Под тенью мира. Книга вторая

Подруга тепло улыбнулась мне.

- Спасибо тебе, Кайли, - ответила Амата. – И не волнуйся – тебя никто не тронет. Я передам отцу, что идёшь на переговоры с ним.

***

Я вышла из приемного зала и через пять минут покинула приёмную. Амата сказала мне не переживать из-за офицеров, но я всё равно переживала. Главным образом, из-за Аллена Мака. С этим придурком я не при каком раскладе не хотела бы встретиться.

Я шла по коридорам, покидая оккупированную повстанцами часть Убежища и переходя в часть, контролируемую Смотрителем.

В жилых помещениях, я сразу же наткнулась на Уолли Мака, сидящего на красном диванчике в коридоре. На столике возле диванчика стояла чашка с водой и тарелка с местным шашлыком из синтезированного мяса.

Увидев Уолли, я осталась удивлена. Уолли стал выглядеть намного симпатичнее, чем раньше. Во-первых, похудел и подкачался, во-вторых, сменил прическу и, в-третьих, самое удивительное, похорошел на лицо.

Самым удивительным было то, что Уолли был не в рядах повстанцах, а на другой стороне баррикад.

Характер у него остался таким же отвратительным, что и следовало ожидать от человека с фамилией Мак. О неизменившемся характере Уолли я узнала с первой же его фразы, брошенной мне.

- Да уж, чего ещё ожидать от таких идиотов, как повстанцы, если они себе в няньки записали такую дрянь, как ты, Смит, - бросил он мне, закидывая по-мужски ногу на ногу. – Слава Богу, я расплевался с дурацкой бандой Буча до того, как они в это не вляпались.

- Поздравляю тебя, Мак, - буркнула я в ответ, проходя мимо.

- Ну да, ну да, - протянул Уолли, с неприязнью сверкая взглядом в мою сторону. – Между прочим, знай Смит, что в той заварушке все показали себя тем, кем они являются на самом деле. Мой отец настоящий герой, он пошел вниз один, когда там всё пылало, и спас старика Стэнли. Небось, завидуешь мне? Твой-то папаня тот ещё герой.

Я остановилась на месте, как вкопанная. Мои руки сжались в кулаки, и я колоссальными усилиями сдерживала себя о того, чтобы не развернуться и не сцепиться с Уолли прямо сейчас. Не думаю, что мне бы это что-то дало, кроме синяков, ссадин или ещё чего похуже, но гнев кипел, и я уже готова была развернуться к Уолли, когда вспомнила про Амату.

Они могут специально меня выводить, чтобы я всё слила – этого нельзя допустить ни в коем случае. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, затем направилась дальше, хлопнув по ноге и призывая Догмита следовать за мной.

Не время сейчас на подростковые разборки. Мне предстоит серьёзное дело.

Я скрылась в коридорах жилых помещений. На меня нахлынуло чувство тоски. Как часто мы с папой вдвоем ходили по этим коридорам?

Я повернула голову в сторону и замерла, почти не дыша – я смотрела на поворот коридора, который вёл к нашей комнате. Моргнув, я почувствовала, как в сердце что-то кольнуло, после чего я направилась туда.

Я выдохнула и медленно переступила порок наших жилых комнат. Здесь всё осталось таким же. Ничего не изменилось, только пыль толстым слоем покрывала красные кресла, деревянный столик и телевизор в углу. Научный журнал, который читал папа, всё так же лежал на столике, рядом стояла его кружка. Я зажмурилась и отвернулась от этой картины.

Я не могла смотреть. Там внутри всё рвалось на части от боли. Как горько, как горько мне было. Папа, я так по тебе скучаю. Вытирая слёзы, я выдохнула и взяла себя в руки.

Повернув голову, я вдруг увидела своё отражение в мутном зеркале на стене – том самом, в которое я взглянула на себя, когда убегала отсюда. Тогда я подумала, что в последний раз вижу своё отражение в этом зеркале.

Изменилась ли я с тех пор? Да, как и моя жизнь. Лицо было всё таким же измученным, но уже не бледным, волосы немного отросли и теперь торчали, словно птичье гнездо, в разные стороны. Другим был взгляд. Теперь он в нём не было того страха, в нём были уже другие, не те, детско-подростковые, забитые, теперь – серьёзные. Груз воспоминаний, груз пережитого был оставлен в моём взгляде. Именно из-за этого я сейчас казалась себе старше.

Я медленно и тихо прошлась по нашей гостиной, касаясь мебели руками и думая о том, что всего лишь месяц назад мы жили здесь с папой.

Внутри всё было истерзано от горести, пока я всё больше проникалась давно знакомой мне атмосферой нашего жилища.

Войдя в спальню, я увидела нашу с папой комнату. Кондиционер под потолком, белый ковер на полу. Две кровати, гардеробная и выход в ванную. А ещё комод, рядом с которым стоял письменный стол. И на этом письменном столе я увидела нашу с папой фотографию. Ту самую фотографию, которую сделал Джонас в мой десятый день рождения. Мы тогда все втроем были в Атриуме, папа учил меня стрелять из пневматического ружья.

Я медленно пересекла комнату. Покрывало на моей кровати было свёрнуто, из комода были выдвинуты ящики, на полу валялись какие-то вещи - так начинался мой побег из Убежища 101.

Я подошла к столу и дрожащей рукой дотянулась до рамки с фотографией. Мне казалось, что моя рука такая слабая, что я не смогу удержать эту рамку. Я смотрела на фотографию. Папа был таким же радостным, как и я, ещё маленькая девочка, которая не знает, что её ждёт через девять лет после этой фотографии.

Мне было больно. Я прижала фотографию к груди и дала волю слезам. Печаль захватила меня в плен, и внутри всё сжалось от этой нестерпимой боли.

Я вышла из наших комнат, забрав с собой фотографию, после этого, я отправилась в кабинет Смотрителя.

***

Я прошла по коридорам, миновала технические помещения и вышла к той самой комнате для допросов, из которой я в тот день вытащила Амату.

Я кинула взгляд в окно, закрытое решеткой, и остановилась, как вкопанная, когда в камере комнаты для допросов разглядела мистера Бротча, нашего учителя!

Я вдруг вспомнила, что кто-то при мне упоминал о том, что мистер Бротч где-то заперт. Значит, его заперли в камере в комнате допросов за помощь ребятам!

Я кинула быстрый взгляд в комнату – там никого не было. Что ж, тем лучше. Я прошла в комнату и подошла к двери – естественно, она оказалась закрытой.

Я кинула взгляд в сторону терминала, который стоял на столе рядом с камерой. Быстро покликав по клавиатуре, я сразу же вышла в меню доступа к камере.

Мне даже не пришлось набирать пароль, так как он был приклеен прямо на монитор терминала.

Как только я ввела пароль и дала нужную команду, замок на двери камеры щёлкнул, и дверь открылась, поднявшись вверх.

Ко мне из камеры вышел мистер Бротч. Он выглядел помятым и, мне показалось, что он поседел больше прежнего.

- Кайли, - воскликнул он радостно, подходя ко мне и обнимая. – Давненько не видались! – Бротч усмехнулся. – Напомни мне добавить вопрос о спасении учителя из тюрьмы Убежища. Если Убежище когда-нибудь придет в норму, конечно…

Бротч отвёл невесёлый взгляд, задумываясь.

- Я постараюсь помочь разрешить ваши проблемы, - сказала я, пытаясь поддержать учителя. Он, конечно, циник, но всегда меня поддерживал. И всегда был другом моего отца. – Я как раз иду к Смотрителю для переговоров.

- Спасибо тебе, Кайли, - сказал Бротч, грустно усмехаясь. – Знаешь, пусть даже большинство повстанцев просто дети, которые носятся с идеей посмотреть мир, но я-то знаю, что все гораздо серьезнее. Мы действительно должны открыть Убежище, если хотим выжить. Иначе мы просто будем медленно вырождаться, пока не станет слишком поздно.