Две стороны одной монеты (СИ)

— Все будет хорошо. Он не тронет ее больше, если ты будешь соблюдать правила. Помни о наших планах. Все хорошо…

Эрик чувствует, как кровь отливает от лица…

— Она ничего не знает. Как ты мог подумать, что Мойра бы стала скрывать такую информацию. Ее, как и тебя, привозили под наркозом!

… и пол под ногами начинает раскачиваться из стороны в сторону, будто Земля накренилась…

— Я давно уже не видел собственных снов, тем более связанных с воспоминаниями о детстве…

… потому что то, что он слышит…

— Е2.Е4. Белые объявляют войну. Ты со мной?

… Чарльз говорил ему только мысленно…

— Конец аудиозаписи номер тридцать четыре.

Слова, сказанные механическим голосом компьютера, звучат как приговор.

— Мистер Шоу велел передать, что Церебро готово. Мистер Ксавье будет рад вас увидеть. До скорой встречи.

Звучат короткие гудки, но Эрик не слышит их. Ему кажется, что он готов упасть в обморок, но вместо этого он отшвыривает трубку куда-то в сторону администратора и мчится к лестнице, обратно в комнату.

Шоу все знал… Все… С самого начала…

Они думали, что могли перехитрить машину и ублюдочного психопата, который полжизни готовился к этому событию. Чарльз сказал, что Церебро лишь перенаправляет часть его телепатической активности в тело Мойры, что она, как передатчик…

Но ведь любой передатчик можно прослушать… Особенно, если часть твоего сознания и твое тело находятся под действием машины, управляющей твоей телепатией. Эрик не думал о том, что их могут подслушать не снаружи, через камеры и чужие уши. А изнутри… Через разум Чарльза.

Он дышит, как загнанная лошадь, когда врывается в свою комнату. Весь металл в коридоре вибрирует в такт его пульсу длинным шлейфом, пугая больных и медперсонал. Но Эрику плевать. Если сейчас же он что-нибудь не придумает, то через несколько часов все мутанты Земли умрут без какого-либо шанса на борьбу за свои жизни.

Он в ужасе. Паника захлестывает через край, когда он смотрит на монитор, где его мать готовит обед у плиты. В голове набатом стучат слова Чарльза с аудиозаписи: Он не тронет ее больше, если ты будешь соблюдать правила.

Все это время Шоу знал, что Эрик ведет двойную игру за его спиной!

Он чувствует с помощью металлокинеза, как открываются двери лифта в другом конце коридора, и по полу стучат каблуки армейских ботинок. Динамик над монитором оживает, и Эрик слышит незнакомый мужской голос. Страйкер, очевидно, ушел с дежурства.

— Эрик Леншерр, мистер Шоу просил передать, что это твой последний шанс быть «хорошим мальчиком», — в устах военного слышна усмешка. Ублюдок ничуть не лучше своего напарника.

Эрик слышит, что тот говорит с кем-то на заднем плане, и с ужасом понимает, что охранники матери встают со своих мест и идут в ее сторону.

— Нет-нет-нет… — он сам не замечает, как начинает бормотать. Все предметы в комнате дрожат вместе с ним, но все, что Эрик может — вцепиться до боли пальцами в края монитора, следя за происходящим. — Нет, нет, пожалуйста, вы не посмеете…

— Эй, Джейки, посади-ка эту сучку на диван и приставь пушку к ее затылку.

Эрик отстраненно вспоминает ту ночь в парке и слова напарника Страйкера: «Нежнее, Джейки. Кажется, лабораторные крысы Шоу еще хотели попотрошить эту пташку».

Не тот ли это Джек, что шесть лет назад таскал трупы в мешках…

Плевать.

Эрик смотрит, как мужчины на экране хватают его мать за здоровую руку и швыряют на диван. Один из них приставляет ствол пистолета к ее голове.

— Как видишь, мы на прямой связи с твоей квартирой, Леншерр. Так что без фокусов. В твоей тумбочке лежат таблетки феназепама***. Доставай пузырек и выпей восемь таблеток.

— Восемь? Это больше даже суточной нормы! — это всего лишь статистика, Эрику плевать, что ему велят сделать.

Пистолет утыкается в затылок Эдди, заставляет ее замереть на месте, тяжело дыша и глотая слезы, бегущие по щекам.

— Доставай и пей.

Дверь в комнату открывается, на пороге стоят двое военных. Эрик бросает на них лишь короткий взгляд и послушно идет к тумбочке. В верхней полке действительно лежат таблетки. Трясущимися руками он вываливает на ладонь горсть и под внимательным взглядом надзирателей отсчитывает восемь штук.

Его ладони так дрожат, что он рискует уронить все это дерьмо на чертов пол, который крутится, словно началось землетрясение или пансионат превратился в огромную карусель.

— Выпей их сейчас же.

Эрик тянется к стакану с водой, и вдруг думает, что, если он сделает это, уже ничто не помешает ублюдкам пристрелить его мать. Пальцы застывают на полпути. Он не может позволить этому случиться, не может выпить таблетки, потому что тут же отключится, и у них не будет причины оставлять в живых безоружную женщину. Не может не выпить, потому что, если он этого не сделает, она тоже пострадает.

— Чего ты ждешь, сукин сын? Они будут отрезать от нее по кусочку, пока ты не сделаешь то, что от тебя просят! Шоу ждет тебя в Церебро, и, если ты не будешь там через пару часов, твоей матушке придется туго. И Мойре Ксавье — тоже.

Эрик отстраненно думает, что это пустые угрозы. Мойру не убьют, ведь она нужна для Чарльза. Он должен сопротивляться, должен разыграть свой ход, должен…

Эрик просто стоит и пялится в монитор, закусив губу и сжимая в руке таблетки.

Динамик молчит, он отмечает краем глаза, что охранники переглядываются друг с другом, а потом…

Джейк вдруг поднимает голову и смотрит прямо в камеру, через монитор, на Эрика.

И нажимает на курок…

— Какого черта?! Ублюдок! Какого хера ты натворил, кретин! — голос в динамике ревет, срываясь на непонятный свист.

Но Эрик не слышит ничего.

Таблетки падают на пол, закатываясь под кровать и тумбочку.

Он видит только, как тело его матери некрасиво заваливается на диван, а по ее лбу стекают струйки крови из пулевого отверстия. Второй охранник тоже падает с простреленной головой, и Джейк уходит прочь из квартиры, скрываясь из поля зрения камеры.

Эрик отмечает это лишь краем сознания.

А может, и не отмечает вовсе.

Кровь на экране выглядит черной…

И она пачкает белоснежную обивку их дивана.

***

— Вы в порядке? Эй, мистер? Вам нужна скорая? Вы не похожи на бомжа. Вам помочь? У меня есть вода.

Эрик с трудом поднимает гудящую голову. Она весит целую тонну, будто череп отлили из металла, а потом хорошенько ударили по нему, чтобы послушать, какой будет звук.

Перед ним стоит мальчишка с рюкзаком за спиной. На вид лет семь, может, восемь.

Чего ему надо?

До Эрика с трудом доходит смысл его слов, которые он выдает со слишком большой скоростью.

— Так что на счет воды? Так может, мне позвонить в скорую? Или позвать полицейского? — мальчик осматривает привокзальную улицу в поисках офицера, и Эрик заставляет себя разлепить губы.

— Не надо…

— О, вы можете говорить! — мальчишка выглядит удивленным и нахмуренным одновременно.

Никто не обращает внимания на их странный разговор. Взрослые спешат по своим делам, их не касаются чужие проблемы. Мальчик протягивает ему маленькую бутылку воды.

— Хотите пить? Я могу отдать вам свою воду.

Эрик заторможено смотрит на руку ребенка. Во рту пустыня Сахара, и он действительно ужасно хочет пить. Грех отказываться от столь щедрого предложения.

Он молча берет воду и выпивает все в пару глотков. Это делает его взгляд чуть более осмысленным. Ребенок явно шел из школы и решил остановиться поболтать с бомжом? Куда смотрят его родители?

— Моя мама в магазине покупает продукты. Мы едем к бабушке, у нее день рождения.

Эрик криво ухмыляется и хрипит:

— Спасибо, — кивая на пустую бутылку.

— Вам лучше? Я хотел вам помочь. Моя мама всегда помогает тем, кому нужна помощь. Она доктор, — мальчик улыбается и смотрит куда-то в сторону магазинов.

У него веснушки, и из-под шапки торчат золотистые кудряшки. Наверняка его мать красивая женщина.