Аттракцион (СИ)

- Ты уверен, что мы должны это делать сейчас? – напряженно спросил Хью, касаясь губами его уха, - сейчас не время.

- Даже не вздумай устанавливать мне расписание, - Мадс тихо зарычал в ответ, ссадил его с колен, вынуждая раздеться полностью. В слабом уличном свете его кожа казалась голубоватой, отблески света скользили по телу Хью, выхватывая на мгновение то ладони, стиснутые в кулаки, то ямочку между ключицами, подрагивающий от нетерпения кадык, впалый живот и наполовину вставший член.

- Наверное, мне нужна смазка, - проговорил Хью, стоя напротив него, - сейчас… все иначе.

- Да. Конечно. Я не допущу, чтоб тебе было больно.

Хью улыбнулся и скользнул пальцами по его щеке.

***

Утро наступило чересчур быстро, будильник разорвал сладкий сон, выгоняя его из кровати. Мадс потянулся и тихо зарычал, когда осознал, что рядом - только прохладные, сбившиеся в ком простыни. Этот паршивец вновь ускользнул, оставив его одного!

Сколько терпения надо иметь? Мадс чувствовал, что у него не осталось и десятой доли.

Вчерашняя ночь была просто превосходной, под конец Хью задремал в его руках, плотно прижимаясь спиной к его груди… а сейчас его не было рядом. Насколько все замечательно было вчера, настолько отвратительно было сейчас. Интересно, Хью хоть на минуту задумывался о том, что доверие Мадса тоже было бы неплохо заслужить? А такие поступки только подрывали его, портили сложившиеся хрупкое равновесие.

Мадс поднялся и пошел на поиски, которые не продлились долго. Конечно же, Хью вернулся к себе. Хотел, наверное, притвориться, что ушел, потому что выспался, но вот незадача - задремал прямо за столиком, устроившись на раскрытой книге, как на подушке.

- Еще и врешь, - сказал ему Мадс, - что вот с тобой делать?

Хью не ответил, проснувшись только тогда, когда его подхватили на руки и понесли обратно.

- Постой, - забормотал он, недовольный этим пробуждением, - что ты делаешь?..

- Возвращаю тебя на место.

- Пусти. Пусти, пожалуйста, я устал.

- Отдыхай, - разрешил Мадс, уложив его на свою кровать, но Хью тут же сел, подтянув ноги к груди и раздраженно взглянул на него, сонный, встрепанный и нахохлившийся как выпавший из гнезда птенец.

- Что не так?

- Я устал… быть так близко к тебе, - признался Хью, опустил взгляд, - тебя много.

- Тебе тесно, что ли?

- Не тесно! - голос задрожал сердито и напуганно, - но ты… ты везде! Ты занимаешь все пространство!

Мадс замер там, где стоял, а потом быстро сунул сигарету в рот, чтобы прогнать растерянное выражение с лица. Заявление со стороны Хью ударило куда-то ниже пояса, расцарапало самолюбие, и первым желанием было ударить в ответ, сказать все, что он думает об отвратительно себялюбивых омегах, которые считают, что им все должны.

- Отлично, - выдохнул он, отошел и распахнул балконную дверь, чтобы дым шел наружу, - то есть, ты от меня устал.

- Я не то…

- С тобой носишься, пылинки сдуваешь, а тебя все это, оказывается, утомляет, - Мадс крепко затянулся, - сплошной вред. Какой же я мудак.

Хью тихо застонал и, разом сбросив с себя сонное оцепенение, прижал ладони к вискам, потянул себя за прядки волос.

- Пожалуйста…

- Что тебе еще надо? Съехать из дома до следующей течки? Я так и знал.

- Ты меня не так понял. Я не это сказал. Ты передергиваешь и утрируешь, - выговорил Хью, глядя в одну точку, - я не это сказал.

- Неужели? - прохладно поинтересовался Мадс, вновь затянувшись.

- Что мне сделать, чтобы ты меня правильно понял? - Хью поднял голову, посмотрел на него пристально, а потом поднялся и подошел ближе, - просто скажи.

Мадс вышел на балкон и раздавил недокуренную сигарету в пепельнице, чтобы не дышать на него дымом. Потом посмотрел на Хью, который умудрился вымотать ему душу за несколько минут.

- Может быть, ты объяснишь еще раз?

- Мне нравится быть с тобой, но я привык спать один. У меня много таких привычек, их сложно изменить, - Хью выдохнул, медленно подбирая слова, - но я стараюсь. Потому что мне нравится, как ты относишься ко мне. Мне хорошо…

- Ясно, - вздохнул Мадс, взял его пальцы в свои, - будешь спать отдельно. Доволен?

Хью неопределенно вздохнул, а потом сам потянулся, поцеловал его в щеку:

- Не держи на меня зла. Я постараюсь стать таким, как ты хочешь.

- Надеюсь, хоть на вечере ты будешь вести себя прилично, не выставляя садистом.

- Ты не такой.

- А какой же?

Хью горячо задышал ему в шею, но ничего не сказал.

========== Часть 13 ==========

«Дорогой дневник. Сегодня я вновь разговаривал с родителями. С отцом мне гораздо проще, мы переписываемся с ним по вопросам работы, он не требует звонков, понимая, что я в порядке настолько, насколько я могу быть в порядке.

Однако мама… Мне пришлось побыть настойчивым и попросить маму перестать беспокоить звонками госпожу Миккельсен.

Разговор выдался скучным, напряженным, и я не стал бы упоминать о нем, если бы не один момент. Когда я увидел знакомые очертания мебели на заднем плане, погрузился в привычную пастельную цветовую гамму интерьера, я отчетливо вспомнил девственно-стерильный запах моих комнат. Моего постельного белья, которое пахло лимонной отдушкой, пряность декоративных сандаловых безделушек на полке, ни с чем не сравнимого запаха книжной пыли. Влажных салфеток с настойчивым, липучим запахом ромашки, который лип к рукам, порой я пользовался ими так часто, что казалось, моя собственная сперма пахнет ромашкой. Я всегда старательно избегал записей о физиологии, но одна лишь мысль об этом запахе тянет со дна муть воспоминаний. Становится липко и душно при одной мысли о том, чтоб вновь оказаться там, среди ромашки, лимона и сандала. Меня бесконечно угнетает существование тенденции о возвращении к вынужденной девственности.

Слова ММ похожи на ласковую колыбельную. Я могу только тихо сходить с ума от восторга, ощущая, что это все относится ко мне – именно ко мне, этот человек говорит так мягко именно со мной. ММ успокаивает меня гораздо лучше, чем родители. Это иная возможность развития отношений, в которую хочется лишь верить слепо, отчего я постоянно чувствую себя, как на экзамене. Если я ошибусь и назову неверный ответ, последствия будут неисправимы. Мне невообразимо страшно. Мне восхитительно хорошо. И обе эти тенденции продолжают существовать, попеременно усиливаясь или ослабевая.

Родители напомнили мне, что я не должен давать выход своим чувствам. Никто не любит меня, когда я нервничаю, раздражен или агрессивен. Если я испытываю злость, то ММ сразу же начинает подозревать меня в чем-то. Неизвестно, как с этим бороться, я не хочу навлекать на себя его подозрения, поэтому я должен держать рот на замке и не показывать то, что твориться у меня внутри. Я не должен сердиться на него. Не должен раздражаться на его поступки, не должен чувствовать, что мне плохо. Забыть все плохое. Держать себя в руках.

ММ спросил меня о том, каким я вижу его. Я считал, что ответ на этот вопрос является для него очевидным, но судя по всему, это не так. Вчера я хотел написать о том, что я чувствую к ММ. Возможно, в форме записки. Возможно, я бы даже передал ему эту записку. Однако когда я сел на подоконник и начал составлять набросок текста, я увидел свое собственное отражение в зеркальной двери шкафа.

Вместо записки я извел несколько страниц блокнота бессмысленными надписями.

Я давно вышел из подросткового возраста, однако, как один всем известный герой, я сам себе придумываю правила поведения и тут же их нарушаю».