Чужой очаг (СИ)

Тайный ход привел к запертой двери. Напрягая мозги, я пытался вспомнить, была ли она в конце тоннеля в далекие школьные годы? И чем больше думал, тем больше убеждался – не было. Жаль. Наверное, выход заделали, чтобы ученики не шлялись почем зря. Дверь была заперта надежно. С этой стороны не было ни замочной скважины, ни ручки, а слабого света люмоса не хватало на более детальное обследование.

– Что дальше? – спросил Люциус, поднимая палочку со слабо светящимся огоньком повыше – в целях безопасности он использовал лишь малую часть силы.

Если бы я знал. Оправдываться и объясняться не хотелось, и я рефлекторно засунул руки в карманы. В одном пальцы наткнулись на гладкое стекло фиала с зельем. Пузырек был теплым, нагретым моим телом. Я погладил его выпуклые бока, потрогал плотно притертую пробку. А, была – не была! Отвернувшись от Люциуса, я торопливо влил в себя остатки драгоценного зелья. Эффект наступил мгновенно. Я успокоился и сконцентрировался. В душе ожила уверенность в правильности всего происходящего, и не давая себе ни секунды на размышления или сомнения, я прошептал на парсетланге:

– Откройся!

Дверь, как ни странно, гостеприимно распахнулась. Я еще раз оглядел ее и не обнаружил ни одной изображенной на поверхности змеи. Особенно задумываться над странностями происходящего было некогда, и мы, держа палочки наготове, вышли в большое и светлое помещение.

Узнать место, куда мы попали, удалось не сразу. Пожалуй, только портреты бывших директоров школы навели на правильную мысль – мы в нужном месте, и хозяин кабинета отсутствует.

– Удивительно, – Люциус прошелся по ковру к столу, заглянул в клетку с пеплом феникса – никто за столько лет так и не рискнул избавиться от останков, – удивительно, насколько человек влияет на место своего обитания. Нынешний директор Хогвартса человек рациональный и педантичный, если судить по тому как он организовал рабочее пространство. Очень напоминает кабинет Снейпа: только необходимое, много пространства, чтобы была возможность ходить. Некоторым так лучше думается.

Я посмотрел на протертый ковер, как будто на нем была протоптана дорожка, и согласился с выводами. Главное, чтобы хозяин не вернулся в разгар задушевной беседы.

– Гарри, мой мальчик, рад тебя видеть, – раздался очень знакомый голос, и я повернулся к портрету Дамблдора, досадуя на себя за оплошность, что упустил инициативу.

– Здравствуйте, директор, – я чуть склонил голову, рассматривая из-под полуопущенных век лицо и особенно глаза, цепко следящие за мной из-за очков, – Люциус, пожалуйста, – повернулся к нему, давая понять, что пора наложить чары конфиденциальности и запереть входную дверь хотя бы простейшим заклинанием, чтобы исключить внезапное появление здесь кого бы то ни было. Общаться с подозреваемым следовало один на один.

– Мальчик мой, – голос Дамблдора был приветлив и как всегда вызывал у собеседника расположение, но в отличие от него и противореча улыбке на губах, в глазах застыла тревога, – к чему такие сложности? Расскажи, как ты? Я горжусь, что был твоим учителем и наставником, успехи учеников наполняют душу преподавателей радостью.

Я чуть не рассмеялся: он гордится собой. Получается, что моих заслуг как бы и нет.

– Дорогой директор, я, то есть мы пришли, чтобы развеять наши сомнения по некоторым вопросам. Совершенно случайно открылись некие факты, которые требуют срочного прояснения.

– Мальчик мой, – Дамблдор выглядел встревоженным и одновременно участливым, – разумеется, разумеется, я помогу всем, чем смогу.

Он так ловко проигнорировал Люциуса, что можно было поаплодировать стоя. К сожалению, моя эмпатия на портреты не распространялась, и теперь придется нащупывать верные ходы и вопросы постепенно. Ладно, вспомним былые навыки.

– Во-первых, хотелось бы узнать каким образом мой родной брат оказался у магглов, почему ни одна живая душа в магическом мире не знала о его существовании? – одна из тактик ведения допросов состояла в том, чтобы ошеломить подозреваемого, а уж такого вопроса бывший директор никак не мог ожидать, о чем и говорил его ошарашенный вид.

– К-какой брат? О чем ты говоришь? Гарри, ты единственный ребенок…

– Господин Дамблдор, – сухо и официально продолжил я, – наличие его существования подтверждается многими факторами. Например, нашим удивительным сходством.

– Мальчик мой, – на смену панике пришло облегчение, видимо, придумал, как вывернуться, – ты же знаешь теорию о разделении душ и существовании второй половинки, как правило очень похожей. У каждого человека, согласно исследованиям таких известных ученых, как Септимус Мудрый и Алоизиус Фенрран, есть двойник…

– А также проведенными ритуалами, доказывающими наше кровное родство, – я как будто не слышал его попыток увести разговор в другую сторону.

– Гарри, – почти с надрывом воскликнул Дамблдор, – не может быть, чтобы ты встал на путь служения тьме!

– Кровная магия и ритуалы, проводимые главой рода, не являются служением тьме, – вставил Люциус свое веское слово.

– Я так и думал, что без Малфоев не обошлось. Сбили светлого мага с пути истинного. Гарри, единственный возможный путь для тебя – в отрицании темной магии. Светлые маги…

– Да бросьте, – презрительно прервал его Люциус, – уж вы-то прекрасно знаете, что только светлых, как и исключительно темных магов не существует. Вы нарочно сделали так, чтобы он сам запер в себе часть магии. За что вы так ненавидели этого ребенка, а? Или надеялись, что он никогда не соединит обе части? А может быть, вообще хотели, чтобы он не пережил единения? А, светлый волшебник?

Разговор стараниями Дамблдора стремительно уходил совершенно в другую плоскость. Этого нельзя было допустить.

– Я хочу знать, куда вы отправили ребенка, рожденного 30 июля 1980 года, и зачем это было сделано. Предупреждаю, я знаю достаточно, обман увижу сразу.

– Гарри, Гарри! Кто тебе сказал такую невероятную ложь?

– Ложь? Не думаю, – я вытащил из кармана клыки василиска и демонстративно положил их на стол в пределах видимости портрета и сам сел в кресло рядом, – моя мать против всех правил магического мира рожала здесь, а не в родовом поместье. Помощь при родах почему-то вызвались оказывать вы, хотя в акушерстве не разбираетесь совершенно. Воспоминания мадам Помфри, которые, кстати, переданы на сохранение и экспертизу гоблинам, однозначно подправлены. Кроме вас, это сделать некому. Итак, возвращаемся к вопросу: куда и зачем вы дели первого сына Лили Поттер.

– Или вы скажете добровольно, или будут приняты меры, – произнес Люциус, улыбаясь, как не улыбался со времен службы лорду, и поставил на стол рядом с клыками бутыль со скипидаром.

– Гарри, – потрясенно прошептал Дамблдор, – ты не сможешь так поступить. Я не верю, что тьма поглотила твою душу до такой степени.

– Не волнуйтесь, – почти нежно произнес Люциус, – мне ничто не помешает облить вас скипидаром или поцарапать клыком василиска.

– Гарри, но почему он? – воскликнул директор.

– Полный магический брак, Альбус, – ледяным тоном ответил вместо меня Люциус. – Надеюсь, не надо объяснять, что это значит?

– Я жду ответ, – холодно напомнил я, время идет, а ближе к цели мы не стали ни на дюйм, – мое терпение не безгранично, – как и действие зелья удачи.

– Тогда не было другого выхода, – сдался Дамблдор, – пророчество произнесено, лорд о нем знал и стал бы разыскивать ребенка. Нужно было что-то решать: Лили ждала близнецов. Если бы вы оба родились в один день, то не знаю, как развивались бы события, а так сам Мерлин был на стороне света. Ребенок, рожденный днем раньше, под пророчество не попадал. Я не мог знать, будет ли он магом или нет, но оставлять его Поттерам было нельзя. Нужно было бросить все силы на воспитание того, кто должен впоследствии избавить мир от Темного Лорда. Мальчик был передан в хорошую семью бездетных магов, которые обещали вырастить его как собственного сына…