Женить нельзя помиловать (СИ)

Так правильно. Честно. Неужели только что они сами чуть не сломали все, что было между ними? Не вырвали? С корнем? Глупо и мучительно?

Гермиона яростнее впивается в бесстыдно-жадные губы. Дыхание сбивается. Нетерпеливые пальцы перехватывают платиновые волосы на затылке, бездумно приковывая Драко к себе, желая одного: стать еще ближе. Чтобы не смел больше уходить! Чтобы не лишал ее этого сумасшествия. Потому что эти губы способны заглушить почти всё: голос разума, тоску, боль...

Тонкие девичьи пальцы, с нажимом, движутся вниз, лихорадочно сминают плечи сквозь плотную ткань, понимая - к черту её! Фрак резким движением сдергивается до самых локтей, вынуждая Драко выругаться и ошалело, путаясь, отбросить его подальше.

Гермиона тянет слишком тугой узел «бабочки», суетливо, отчаянно дергает за воротничок, чувствуя всем телом почти невыносимый "голод". Под кожей. Внутри...

Главное - ощутить Драко. Всего. Голого. Горячего. Возбужденного. Видеть его. Каждое движение мышц, испарину, удовольствие в глазах. Обнять. Руками. Ногами. Раствориться в ласках, глотками - алчно - пить чистое незамутненное наслаждение, отдавая взамен всю себя.

И, бог мой, как хочется большего...

Только...

Они столько раз раздевали друг друга, но сейчас... Руки мешают, сталкиваются... Пальцы дрожат, путаются в одежде. Не от страха - от необъяснимого нетерпения. Петли и крючки кажутся слишком маленькими, а пуговиц почему-то становится гораздо больше, чем нужно. Невообразимо больше!..

- Чертова одежда! - шипит Гермиона, наконец, справившись с предательской "бабочкой". Непослушные пуговицы она вырывает с мясом. Плевать на все, кроме желания, диктующего каждое движение и звук. Жилет летит в дальний угол комнаты из ненависти. Не к Драко. К куску ткани.

- Гребаные тряпки! - Малфой хрипит. Одним рывком, без магии, срывает лиф. Прихватывает пальцами сосок, на глазах сморщившийся от желания. По-хозяйски сжимает грудь, возбуждающей тяжестью легшую в руку. Просто мужчина. Который хочет. Который любит... Вот так.

Напряженное, как оголенный провод, тело ноет, требуя нетерпеливых рук. Горячих и жадных губ. Языка.

Но этого мало. Слишком мало. Чертовски мало.

Мучительно мало...

Гермиона на грани.

Драко нужен ей весь. Немедленно!

Он, будто прочитав мысли, задирает тяжелый длинный подол платья. Сильные руки, яростно вжимаясь в кожу, скользят по горячим, восхитительно гладким, голым ногам Гермионы. Вверх. Раздвигая их. Серо-черные глаза отслеживают край ткани, хищно оценивают оставшиеся сантиметры. Уже так близко... Запредельно.

Наконец-то...

«Твою мать!..»

Потому что... охренительно красиво.

- Грейнджер, где твои трусы? – Малфой уже ничему не удивляется. Главное – она рядом. – «Послушалась... Моя девочка».

- Тебе, правда, интересно? – выстанывает она, остервенело дергая за ремень, пытаясь добраться до члена.

Бесполезно... Потому что нахальные пальцы Драко медленно скользят между ног… Оценивают, вызывая развязное "да-а..."

От этих звуков ему сразу становится невыносимо. Тесно. Больно. Жарко. Хочется покусывать. Пощипывать. Сцеловывать жадно-голодные стоны и вдыхать сладкое «еще».

Страстная. Влажная. Готовая на всё.

Его терпения хватает лишь на то, чтобы самому расстегнуть ширинку, еще плотнее прижать ее к себе и рывком, до упора, войти на всю длину.

Гермиона чуть вскрикивает. У нее перехватывает дыхание, когда Малфой начинает двигаться резко и сильно. Он выбрал слишком быстрый темп, но это именно то, что нужно сейчас. Обоим.

Воздух тяжелый и липкий. Сердце скачет, как сумасшедшее. У Него. У Неё. Она рвано дышит. Горячо. Втягивает воздух, уткнувшись в плечо. С шумом, забываясь от чуть болезненного удовольствия. И это возбуждает еще сильнее. Хотя больше уже невозможно.

Гермиона притягивает Драко за шею еще ближе. С каждым толчком он будто вымещает обиду и злость, заодно вбивая непреложные истины: «Не. Смей. Никогда. Боль-ше. Ни-ког-да. Я. Ска-зал»! Согласие не требуется. Ведь и так все ясно.

- Ты. Этого. Хотела. Этого?..

Гермиона выдыхает: «Драко!». Надрывно. В голос. Не сдерживаясь.

Бьется затылком о стекло от резких толчков. Пытается что-то сказать - бесполезно. Малфой зажимает ей рот, наказывая. Она целует его руки, чуть прикусывает пальцы и шепчет, шепчет:

- Люблю… Тебя… Люблю…

Драко не отвечает, только путается в мыслях и ощущениях: «Как же … Черт! Хорошо… Бл…»

Она чувствует пульсацию внутри, видит бисеринки пота и слышит полузадушенный стон... Ощущает сильный укус за ушком…

Всё.

Но осталось сладкое послевкусие. Ей немного не хватило, чтобы кончить. Но это потом. Потом… Главное, они вместе. Здесь и сейчас.

Стальной взгляд непривычно мягок и ласков.

- Скажи мне это еще раз. Только правильно. Глаза в глаза, - низким рваным шепотом, от которого на душе становится тепло и спокойно, а тело молит о продолжении, требует Малфой. - Скажи. Что любишь.

- Люблю тебя, – так же тихо отвечает Гермиона, упираясь кулаками в его грудь по инерции. Видит - он снова с ней. Мыслями и желаниями. Но задает главный вопрос: - А ты?

- А ты подумай своей умной головой, - еще тише шепчет Драко и прижимает ее к себе.

Крепко. Сильно. До боли. До синяков. Но Гермионе впервые за эти сумасшедшие сутки становится хорошо. Она на своем месте. С ним. Навсегда. И Мерлин со всем остальным!