Женить нельзя помиловать (СИ)

- В постели, когда жарко дышишь мне в шею? На столе, заглушая мой крик рукою? Когда ведешь себя невыносимо?

Но Малфой не намерен уступать. Только не теперь, потому что почти выиграл. Или проиграл? Нередко эмоции берут верх над рациональностью.

- Я всегда так себя веду, да? Иначе не умею! Я ненавижу, когда ты такая! Когда ты мне врёшь! Когда молчишь, строя из себя... - голос срывается на крик. Потом Малфой осознает суть и шипит: - Так... А что тебе в этом не нравится - постель? Мои руки? Или я сам?

Драко смотрит на нее, но видит совсем другое. Голая. Развратная. Только с ним… Для других – леди во всем! Твою мать, это невыносимо! Он снова хочет ее. Даже сейчас. Нет, сейчас особенно!

Все эти претензии выглядят необоснованными и притянутыми. Или это вопль отчаяния? Вопросы остаются без ответа. Будто Гермиона пропускает сказанное мимо ушей.

- Повторяю, что тебя в этом не устраивает? - Драко задевает за больное. Страсть - единственное, что у них было? Есть? Будет? Разве это называют не по-другому? Чем-то большим...

Гермиона выговаривает громко и четко, вбивая слова будто осиновый кол в сердце:

- Мы одержимы друг другом. Синяки и укусы – уже норма наших отношений... Нет, мне так нравится. И я признаю это. А ты... Ты всё переворачиваешь! Что за признание ты хочешь услышать? Кто из нас сейчас врет? Тебе наплевать, если нам обоим плохо, лишь бы не казаться слабым? Скажи… - голос дрожит. Но произнести вслух – страшно. Больно. И необходимо.

Гермиона делает над собой усилие и заканчивает твердо:

- Неужели ты готов вот так перечеркнуть всё разом? То особенное, что у нас есть?

Недолгая пауза.

- Да, - неуверенно. И жестоко. - «Но, Мерлин, как же больно!..»

Гермиона вздрагивает. Усилием воли пытается сдержать слёзы. И негромко отчеканивает:

- Да пошёл ты! - похоже, все аргументы, кроме этого, закончились.

Драко застывает.

- Что ты?.. - тихо. Не веря. Почти зверея. - Какого?!.. - он стискивает зубы, стараясь не послать в отместку, потому что…

«Заткнись уже, Грейнджер! Ради Мерлина… Иначе заткну тебя сам! По самые... Самые... Самые. Жестко. Без приглашения!»

Ну не идиот?! И еще тише, пытаясь скрыть желание:

- Гермиона...

В ответ - хлестко, как плетью, наотмашь:

- Не люблю! Не–на-ви-жу! Катись к чертям, Малфой!

Драко, не ожидавший перемен, тем более таких полярных и так быстро, приглушенно протестует, закипая от гнева:

- Ты уже сказала, что любишь! - рука тисками впивается в обнаженное плечо. - Не смей брать свои слова назад! Не теперь. Что ты творишь, черт возьми? - ослабляет хватку, наблюдая, как собственные пальцы скользят вниз к локтю. Отпускает. Отступает назад, подальше от искушающей близости и поближе к выходу. Разговор не закончен. Не на этой ноте!

- Думай, как знаешь, - уже тише говорит Гермиона. Она устала ругаться. – Ты в состоянии отличить ложь от правды? Так реши уже для себя: чего ты хочешь!

- Тогда и ты определись, наконец, что для тебя важно! И не смей мне лгать! Я жду...

- Нет, Драко! Сейчас твоя очередь! Сердцем решай, какая правда тебе нужна! А не упертой до идиотизма платиновой башкой! Не ревнивой натурой, а сердцем! Оно ведь у тебя есть, я точно знаю. Не медли, Малфой! Выбирай. Свою. Правду.

Он надменно разглядывает Грейнджер. Цинично кривит губы. Кажется, еще немного - и Драко рассмеется. Жестоко. Зло. Отчаянно. Только это всё напускное. Потому что кровь пульсирует, отбивая в венах: «Заткни. Её. Наконец».

Видя, что он не очень-то спешит разбираться в себе, Гермиона швыряет в него свою волшебную палочку. Уже слабее. Глупо. На эмоциях. Точно в грудь - теперь не промахнулась.

- Прекрати драться, Грейнджер! – шипит он, перехватывая занесенную в поисках очередного "довода" руку, крепко сжимая запястье и опуская вдоль тела. - Хватит! - подталкивая назад, придерживая за талию. Впиваясь в губы с каким-то остервенением. Резко отстраняясь, понимая, что произошло – он проиграл. Ее губам. Горьким от упреков и сладким от признаний. - Хватит...

Гермиона упирается поясницей в острый край подоконника, она хочет уже высказаться по новой, но Драко опережает ее:

- Ты. Меня. Любишь, - губы почти касаются губ. Его пальцы скользят по щеке, погружаются в волосы. - Всё. Точка! - рука сжимает их в кулак, чуть оттягивая назад. - Тебе это ясно, Грейнджер?

Конечно, им обоим давно всё ясно… По тому, как ее губы приоткрываются в предвкушении… А его рука сильнее наматывает волосы... По тому, как пылающие серые глаза задерживаются на бешено бьющейся вене на шее… По участившемуся дыханию…

Их одержимость. Проникает в кровь. Бьет по нервам. Желание ярко пульсирует, приказывая поддаться ему.

Гермиона улыбается, чувствуя, - Драко ломает. Уязвленная гордость уступает место иному. Особому. Долгожданному.

И это уже неизбежно, потому что его горячий язык скользит по трепещущей жилке вверх. По шее, подбородку… Ее губы приоткрываются и…

- Не яс… - только и может произнести Гермиона в нелепой попытке опровергнуть истину.

Драко не даёт спорить дальше - просто целует. Приподняв как пушинку, рывком усаживает на подоконник.

Целует жадно. Измученно. Не останавливается. Терзает губы, как сомнения и обида терзали его.

Гермиона и не пытается сопротивляться - не сдерживаясь, еле слышно стонет, притягивает Драко за лацканы пиджака так сильно, что нитки в швах трещат.