Нет вестей с небес (СИ)

Девушка рассчитывала, что добежит до моста. Хотя она ни на что не рассчитывала. Она просто бежала, как могла. Медленно, почти умирая. А как умирать не хотелось!

Убийца друга, не спасшая брата, не совершившая месть, бесполезное ничто или нечто, погрязшее в самоуничижении. Нет. Она человек. И не просила ответа, зачем жить. Поисками смысла жизни занимаются чаще всего те, кто не имеет риска ее потерять. Здесь и сейчас. Она просто хотела не жить, а выжить.

Только когда показался разваливающийся автомобильный мост через реку, Джейс позволила себе немного отдышаться, подозревая, что леопард не потрудился даже сойти со своего лежбища. Но никто не мог утверждать, что его сородичи не бродили поблизости. А кроме леопардов могли снова попасться дикие собаки, вараны, медведи и кто угодно еще. Пираты. Хотя пираты много хуже зверей. Но не все ли равно, от кого принимать безвременную гибель?

Мост, а за мостом виднелась рыбацкая деревушка.

Только бы пересечь мост, что снова точно отсек два мира. Бетонный, серый. На нем даже молча гнили в ржавчине фонари. И мост был изрезан следами пуль, а взрывом здесь когда-то снесло перила и еще некую бетонную надстройку, о которой напоминали только срезанные неровными краями куски бетона. Может, разобрали на глыбы? Те самые глыбы, чтобы пленников топить почем зря, чтобы подвешивать их, привязывая к рукам или ногам?

Нет, никакой мотив не мог оправдать такой жестокости. Лед и пустота в глазах врага. Но кто ответит, какой отмычкой разорвали замок, что разверзнул двери этой пустоты? .. Лучше не отвечать. Но если люди способны на такую жестокость, значит, есть причины, причины превращения их в нелюдей. Осознать — не значит оправдать… Но пока только паника и ненависть. «Лучшие» советчики. А желание выжить, пожалуй, и лучшее.

Джейс остановилась у края моста, точно не решаясь ступить на него, хотя карта показывала, что она на верном пути. С моста же снова виднелся вдали тот роковой островок возле причала и заправочной станции. Блуждала кругами, значит, будто что-то искала. Но слишком долго размышлять опасно. Остановка в пути — смерть, некуда уже идти.

Девушка решительно преступила на бетонные старые плиты, гулко стукнув по ним деревянным посохом. И точно только благодаря нему сумела дойти до противоположного берега, но там силы покинули ее, она опустилась на четвереньки. Ноги подкосились, словно кто-то ударил под коленями железным прутом. В груди после бега точно раскаленный свинец разлился. Она задыхалась, снова. И так глупо. Нет, уже ничто не позволяло отвоевать себе еще хоть каплю воздуха. Она только догадывалась, что наконец осталась не одна, может, поэтому позволила себе упасть. Но легко сказать — позволила! Когда за пределом находится еще один, последний, предел, даже самая сильная воля не в силах поднять измученное тело.

«Только бы не пираты…» — с надеждой думала Джейс, когда от утлой рыбацкой лачуги-бунгало отделился силуэт смуглого человека.

====== 45. Кто жил, кто снится ======

Между теми, кто жил, кто снится, путать лица…

© Кукрыниксы «Никто»

И снова ей повезло. Ей повезло, но почему не ее друзьям? ..

— Не пират? — говорил мужчина с опаской, но, кажется, и сам не веря в свои догадки.

— Нет… А В-вы? .. — кашляя, говорила почти неслышно девушка.

— Нет!

Так обменялись приветствиями странница и рыбак, а потом Джейс уже смутно помнила, как ее почти волоком дотащили до бунгало, которое с виду было совершенно нежилым, с заколоченным окнами.

— Белая девочка! — послышалось удивленное женское восклицание. — Ты меня слышишь? Слышишь?

Но Джейс уже почти ничего не слышала, даже когда к ее губам кто-то поднес воду. Только глаза девушки стеклянно устремились в небо. И больше ничего не оставалось на земле.

Она дошла до союзников или хотя бы тех, кто не прогонял ее. Как по негласному сигналу, последние силы ее оставили. Она висела, как безвольная кукла на руках рыбака, уже не в силах переставлять ноги.

Ее занесли куда-то в темноту, в избушку-бунгало.

Смысл слов она не понимала, не догадываясь, что мужчина и женщина переговариваются не на английском. Судя по интонациям, они жарко о чем-то спорили. Рыбак размахивал замызганной белой панамой, которая носилась перед глазами бледным пятном среди темноты. Точно луна. Тогда. Накануне. На темном небе бельмо-пятно, в лучах которого отражался демонический лед в глазах врага. Он ее все убивал, а она все выживала. Но если он был труслив, нападая сворой, то почему каждый раз давал ей шанс сбежать? Слишком великодушно для труса. Да и свора не пойдет за слабаком… А свора шла. И свору она не воспринимала людьми, а этот все-таки был человеком, но человеком, переступившим все законы, растоптавшим все табу. Вот только он знал это, знал и топтал еще больше, как будто это доставляло ему удовольствие, остроту ощущений, точно любовался со всех сторон своей омерзительностью…

Рыбак с женой куда-то уложили Джейс. Куда — она не видела, просто ощутила спиной нечто жесткое, вроде соломенного матраца. Ее захватывал бред, она глядела перед собой и видела в белой панамке луну, а черноте — гематомы на шее Оливера. Страшные видения не позволяли ей провалиться в небытие. А переход моста точно отнял последние силы.

Только голова ее безвольно моталась по стеганной лоскутной подушке. Холод, жар. Уже вне мыслей. Сорвалась, когда ощутила помощь. Опасно срываться, когда неизвестно, есть ли силы у этой помощи защитить и сберечь, но время шло. И не час, и не два. Вероятно, целый день, а за ним — еще один день где-то на грани миров. Враги ее не находили или вовсе не искали.

И на грани миров являлись все, кто мертв. Дейзи и Лиза ни разу не посетили сознание видениями. Сначала приходил отец. Следом растерянный Оливер, точно не смирился он еще, что теперь гость из иного мира. А возле Оливера черной тенью за ним вставал враг. Главарь. Вот только странно, что и Райли не пришел, словно был еще жив. Но она видела его смерть. Да и Ваас еще топтал несчастную землю своим тяжелыми армейскими сапогами. Значит, на грани миров нарушался порядок. Значит, что-то не так. Но не для той логики создана эта грань.

И так прошел еще один день. Или даже больше. Кто-то отпаивал безвкусными настойками трав, что-то бормотал, женский голос:

— Кто ты, белая девочка? А? Ты сбежала из плена?

Похоже, иного здесь и не предполагалось, так что и отвечать не требовалось. Одно хорошо — не выгоняли. Да куда ее выгонять, она и встать бы не сумела, только на дороге бы кинули. И она не могла ответить, ведь ее тянули на другую сторону мироздания, вернее, не тянули, а приглашали. Но только отец говорил, что рано ей еще. А черная тень Вааса насмехалась над ней, вновь что-то говоря о ее слабости, о том, какая она жалкая. И она вспоминала, что пообещала объявить ему войну. Только Оливер умоляюще глядел на нее и просил остаться, с укором глядел. И от его взгляда пробирала дрожь. А вокруг метались сплошные сплетения лиан. И никого. Никого. Но только отец просил вернуться назад. А Дейзи и Лиза пришли с другой стороны и спрашивали: «А как же мы? Джейс, ты нас бросишь?»

Джейс… Чье это имя? Она слабо откликалась на него. Имя…

И еще один день потребовался, чтобы вспомнить имя.

А ее даже вроде приподнимали, смывали грязь и пот с лица и тела намоченной старой тряпкой. Женщина снова что-то говорила мужу, кажется, выгоняя его из хижины. Джейс тогда не осознавала даже своей наготы… Да и что в ней постыдного, когда одежда оказалась снова изодрана, покрыта комками грязи и крови. Что постыдного есть, когда речь об облегчении страданий?

Только вдруг из разговора мужчины с женщиной донеслось слово: Ваас. И это заставило пробудиться, сознание прорезало, точно вырываясь из черного полиэтиленового мешка для трупов. Джейс резко брыкнулась:

— Что?

Она испугалась, что ее снова отведут к врагам, хоть больше чем на половину доверяла этим людям, которые не позволили ей испустить дух на пыльной дороге.

— Очнулась? — обрадовалась смуглая женщина лет сорока.