I wish you would just be real with me (СИ)

Like hate and love

World’s apart

This fatal love was like poison right from the start

The Rasmus and Anette Olzon – October and April

Как любовь и ненависть,

Как небо и земля,

Эта роковая любовь была ядом с самого начала…

The Rasmus and Anette Olzon – Октябрь и Апрель

У меня всегда была отличная память на лица… а теперь, видимо, и шизофрения. Потому что стоящий на пороге Джим был совершенно точно не тем, с кем я случайно познакомилась в коридоре госпиталя святого Варфоломея. Никакого смущения, странной милой улыбки, этой общей встрёпанности… Этот Джим был гладко причёсан, элегантно одет, от него несло холодной, расчётливой опасностью. Как от дорогого оружия. Как от белой акулы.

Это же галлюцинация, этого не может быть на самом деле… Я ещё раз прошлась взглядом по стоящей передо мной фигуре: до блеска начищенные ботинки, короткое чёрное пальто, из-под которого выглядывает тёмно-синий элегантный костюм, белая рубашка, галстук, открытая пачка чипсов в руке, насмешливый взгляд…

- Только не говори, что не узнала меня… Я войду?

Даже не собираясь ждать ответа, мужчина прошёл мимо меня, окатив взглядом, в котором на равных смешались любопытство и презрение, затем с непосредственностью ребёнка сунул в рот пару чипсин и скрылся в гостиной.

Волна ненависти, ужаса, неверия собственным глазам и отвратительная смесь резкого жирного запаха еды и дорогого парфюма ударили в голову. К горлу поступила тошнота, в глазах потемнело… Ноги перестали слушаться, я осела на пол, с силой ударившись локтём о полку для обуви, но не почувствовав боли – всё, что я сейчас чувствовала, – это противная судорожная дрожь, сковавшая всё тело, и дурнота, крутящая желудок, холодным потом стекающая по спине.

Вроде бы мужчина продолжал что-то говорить, но смысл слов ускользал от меня, звуки терялись в оглушительно-громком стуке в ушах. Перед глазами всё плыло, кажется, я завалилась на бок, так как к щеке прижалось что-то холодное, напольная плитка, скорее всего, да два чёрных блестящих пятна, очевидно, ботинка, заполнили собой большую часть обозримого пространства.

- Убирайся. – я с трудом выплюнула это короткое слово и закашлялась, вновь уловив мерзкий запах еды. Надеюсь, меня не стошнит, хотя вряд ли даже это сможет сделать меня более жалкой…

- Не-а. – такой спокойный, даже доброжелательный голос… – Приятно, когда при виде меня падают в обморок, знаешь ли.

- За мной следят… Тебя поймают… – я изо всех сил старалась не отключиться совсем, не скатиться в вязкую темноту, не закрывать глаза…

- Конечно следят, иначе не интересно было бы и приходить. Только вот ловить меня не будут. Руки коротки.

Отчётливый смешок и мерзкий шорох пластиковой пачки. Тошнота подступила к горлу с такой силой, что я опять натужно закашлялась.

- Чтоб ты сдох… ненавижу… я…

- Да-да-да, это всё я и так знаю. У тебя новая диета? Шерлоку нравятся анорексички?

Чёрные пятна перед глазами пришли в движение, от этого голова закружилась ещё больше, и сопротивляться забытью сил не осталось… Но резкий поток холодной воды, как разряд тока, вернул меня в реальность. Я судорожно подскочила, вжимаясь спиной в стену и глотая ртом воздух, как загнанная лошадь, мужчина же спокойно поставил опустевший стакан на тумбочку, опустился на корточки так, чтобы мы были на одном уровне.

- Джим Мориарти. Приятно наконец по-настоящему познакомиться, да? – губы растянулись в оскале, пародирующем вежливую улыбку, а затем выражение лица вновь изменилось, став преувеличенно-обеспокоенным. – Ну-ка ответь папочке, ты ела когда в последний раз?

Большая часть его фразы было настолько дикой, настолько нереальной, что мозг просто не воспринял её, начиная послушно искать ответ на последний вопрос. Мы ели что-то с Молли, потом ещё было яблоко, вчера или позавчера…

- Вчера, в понедельник, мы обедали…

- Сегодня суббота, милая, – простая констатация, немного скучающий голос… Джим, не опуская взгляда, медленно взял очередную порцию этих омерзительных чипсов и с явным удовольствием положил её в рот. Я отвела глаза и попыталась встать, так как теперь в судорожной дурноте, подступавшей от запаха пищи, остро чувствовался сосущий голод.

Мужчина поднялся быстрее меня, и, когда я с трудом, цепляясь за полку, приняла вертикальное положение, он уже почти подошёл к оставшейся открытой двери, рассеяно оглядываясь и набирая сообщение на мобильном.

- Ты… разрушил мою жизнь, уничтожил уже всё, что же тебе ещё надо?..

- Ну, ещё не всё, судя по тому, что моим подарком ты так и не воспользовалась… – Джим усмехнулся, обернулся и продолжил, лениво растягивая гласные: – Милая, милая… Ты давно не была онлайн, я даже начал переживать. Рад, что у тебя всё в порядке. Увидимся-я-я-я…

Последнее слово он протянул насмешливо и высоко, затем одарил меня издевательской усмешкой и не торопясь ушёл, оставив дверь нараспашку. Я просто зависла на какое-то время, пытаясь уложить в голове произошедшее, и неуверенное покашливание заставило меня вздрогнуть.

- Доставка для мисс Стоун, – девушка-курьер недоверчиво смотрела на меня, а затем аккуратно поставила бумажный свёрток у порога и поспешно ретировалась, было слышно, как она торопливо сбегает вниз по лестнице.

Я медленно закрыла дверь, недоверчиво покосилась на свёрток: белый, с лаконичным чёрным логотипом Le Gavroche… Боже, он мне что, прислал чью-то голову, или бомбу, или кулёк змей…

Всё оказалось гораздо проще… и невероятней. Это была доставка из ресторана: мясной бульон, салат и гренки.

Хотя да, точно, у меня же шизофрения, чему мне удивляться…

- …сегодня объект приходил третий раз на этой неделе, сэр.

Майкрофт Холмс устало потёр переносицу, глубоко вздохнул и снова поднял взгляд на свою помощницу.

- Никаких попыток выйти на контакт с Шерлоком?

- Никаких. Проверить более ранний промежуток времени затруднительно, но всё действительно выглядит так, как будто это романтическая связь, которую больше нет причин скрывать.

- Мориарти бы скрыл от нас романтическую связь. Но это действительно, скорее всего, просто интимные отношения, работа Стоун, похоже, завершена. Тем не менее статус наблюдения остаётся в четвёртой фазе. Да, и, разумеется, моему брату не стоит знать обо всём этом.

- Разумеется, сэр.

Вся жизнь превратилась в какое-то царство абсурда. Чёрное стало белым, левое – правым, искренность превратилась в ложь, любовь – в ненависть, счастье – в боль… Зазеркалье. Шиза и бред.

Джим зло усмехнулся и щёлкнул пультом, выключая выпуск новостей, в котором диктор с профессиональным бездушием рассказывала подробности суицида молодой певицы.

- Совсем распустился твой парень. Я что, должен ему лично каждый раз автографы оставлять, писать «сложное дело специально для Шерлока Холмса» и смайлик?! Тридцать шесть дней – и это уже пятый случай! Пятый!!

Неразборчивое раздражённое мурлыкание окончилось резким криком, я встрепенулась, но уже в следующее мгновение опять откинула голову на плечо мужчины. Мы сидели на полу в гостиной, прислонившись к дивану, и последние полчаса молчали, Джим смотрел свои новости, а я почти засыпала… Теперь проснулась.

Это так удивительно – сидеть, привалившись к человеку, которого со всей страстью хочешь убить. Это ощущение прокатывается по телу почти физической волной отвращения, дыхание учащается, пальцы холодеют, зубы нервно сжимаются… Но ты ничего не делаешь, не можешь абсолютно ничего, кроме как отстранённо ощущать это практически изменённое состояние сознания. Здравствуй, безумие, проходи, садись, ну что ж ты мнёшься на пороге, мне так хочется свалить на тебя всю ответственность, обвинить тебя во всём…

Хотя моё безумие, скорее всего, уже здесь. К его тёплому боку я сейчас прижимаюсь, желая уничтожить себя за каждую секунду этой близости, но не имея достаточно сил, чтобы просто отстраниться… О, а какая оглушающая смесь сладости и отвращения к самой себе захватила меня, когда я в первый раз потянулась к нему. Это было, когда он пришёл в пятый или шестой раз… Мориарти вообще был так бесцеремонен, так уверен в себе, в абсолютной нормальности и правильности происходящего, что это завораживало. Он то жаловался на скуку, то жестоко и цинично насмехался надо мной, калёным железом проходя по самым болевым точкам; то требовал от меня эмоций, реакций, то, казалось, забывал о моём существовании, зависая в своих мыслях, телевизоре или мобильном… Сильный, уверенный, живой мужчина рядом. И в какой-то момент я потянулась к нему, не в силах совладать с безумной жаждой тепла… Прислонилась к плечу в один из моментов задумчивости – если бы он сделал хоть одно движение навстречу, попробовал дотронуться до меня сам, я бы убила его – но он словно и не заметил. Сделал вид, что не заметил. А я закрыла глаза и попыталась представить, что это не он. Кто угодно, но только не он. Не его тепло.