Тёмный лорд (СИ)

*

Третий семестр начался также буднично, как и второй. Том по-прежнему учился по программам повышенной сложности и три раза в неделю осваивал вместе с шестикурсниками египетские иероглифы. На смену мокрому снегу пришли обложные ливни, и на травологию второкурсники приходили продрогшими и мокрыми. Молодой стажер Донан Стоклер, временно заменивший профессора Бири, частенько сушил промокших до нитки учеников.

Десятого апреля Том проснулся рано. Ему снился дурной сон, в котором призрачное змееподобное лицо, усмехаясь, превращалось в копию Тома. Вбежав в Большой зал, он понял, что дурные предчувствия оказались верны. В «Пророке» писали, что армия Гриндевальда внезапно перешла в наступление и за один день захватила Копенгаген. Это, впрочем, было еще не все. Внизу огромными буквами было выведено: «ВТОРЖЕНИЕ ВЕРМАХТА В НОРВЕГИЮ».

— Норвегию-то за что? — раздался, как из тумана, голос Араминты.

— Да так… В гости пришли, — нервно расхохотался какой-то парень.

Несколько голосов продолжали болтовню, но Том, казалось, не замечал их. Внимание Тома занимала колдография, изображавшая, как солдаты в серых шинелях и касках занимали прибрежные скалы. Во всем их облике сквозило нечто призрачное, точно они были ожившими статуями из сумрачной галереи.

В коридоре, как обычно, сновала толпа учеников. Большинство старшекурсников разбились на пары и что-то бурно обсуждали — новости о войне или о поражении Хаффлпаффа. У подоконника сидел Рудольф Догвуд, а у него на коленях раскинулась Люси Блэкман. Том с отвращением посмотрел на них. Еще в прошлом году Люси на всю слизеринскую гостиную с восхищением расписывала игру Догвуда и обещала подругам, что он будет у ее ног.

«Посмотри на Люси, — ухмыльнулся в голове надменный голос. — Она захотела и победила. Тогда почему не может победить Гриндевальд?»

— Ты едва не опоздал, — сказала Друэлла, когда он, наконец, вбежал в почти заполненный класс и стал раскладывать книги. Том попытался что-то ответить, но не успел: дверь открылась и вместо профессора Мэррифот в класс вошел Альбус Дамблдор. Изумленные слизеринцы едва не вскочили с кресел, но профессор, улыбнувшись, остановил их взмахом руки.

— Успокойтесь, — Дамблдор старался говорить весело, но Том каждой клеточкой ощущал его волнение. — Профессор Мэррифот уехала в Лондон по срочному вызову и попросила провести занятие вместо нее.

— Профессор, мы как раз… — быстро сказала Друэлла, открыв свиток.

— Нет-нет, мисс Розье, я не буду проверять задания, — заметил Дамблдор. — Я понимаю, — продолжал он, — что многие меня не одобрят. Они считают, что вам рано знать такие вещи, а я считаю, что вы должны знать, чему противостоите.

Том снова поразился стоящей в классе тишине. Каким-то неведомым образом профессор Дамблодор умел добиваться полного внимания учеников. На его уроках никому не приходило в голову шалить или заниматься чем-то посторонним.

— Вы слышали на уроках профессора Бинса, что в Средние века маглы преследовали волшебников, — вздохнул Дамблдор. — Нечто подобное хочет сделать и Гриндевальд, только наоборот. Его цель — создать общество с разделением на магов и человекоподобных существ, в которых он намерен обратить маглов.

— Но как… — выдавила Араминта. Профессор Дамблдор взмахом палочки установил в классе полную тьму. На стенах появились изображения лагерей с дымящимися трубами. Люди в полосатых одеждах брели к бараками, в то время как люди в черных мундирах гнали их, точно скот на бойню.

— Перед вами не просто лагеря смерти, — заметил Дамблдор, спокойно расхаживая по классу, словно речь шла о любимых напитках. — Перед вами — модель мира, обратная нашей. Гриндевальд заявил, что маглы — это тесто, которое должно попасть в руки пекарей из Черного ордена.

Том почувствовал, как тело охватывает озноб. Ему казалось, что он не видел в жизни ничего омерзительнее этих труб, извергавших человеческий пепел. Эти смеющиеся люди с серебристыми кокардами в виде черепов были, казалось, воплощением зла. За окном шел густой холодный ливень, и Том, глядя на разводы, чувствовал, что начинает проваливаться в темноту.

— Том? — раздался голос профессора Дамблдора. Мальчик вздрогнул, заметив, как его одноклассники выходят из класса. — С вами все хорошо?

— Да-да, конечно, сэр, — осторожно заметил Том.— Просто мне показалось…

— Идите, Том, — вздохнул Дамблдор. — Иначе опоздаете на урок заклинаний, а профессор Раджан будет злиться на меня.

Взволнованный Том вышел в коридор. Картины лагерей смерти все еще стояли перед глазами, и Том с ужасом думал о том, какой силы должна быть магия, противостоящая такой мощи.

«Это должен быть я, — вдруг с ужасом подумал Том. — Я — тот, кто должен остановить Гриндевальда».

«Ты сошел с ума, — усмехнулся в голове другой голос. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы ребенок побеждал самого могущественного темного волшебника?»

Озноб усилился, и Том заставил себя подойти к подоконнику. В суматохе он не заметил, что Дамблдор одарил его пристальным взглядом и, не говоря ни слова, пошел прочь.

*

Следующий месяц Том избегал походов в Запретную секцию. Постепенно, однако, он снова почувствовал непреодолимое желание порыться в темных книгах. Если он в самом деле был избранным (а Том в этом почти не сомневался), ему нужно было узнать о темной магии не меньше самого Гриндевальда. В середине мая Том начал снова осторожно ходить в Запретную секцию, тренируя простейшие темномагические заклинания. В конце концов, Том сдался и решил, что нет ничего страшного в изучении темных искусств, если не использовать их на других людях.

Возможно, на это повлияли чтения по ночам, но оценки Тома по Защите от тёмных искусств взлетели до небес. Профессор Мэррифот, обрадованная таким прогрессом ученика, стала охотно давать ему книги для дополнительного изучения. Том втайне был ей за это очень признателен, потому что читать их в сочетании с книгами по чёрной магии было интересно. Том обратил внимание на то, что книги по защите были в основном посвящены злобным волшебным тварям и тому, как от них обороняться, в то время как в книгах о тёмных искусствах больше внимания уделялось заклинаниям, проклятьям и зельям.

Новости с континента становились, между тем, все хуже. Десятого мая Вермахт начал наступление в Арденнах и прошел сквозь позиции союзников, как горячий нож через кусок масла. Волшебницы из Шармбатона установили на бельгийской границе магический щит, но маги Ордена СС сняли его за пару часов. Четырнадцатого мая капитулировала Голландия. Колдографии в «Пророке» изображали поджарых волшебников в черных плащах: эсэсовцы весело раскуривали сигареты возле каналов с плакучими ивами. Том смотрел на них с замиранием сердца: впервые ученики Гриндевальда курили так близко от Лондона.

Следом пришли смутные известия о катастрофе на континенте. Учителя и старшекурсники шептались, упоминая слово «Дюнкерк». В разговорах мелькало и другое непонятное слово — Юнкерсы. Как выяснилось позднее, эти самолеты, похожие на стаи рассерженных ос, расстреливали союзников буквально на бреющем полете. Как-то в конце мая второкурсники писали контрольную по защите от темных искусств. В середине урока, когда Том покончил с заданием, вбежал взволнованный профессор Слагхорн. Он что-то шепнул профессору Мэррифот, и они, не сказав ни слова, побежали в коридор. Том с тревогой посмотрел в окно. Майское небо стало свинцовым, и вспышки молний изредка освещали светло-серые просветы.

Двадцать второго июня Том проснулся от странного холода. Ему приснился жуткий сон, в котором уродливое лицо направило на него вспышку зеленого света. В гостиной, несмотря на ранний час, царило возбуждение. Старшекурсники сновали мимо кресел, обсуждая что-то вполголоса. Глядя на них, Том вспоминал суету в приюте, когда из больницы привезли гроб с телом Лесли.

Войдя в Большой зал, Том понял, что не ошибся. На месте привычных вымпелов факультетов висели флаги Франции и Шармбатона с траурными лентами. По стенам бежали громадные колдографии, изображавшие волшебников в черных мундирах. На этот раз они, закутавшись в табачный дым, о чем-то беседовали на фоне Елисейских полей и фонтанов Тюильри. Со стороны звучала тихая французская песня. Том не понимал ее слова, но от этих нежных звуков ему представлялись бульвары с цветущими каштанами. И от того, что по ним сейчас шли войска Гриндевальда, на глаза сами собой накатывали слезы.