Аттракцион (СИ)

- Ты… плачешь? – спросил Мадс, не выпуская его из рук.

- Д-да, но это неважно. Мне хорошо. Не отпускай меня, пожалуйста.

- Нет, ни за что, - пообещал Мадс, понимая, что это малость, что он мог бы подарить Хью пол-мира, или весь целиком, готов был ограбить банк или оторвать правую руку Эйнарсону, если Хью попросит. Все, что удобно, лишь бы он не плакал, лишь бы просил обнимать его.

- Просто… всплеск эмоций, - Хью прижался к нему вплотную, погладил свои руки, отмеченные свежими красными пятнами, - где ты был раньше?

- Когда раньше?

- Никогда. Неважно. Обними меня крепче… мне нравятся твои метки на моей коже.

Мадс не смог ничего ответить, просто молча обнял его, дыша ему в ухо, горячее и сухое на ощупь. Прижал ладонь к его рту, скользнул пальцами во влажное мягкое тепло, осторожно оглаживая зубы, клыки у Хью оказались приятно острыми на ощупь. И, коснувшись его члена, принялся вылизывать раскрасневшееся от страсти ушко, чувствуя как Хью ерзает на его коленях, тот полностью растворялся в прикосновениях, стискивал его пальцы губами, узел едва ощутимо двигался в его теле, отчего жаркая волна остаточного возбуждения расходилась по нервам.

Телефон едва слышно пиликнул, напоминая о работе, но на него никто не обратил внимания.

***

Дорогой дневник. Сложно писать, прости за неровный почерк и за исковерканную латынь, но у меня нет возможности проверить, правильно ли я построил фразы. Еще несколько дней назад я не думал, что вновь вернусь к записям, но ты – единственное, что поддерживает жалкие крохи моего разума в дееспособном состоянии. Мне нужно постоянно анализировать свои поступки, контролировать себя, в преддверии свадьбы я перестал задумываться об этом, но как бы этот неразумный поступок не стал гибельным. Сейчас моей бессвязной речи позавидует любой наркоман, но это ощущение – тоже сродни наркотику, изменяющему сознание. Могу ли я утверждать, что у меня не появилась зависимость? Не уверен.

Достаточно одного раза, чтобы пристраститься. Поначалу все происходившее казалось мрачным, но я не сразу осознал всю инфернальную глубину своего падения. Все было омерзительно. Я чувствовал себя бесполезной тварью, способной только скулить и выпрашивать, я не хотел умолять, тем более ММ, особенно ММ, поскольку ожидал, что это прекрасный случай показать мне мое место. Я не хотел… и я все равно ждал его, пережидал этот горький, бесконечный день, заклеив окна плотной пленкой, чтоб не видеть ничего, и особенно себя в глянцевых лживых проемах зеркал. Я ждал, ждал ММ. Я чувствовал, что упал в ад, упал вниз лицом, и я не надеялся, что когда-либо покину его.

Однако я не могу описать дальнейшее. Мне сложно делать записи в такие дни, они бессмысленны и мои собственные мысли пугают меня, мои собственные желания, которые получают волю, как будто я сам на время отмыкаю замки на клетках. Дальнейшее потрясло меня, оказало эффект сродни сдвигу парадигмы сознания. Я был в аду, я чувствовал себя в нем, а потом погрузился еще глубже, вода медленно подходила к моему горлу, подступала неумолимо, и я знал, что мне осталось лишь несколько вдохов, и пытался надышаться всей своей оставшейся жизнью. Но потом я пережил этот экзистенциальный ужас… нет, не так. Я как будто пережил самого себя. Пережил свою болезненную фиксацию на самом себе, внутри меня словно повернули рычаг, и погасла та тревожная, вечно кричащая лампочка. Эта лампочка, боль, страх не исчез – но он перестал быть страхом. Перестал быть мной. Невозможно объяснить. Я чувствовал пряный запах ММ, я целиком состоял из его запаха, из его ласковых прикосновений, я был водой, которая нежно поглаживала кожу, тихо журча, как может все это бояться? Я понял, что ничто ничему не угрожает, время остановилось, перестав существовать, никто на свете не мог причинить мне боль, потому что я был всем и ничем одновременно. Я не мог пошевелиться, мои руки были крепко связаны за спиной, и я был нем и слеп, но я был предельно счастлив, потому что я был абсолютно защищен, мне не нужно было зрение, чтобы понять это, ничего, кроме мыслей в моей голове. Возможно, смерть именно такая на вкус. Если так, то теперь мне не будет страшно умереть.

Однако все преходяще, и наивно было бы надеяться, что однажды ощутив вселенское спокойствие, я навсегда сохраню его в душе. Все это дивное, неуловимое понимание уходит от меня, застревает тугим узлом в горле, мне не хочется выпускать его, но я ничего не могу с этим поделать. Я вновь слишком много и бесконтрольно думаю. Мне следует следить за собой. Следует понимать то, что я думаю, и чем продиктованы эти мысли. Мои чувства к ММ тоже следовало бы проанализировать, но на данный момент я не в силах этого сделать, в душе моей все еще теплится уверенность, что просить его о ласке - правильное решение, безусловно. Я не могу не делать этого, поскольку чем ближе я подхожу, чем больше я открываюсь ему, тем парадоксально шире становится мой мир».

========== Часть 11 ==========

Под утро пришел странный, нехороший сон, где стояло жаркое солнце, словно опять повторился момент со свадьбой, и родители Хью вели неловкую беседу, а самого Хью не было, и Мадс долго и безуспешно пытался его отыскать. В конце концов он совершенно отчаялся это сделать - и проснулся, не сразу сообразив, где находится, который сейчас час, день и год.

За темным окном тихо барабанил дождь, видимо, из-за туч снаружи было пасмурно, отчего внутри дома казалось, что ночь будет длиться вечно. Хью действительно не было рядом: он сидел в углу кровати и пристально разглядывал Мадса.

- Почему ты не спишь? – сипло спросил Мадс, откинув покрыло, - идем ко мне.

- Я выспался, больше не хочу.

- Ты не замерз?

Хью медленно покачал головой, а потом сполз с кровати и принялся искать одежду в мраке, проговорил тихо и едва разборчиво:

- Поскольку ты уже проснулся… не против ли ты подняться и позавтракать?

***

Мадс включил свет над плитой, чтоб не удариться ненароком о полку, принялся быстро готовить еду, поминутно оглядываясь - на месте ли Хью. Хью был на месте и выглядел просто потрясающе: затраханный, но при этом невыразимо спокойный, сонный и ленивый, экономно расходующий энергию. Наскоро расчесанные волосы лежали мягкими завитками, глаза слегка покраснели, его собственный запах совсем потускнел, сменившись запахом Мадса.

- Кофе, чай или молоко?

- Молоко, - сглотнул Хью, голодно облизнувшись, - подогрей, пожалуйста.

- Конечно. Как ты себя чувствуешь?

- Гораздо лучше, спасибо, - проговорил он, складывая салфетку как оригами, - не думал, что скажу это когда-либо, но мне несколько жаль, что этот период закончился.

- У тебя есть я. Всегда, - сообщил Мадс, поставил перед ним чашку с молоком и обхватил Хью за плечи, - не думай, что теперь ты от меня отделаешься.

- Я не думаю… - едва слышно выдохнул тот, и легкая дрожь пробежала по плечам, - ты хочешь, чтобы я приходил к тебе в спальню?

- Я хочу, чтобы ты каждую ночь спал со мной.

- Ох, - выдохнул Хью, но не в силах сопротивляться, просто закрыл глаза. Как Мадс и предполагал, в ход пошла тактика “меня имеют, а я не замечаю”, но это было ожидаемо, поэтому не так больно, к тому же он знал, что это лишь маска. Слишком хорошо знал, как выглядит Хью на самом деле. Как он предлагает себя, как деликатно и застенчиво просит взять его.

В голове невовремя всплыли сентенции Эйнарсона о том, как чудесно иметь замкнутого омегу в супругах, трахая его только в течку, а в остальное время получая все удовольствия от жизни, но Мадс прогнал эти мысли. Он хотел Хью не так.

- О чем ты думаешь? - спросил вдруг тот, скомкав салфетку, и Мадс, поцеловав его в висок, отстранился.

- О том, что мне стоило приехать к тебе в гости заранее… - улыбнулся он широко, возвращаясь к плите, - соблазнить тебя, а потом уже вести под венец.