I wish you would just be real with me (СИ)

Джон слышит, как сердце детектива спотыкается, а затем начинает биться часто и больно, видит, как под прикрытыми веками зрачки Шерлока мгновенно заполняют всю радужку, как светлая ткань рубашки на груди темнеет, по ней расползается багровое пятно, детектив истекает кровью…

Но стоит моргнуть – и наваждение исчезает. Холмс всё так же сидит в кресле, погруженный в себя. Глаза закрыты. Рубашка девственно чиста.

Доктор Ватсон не может, не хочет понимать, почему он видит так. Почему периодически он словно может заглянуть вглубь, будто бы за фальшивым зеркалом загорается лампа, и можно видеть потайную комнату за ним…

Но это бывает не так уж и часто. Короткие острые вспышки… А вообще, всё выглядит благополучно. Пугающе хорошо.

Никакой апатии, никакого оцепенения…

Шерлок нормально ест. Не так, как раньше, но всё же торопливо проглатывает что-то из приготовленного миссис Хадсон, не отрывая взгляда от монитора ноутбука или распечатки какого-нибудь документа.

Шерлок спит адекватно своей норме – уходит в свою комнату, иногда отключается прямо в гостиной… А затем снова бесконечно мерит комнату шагами, напряжённо застывает в кресле или лихорадочно срывается с места, пропадая в сырых сентябрьских туманах… Джона он с собой не зовёт.

Правда, Шерлок много курит – по утрам, когда Ватсон спускается в гостиную, там густым туманом висит сигаретный дым, сквозь который с трудом угадывается неподвижный силуэт в кресле, – но это такая малость, такая мелочь по сравнению с последними событиями.

И Шерлок успешен как никогда. Он работает. Работает. Никаких перерывов между расследованиями, дела раскрываются одно за одним, они появляются словно из воздуха.

Частные клиенты, Скотланд-Ярд… Детектив сосредоточен на работе, полностью сосредоточен. Крайне целеустремлён – равнодушно отказывается от любого упоминания о его участии в расследованиях в прессе, презрительно и устало кривит губы в ответ на все благодарности и молча уходит, чтобы уже через час напасть на новый след…

Это хорошо. Работа – это лучшее для Холмса, его стихия, его страсть, Шерлок в деле – привычно и правильно.

Кажется, та пустота, что пожирала Шерлока, что властвовала в серых глазах так долго, исчезла, уступила место холодному блеску азарта, острой решимости…

И только в редкие моменты – когда Холмс не замечал, что Джон входил в комнату, или после раскрытия очередного дела, буквально на несколько секунд… Джон видел эту пустоту, притаившуюся в прозрачной льдистой глубине. Она никуда не исчезла. Она скрылась, просочилась внутрь, проникла так глубоко, что перестала быть видна, глубже, к сердцу…

Но у детектива есть цель. То, что не даст пустоте поглотить его. То, ради чего он будет жить, то, в чём видит смысл.

Однако и в этом есть повод для тревоги. Что будет, когда цель будет достигнута? Она будет достигнута, это же Шерлок, он всегда добивается своего… Он не остановится ни перед чем.

И почему-то страшно подумать, какую цену он готов заплатить за победу…

- Морсон-Морсон-Морсон… – бормочет Мориарти, и я невольно заслушиваюсь – мне нравится это мурлыкание, этот мягкий голос… А ещё больше нравится то, что он говорит:

- Он добрался до Морсона, добрался быстрее, чем я ожидал. Надо отвлечь нашего мальчика, иначе он может испортить нашу игру, а мы же не хотим этого, да?..

Или, через пару дней:

- Нет, нет, дьявол!! Я уничтожу его, я выпотрошу его щенка-Ватсона! – внезапный крик в ответ на пришедшее смс. Я вздрагиваю, душу мгновенно сковывает хрусткий иней ужаса перед безумным криминальным гением… А затем наблюдаю, как резко успокоившийся Джим с застывшей кривой ухмылкой набирает кому-то сообщение, и чувствую, что мои губы неожиданно тоже изгибает что-то, похожее на улыбку. Я прячу её, опуская голову, я не хочу, я боюсь, что он увидит, что меня радуют его проблемы… Странно ощущать улыбку на губах. Непривычно.

Но мне нравится…

А ещё дня через три я слушаю холодный и деловой пересказ о сорванной операции в Лондонской клиринговой палате, результаты нескольких месяцев работы пошли под откос:

- …Но знаешь, хорошо, что мой верный Кёрби успел уйти. Малыш многое мог бы рассказать, сцапай они его, крысёныш… Больше никому ничего не расскажет.

Мориарти усмехается, поднимая на меня глаза, и я улыбаюсь ему в ответ.

Да, я могу позволить себе эту низкую, мелочную радость раба, забитого слуги, который злобно усмехается, видя, как оступается и падает в грязь его господин.

Да, меня радуют его неудачи.

Да, я больше не прячу свою улыбку.

Он уничтожит тебя. Пусть он больше не мой Шерлок Холмс, пусть не ради меня, но он уничтожит тебя.

И тогда я буду смеяться.

Теперь те отрывки разговоров, что я слышу на работе, каждый новостной выпуск, который включает Джим, – словно результаты очередного круга покерного турнира:

Тройка против двух пар – известного адвоката застрелили прямо в его кабинете. Убийца до сих пор не найден.

Стрит против каре – раскрыта отмывающая деньги криминальная сеть, несколько лет работавшая в Нэшнл Вестминстере, одном из крупнейших коммерческих банков.

Фулл-хаус против тройки – инкассаторская машина похищена во вторник утром. Вечером того же дня она найдена в одном из переулков центра Лондона – инкассаторы расстреляны, деньги не тронуты. Странное дело остаётся нераскрытым.

Каре против стрит-флэша – сорвано покушение на Джеймса ВанДорта, главного судью Олд-Бейли, предполагается, что оно было связано с громким разбирательством по делу Фрэнка Энтса.

Повысим ставки? Начнём новый круг?

Кажется, кто-то собирает роял…

Ты не забыл, кто из нас двоих король, милый?..

====== Часть сорок пятая, to tear inside you ======

Терзать тебя изнутри

За окном висел туман. Холодный, сырой, он вытравил из мира все краски, заполнил всё своей тоскливой пустотой. Одиночество и бессилие с каждым вдохом проникали всё глубже в лёгкие жителей города, сгущали кровь, заставляли медленнее биться сердца, стирали любое выражение из глаз.

Мир стал серым.

Туман проник и в мою квартиру. Его не было видно, но он горчил на языке, пробирал холодом до самых костей. Свитер на плечах не мог справиться с ним, словно мгновенно отсырел и истончился, чай не согревал, а обжигал меня изнутри – но я всё равно пила его глоток за глотком, переплетя пальцы на стенках кружки и пытаясь дышать терпким ароматным паром…

- Мёрзнешь, милая?

Я подняла глаза на севшего за кухонный стол напротив меня Джима. Сегодня он был возбуждён больше обычного, поминутно отправлял смс, а сейчас почти час переписывался с кем-то по Интернету, уединившись в спальне… Что он сказал?

- Он тебя уничтожит.

- Ох… Ты всё ещё веришь в Санта-Клауса и в Шерлока Холмса, да? Да я ведь уже убил его, милая. Убил, он ходячий мертвец – просто пока не осознал этого, и, знаешь, на это даже достаточно забавно смотреть… Но, к сожалению, ничто хорошее не может длиться вечно. Придётся заканчивать эту игру, заканчивать так, чтобы до всех всё дошло. Так что допивай свой чай и начинай собираться – сегодня тебе предстоит небольшое путешествие. Милая.

Он очаровательно прокатил на языке последнее слово, задержал на мне взгляд ещё на пару секунд и резко встал, вышел из кухни, я услышала, как хлопнула входная дверь.

Небольшое путешествие, хм-м… Я не торопясь выпила две кружки чаю, задумчиво посидела за столом, а затем всё же встала, переоделась в джинсы и белую майку – если Джим собрался меня куда-то вести, он бы и голой по улице потащил, а этого не хотелось. Расчесала волосы, медленно обвела глазами комнату. Взгляд останавливался на таких знакомых мелочах: мягких игрушках, любимых книгах, вещах, фотографиях… Всё родное, но словно мгновенно ставшее жутко далёким – как будто всё это уже часть прошлого, как будто я уезжаю навсегда и оставляю всё это, как будто я прощаюсь…

Чёрт. Что за чушь. Щёлкнула выключателем, на секунду застыла на пороге… и, не обернувшись, вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.