Две стороны одной монеты (СИ)

— В той самой, где…

— Нет-нет, в другой. Но там чисто. Он действительно просто назначает лечение детям и только.

— Странно, что Рейвен с ее способностью к изменению внешности так и не смогла ничего выяснить за столь долгий срок, — в словах Эрика сквозит недовольство и осуждение, и Хэнк хмурится.

— Ты не должен ее винить. Она сделала для нашей группы больше, чем каждый из нас. Даже больше нашего инвестора.

Эрик поперхивается чаем от услышанного.

— Ч… чего? Инвестора? Вас кто-то спонсирует?!

Хэнк пожимает плечами, будто это нечто очевидное, а Эрик снова тормозит.

— Конечно. Откуда, по-твоему, у нас берутся деньги? И это… — он кивает в сторону ящиков с оружием, которые его явно напрягают.

Хэнк — пацифист по своей природе, Эрик знает. Да и он сам не держал никогда в руках оружия.

И не убивал до вчерашнего дня…

Но все миролюбивые взгляды остаются в прошлом, когда речь идет о спасении собственной шкуры… О мести…

— И кто этот тип? Он тоже мутант? Какой-то богатей?

— Мы не знаем на самом деле.

— То есть как? Вы не знаете, кто жертвует деньги на вашу антиправительственную деятельность?

Эрик не уверен, удивляться ему или нет. После всего пережитого он уже не должен реагировать подобным образом ни на что. Подумаешь! Многие люди жертвуют свои финансы на спасение голодающих детей Африки или развитие современного искусства, чтобы утонченные особы делали нечто вроде того несуразного памятника в парке. А кто-то жертвует деньги на деятельность людей, которых вся страна считает преступниками. Может, думает, что спонсирует революцию?

— Иногда она звонит по телефону и спрашивает, что нам необходимо, узнает, как продвигаются наши дела. Иногда просто приходят посылки. Специальное оборудование или оружие, машины…

— Прекрасно, это еще и женщина. С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что, скорее всего, участвую в каком-то реалити-шоу.

Эрик вгрызается в бутерброд. Хотя бы хлеб с сыром остается чем-то настоящим…

— Мы зовем ее Леди Икс. Она сама попросила себя так называть. И к нашей группе приклеилось — Люди Икс.

— Сколько вас было до того, как… — Эрик не уверен, как назвать то, что произошло в день его пленения, поэтому не договаривает.

— В разное время по-разному. Кто-то приходил и оставался, желая помочь. Кто-то уходил в поисках спокойной жизни… — Хэнк смотрит на его опущенные плечи и кладет ладонь на сжатые на столе кулаки: — Не вини себя в случившемся. Нам нигде не безопасно.

— Я должен был отделиться от вас сразу… Или не сдаваться Страйкеру… Сражаться.

— Мы не можем знать, что было бы «если», Эрик. Люди Шоу всегда искали нас, и каждый новичок в группе — риск для всех, потому что приводит хвост. Нам всем следовало быть осторожней. Но времени не было…

Какое-то время оба молчат, не зная, что сказать друг другу. Пока Эрик не решает, что это лучший момент, чтобы вспомнить об еще одном деле.

— Похороны… Я хотел бы попасть завтра на кладбище.

— Боюсь, это исключено, Эрик, — Хэнк с сожалением качает головой. — Ты же понимаешь, что люди Шоу будут ждать там тебя в первую очередь…

— Она моя мать! — Эрик в бессилии бьет ладонью по столу, заставляя чашки жалобно звякнуть и стараясь не выпустить металлокинез из-под контроля. Он готов рычать от злости как раненный зверь…

— Мне жаль… Правда жаль… Я бы тоже хотел этого, поверь. Но риск слишком велик… Просто подумай о том, что она бы не хотела, чтобы ты подставлялся под удар. Чтобы ты снова попал в плен только ради прощания с ней. Не делай ее смерть напрасной, Эрик.

Это вдруг придает иной смысл ситуации. Эрик старается дышать ровно, вспоминая занятия в пансионате, которые, кажется, были целую вечность назад. Хэнк прав… Эдди хотела, чтобы Эрик любой ценой спасся, не делал ничего, что просят люди Шоу. И она погибла в его лапах, своей смертью лишая Шоу козырей, давая Эрику возможность спастись. Можно сказать, ее жертва, пусть невольная, на данный момент спасла тысячи детей-мутантов и ее собственного сына.

Ему нужно несколько минут, чтобы переварить это осознание. Так думать о смерти матери немного легче. Она как будто умерла героем, и Эрик мысленно клянется, что каждый должен будет узнать, что выжил только благодаря ее материнской жертве…

Он кивает Хэнку, про себя прося у нее прощения за то, что завтра ее гроб опустят в землю в одиночестве.

— Рейвен присмотрит за ней, обратившись в работника кладбища.

Они обсуждают еще кое-какие вопросы. Эрик узнает о других мутантах их малочисленной группы. О том, что Логану уже много лет: столько, что он и сам не помнит. О том, что Шоу и в самом деле когда-то давно начал с изучения мутантов, ставил на них опыты, а не убивал. Эрик отмечает, что этот говнюк тогда не соврал Чарльзу. Изначально он искал лекарство от мутации. И почти нашел, судя по его словам о вакцине каждому жителю планеты… О том, что Роуг вытягивает из других силы, и может убить прикосновением, и очень страдает от этого.

— Я видел, что она касалась Логана…

— Может только его и на короткое время. У Логана быстрая регенерация, если они постоят в обнимку секунд десять, он выдержит, хотя это доставит ему дискомфорт.

Эрик не заметил никакого дискомфорта на его звериной морде, и авторитет Логана в его глазах тут же вырос на несколько пунктов.

Он узнал, что самому Хэнку пришлось оставить дом и работу, поскольку его ДНК после той стычки пробили по базе. Его тоже объявили преступником в розыске. Что Алекс и до проявления способности умудрился оказаться в тюрьме и спасся из лап Шоу только потому, что случайно прожег дыру в машине, в которой его везли, и удрал в лес. Плутал несколько дней по национальному парку, пока не встретил заблудившегося Шона.

— Тот парень, который завопил и разбил стекло, когда ты расплавил металл на базе. У него была способность кричать на ультразвуке. Он… не пережил ту ночь.

Что Рейвен иногда пропадает, потому что пытается где-то вести нормальную человеческую жизнь.

— Мы все здесь ведем двойную жизнь… Вели раньше, точнее говоря. Теперь только у Рейвен остался такой шанс благодаря ее способности.

— У нее есть семья? Друзья? Где-то там, которые даже не знают, что она мутантка?

— Она не любит говорить об этом, — Хэнк немного краснеет. — У нее очень необычная настоящая форма, и она… Хоть и гордится, что мутантка, но, кажется, не очень-то любит свой реальный облик.

— Когда мы встретились на допросе, она была вполне себе… синей.

— Хотела тебя напугать, вообще-то.

— Ох, ну тогда можешь сказать ей, что ты выглядишь гораздо страшнее в своей сине-звериной шкуре! — Эрик слегка улыбается, позабавленный ситуацией и покрасневшим другом. — Мне кажется, она тебе нравится.

— Мы просто друзья. Ничего такого, — Хэнк утыкается в кружку и пьет остатки чая вместе с чаинками, будто это самое вкусное, что он когда-либо пил. И Эрик уже откровенно ухмыляется.

Сколько он знал Хэнка — у того была лишь одна девушка и то на первом курсе. Они иногда сидели вместе в библиотеке, а потом уходили вдвоем в кафе неподалеку от университета. И то Эрик не был уверен, встречались они реально или Хэнк просто трепался с ней о генетике.

— Ну конечно, спорю, ты добавил в свою мутантную сыворотку активатор гена, который сделал твою шерсть синей, чтобы вы гармонично подходили друг к другу.

Уши Хэнка становятся бордовыми, и Эрик хохочет в голос, понимая, что угадал.

— Да пошел ты, Леншерр! У нас тут что-то вроде революции, а ты со своими тупыми шутками!

Он вскакивает и идет мыть посуду, с остервенением намыливая губкой чашки из-под чая.

За разговором они не замечают, что уже не одни в квартире.

— Не слышала, чтобы в новостях говорили о безвременной кончине Шоу, а значит, не вижу причин для веселья, — Рейвен стоит в дверях кухни, скрестив руки.

Ее взгляд холодно скользит по двум мужчинам.

— Как рейд? Нашли что-нибудь? — Эрик решает вернуться к деловому разговору, но Рейвен качает головой.