересом наблюдал за его потугами казаться невозмутимым и знающим своё дело.

Сдался мужчина, однако, довольно скоро.

— Хорошо, — вздохнул он, потирая лоб. — Лекцию я тебе все равно не прочитаю, так что… давай ты будешь задавать вопросы. Насколько я понимаю, если ты не можешь уловить смысла песен — у тебя с грамматикой проблемы, так? Ты ведь можешь читать на итальянском?

Аллен улыбнулся, немного неловко кивая, и прикусил изнутри щеку, тайком любуясь, как падают на лицо собеседника волнистые пряди и как он задумчиво кривит губы.

— Да… Читать я научился быстро — это намного легче, чем в английском, на самом деле, — поделился он. — Только… с «r» проблемы иногда бывают — я забываю, как ее надо произносить, и она получается… неправильной.

Тики с сосредоточенным видом кивнул. И — вдруг медленно (наверное, чтобы Аллен разбирал буквы на слух) произнес несколько отдельных слов на итальянском:

— Cuore, valore, troppo, verde, pero, rosa, detestare, — звучащий в каждом слове звук «r» у него был какой-то мягко-раскатисто-звонкий. Рычащий. — Повтори, — попросил его мужчина, и Уолкер честно попытался назвать следом за ним несколько определенных слов. Получилось у него не очень, судя по мягкой насмешке, заигравшей у мужчины на губах, но юноша не обиделся — не на что. В общем-то, как может не улыбаться его потугам носитель языка?..

— А что значат эти слова? — с любопытством поинтересовался он. — Я понял только verde — «зеленый» и cuore — «сердце».

Тики засмеялся, откидываясь на спинку своего стула.

— Сердце, ценность, излишний, зеленый — или незрелый, однако, роза, презирать, — также медленно перевел он.

Аллен попытался найти в выборе слов какой-то подвох, который ну точно должен был быть, по его мнению, но как бы сильно ни старался, ничего не выходило, из-за чего в итоге юноша просто плюнул на это и улыбнулся.

— Красивые, — протянул он, вновь уткнувшись в книгу с нахмуренным видом, чтобы спрятаться от очередного обжигающего взгляда, и, озадаченно скривив губы, решил: — Тогда давай по стандарту: с настоящего времени.

Тики понятливо кивнул и на следующие часа полтора Аллен погрузился в его объяснения, в приятную атмосферу чего-то загадочного и воодушевляющего. Мужчина рассказывал в своей неспешной, слегка развязной манере, растягивая гласные и мягко произнося шипящие, и юноша в один момент поймал себя на том, что фактически заслушивается, буквально любуется его низким красивым голосом, его лукаво-покровительственными интонациями.

И — сразу же заставил себя думать о насущном: о грамматике, о буквах, о временах, об окончаниях — и не обращать внимания на то, как завораживающе улыбается Тики, когда говорит на итальянском.

— Ладно, — в конце концов усмехнулся мужчина, — запишешь вот это и это, — он указал на нужные куски текста на страницах учебника и задумчиво прикусил губу. — Завтра про рода поговорим и про артикли, идет? Если у тебя время будет, конечно — завтра же пятница… — вид при этом у него тут же стал какой-то хмурый, и Аллену это не понравилось.

— Ну пятница, — нарочито беззаботно пожал плечами юноша. — Успеем! Ты же сможешь после трех прийти? Тематический вечер все равно поздно будет.

Тики улыбнулся ему как-то неожиданно бледно, как будто устал или что-то вроде того, и кивнул.

— Да, конечно.

И — перегнулся через стол, легко гладя Аллена по щеке тыльной стороной ладони и заправляя ему выбившуюся из куцего хвостика на затылке белесую прядь за ухо. Уолкер дернулся, розовея и не зная, куда податься — навстречу прикосновению или назад — подальше от него и от чувства Тики не к нему, а к Алисе.

— Прекрати! Я не девчонка! — в итоге выпалил он.

Лицо мужчины тут же удивленно вытянулось, и Аллен моментально пожалел о вылетевших словах.

— А я и не считаю тебя девчонкой, — спокойно пожал плечами Тики и поднялся из-за стола. — К Алисе ты меня, что ли, дурак, ревнуешь?

Ответить юноша не успел. Микк вышел в коридор, оставляя его на кухне одного, совершенно обескураженного, и громогласно (как специально сделал) попрощался с Неа.

Значит, Алиса все-таки…

Аллен до крови прикусил губу, чувствуя, как сдавливает неожиданно мучительным спазмом горло.

Господи, ну зачем он вообще придумал Алису?.. До чего же обидно.

***

Тики всеми силами пытался не показывать своего нервозного состояния Неа, когда вёз его в кафе, хотя, казалось, у него дрожало всё, что только могло дрожать.

Мужчина отчего-то волновался слишком сильно для того, кто уже сто раз всё обдумал и был полностью уверен в принятом решении, но постоянно напоминал себе, что братьям просто жизненно необходимо поговорить про это: про музыку, про Ману, про саму Алису и так далее.

И он надеялся, что делает сейчас правильно. Что буквально сталкивать этих двоих вот сейчас было правильно.

Неа его волнения не замечал, а если и замечал, то виду не подавал — рассматривал вечерние пейзажи в окно, слушал радио и иногда комментировал что-то увиденное на улице.

Тики заметил, что между Уолкерами что-то произошло (что-то важное, потому что они стали общаться намного свободнее, чем те же несколько дней назад), но ни Аллен, ни сам Неа ничего про это не говорили. Лишь редиска вчера спросил что-то довольное странное, связанное с изменением в поведении брата, но всё равно ничего не разъяснил, отчего Микк решил, что друг всё-таки нашёл в себе силы что-то изменить в своём отношении к музыке и к увлечениям Малыша.

Но вряд ли Аллен сам расскажет про Алису.

И вот тут-то Тики точно сможет подтолкнуть их к полному сближению, чтобы не было больше между ними таких серьёзных секретов и тайн, которые вредили обоим.

Да, он осознавал, что после этого будет отброшен назад. Аллен и Неа слишком заняты будут своими семейными отношениями, чтобы обращать внимание на него, да и… Они оба определенно не преисполнятся к нему теплых чувств, хотя между собой и помирятся.

Потому что Тики раскроет тайну Аллена.

Потому что Неа узнает, что Тики влюблен в его брата.

В общем-то… друг будет относиться к нему с подозрением и наверняка изначально попытается ему вмазать. А Малыш… о, ну он тоже может попытаться ему вмазать, но скорее всего, он просто покроется этой своей ледяной коркой и больше не пустит его в свое личное пространство.

Глупый мальчишка.

Который почему-то явно решил, что Тики считает его девчонкой.

Наверное, Тики был слишком сильно в него влюблен.

Они подъехали к стоянке около кафе, и Микк выскочил из машины первым, чувствуя себя просто не в силах спокойно сидеть там — и вообще оставаться на месте. Он знал, что в зале его просто пригвоздит к стулу голосом Малыша, как это и происходило обычно, но… не сейчас.

И он… знал, каким для Аллена стрессом будет все происходящее сегодня.

Мужчина искренне надеялся, что оба Уолкера поймут, какова его цель, ну, а дальше… дальше — уже неважно. Они ему стали почти такой же семьей, как родные братья и Роад, и поэтому о себе он особенно не тревожился. Если так будет нужно — он просто устроит их побег и уедет сам. В конце концов, недвижимость у него не только в Германии, Италии и Канаде.

Тики утвердительно кивнул своим размышлениям, уверяя себя, что отпустит их без сильных сожалений и психов, потому что любил обоих и хотел им счастья (читай, безопасности). А если для этого необходимо было покинуть их… что ж, мужчина правда надеялся, что не будет слишком долго рефлексировать по этому поводу.

Они прошли в кафе и сели за заказанный столик (в этот раз он был в затемнённом углу, чтобы Аллен не заметил их и не впал в панику, сорвав своё выступление), когда свет погас, погружая помещение в уютную мрачноватую атмосферу, а на сцену вышел Малыш, и Тики буквально обомлел.

Юноша был одет в пышное чёрное платье с голубоватыми вставками на юбке, достающее ему до колен, на подтянутых стройных ногах красовались шнурованные ботинки на платформе (редиска, на самом деле, и с каблуками прекрасно справлялся), а плотные ажурные перчатки цвета воронова пера обнимали тонкие руки и скрывались под обтягивающими предплечье рукавами.