Чужой очаг (СИ)

– Дорогой Люциус, уж если на меня авада не действует и империо тоже как-то не очень держится, тебе бы вряд ли пришлось ограничиться одним.

– Все, пошутили и хватит, – не поддержал муж тему, – пора выбираться из постели, определять щенков на жительство и решать вопрос с еще одной нянькой.

– Не хочу, состояние полной расслабленности, – я посмотрел на Люциуса, – может быть, ты сам?

– Что сам? – он поднял глаза от манжет рубашки, которые застегивал в этот момент. – С няньками и собаками?

– Ага.

– Да я так и собирался. Драко еще пока не отошел от шока, налаживать внутрисемейные отношения придется чуть позже. И я пока еще не провел некоторые ритуалы, чтобы ты как член семьи был под защитой Малфой-менора, а без этого рисковать не стоит.

На том мы и разошлись. Брать щенков Люциус сразу не стал – еще некуда, нужно было переселить новоиспеченного специалиста-собаковода в специально для него оборудованную сторожку. Поэтому Сэмми был в восторге и очень занят новыми друзьями, давая мне возможность просто наслаждаться ничегонеделанием, сидя в гостиной. В кои-то веки голова была пуста, и никакие посторонние мысли в нее не забредали. Не хотелось даже читать, а только сидеть и любоваться пляской языков пламени в камине.

– Гарри! Гарри! – возбужденный и оттого пронзительный голос Молли Уизли заставил вскочить с кресла.

– Что случилось? – я подал женщине руку, и она, отряхивая юбку, вошла в гостиную - так и знал, что покой и я вещи несовместимые.

– Ах, Гарри, я только что из Хогвартса!

– Молли, сядь, выпей чаю, – усадив ее в кресло, позвал домовика, – рассказывай, что произошло.

– Ну ты же знаешь, что Билл и Флер живут во Франции, а Доминик сегодня на тренировке умудрился повздорить с каким-то парнем и свалиться с метлы, поэтому меня вызвали в школу. Нет, вызывали родителей, но они не могут, и я не стала их тревожить, а Артур на работе…

– Молли, успокойся и скажи, какая помощь требуется. Мы поднимем лучших колдомедиков.

– Нет-нет, – миссис Уизли чуть не залпом выпила чай, принесенный эльфом, – нет, не переживай, все уже нормально.

Поппи дала ему костерост, и в сущности, там только трещина на запястье. Это ерунда. Просто после разговора с директором я пошла в лазарет, нужно было вправить мозги этому задире, и разговорилась с Поппи. Так вот, она сказала, что Лили рожала тебя в Хогвартсе. На этом настоял директор, потому что на тот момент ни Мунго, ни Поттер-холл нельзя было считать полностью безопасными. А уж твой папа так нервничал, что надеяться на его помощь в случае чего тоже не приходилось. И еще, – Молли замялась, – я попросила у Поппи воспоминание о родах. Конечно, смотреть такое тяжело, и сыну бы вообще не стоило, но вдруг ты что-то увидишь…

Я люблю эту женщину! Как же я ее люблю, думал я стискивая ее в объятиях и сбивчиво произнося слова благодарности. Люблю, несмотря на все недостатки и потрясающую временами бесцеремонность. Кто бы еще, стоя возле постели больного внука, стал беспокоиться о проблемах чужого по сути человека, пусть и хорошего?

– Прости, Гарри, – Молли отстранилась, задержав руки у меня на предплечьях и пристально посмотрев в глаза, – мне нужно уходить, но если что-то понадобится, ты знаешь…

– Спасибо, – охрипшим голосом сказал я, принимая прозрачный флакон, наполненный белесым туманом, – спасибо!

Решиться сразу посмотреть воспоминание было сложно. Я немного потянул время, послонялся по дому и даже подумывал, не пообщаться ли с леди Вальбургой, но потом отказался от не очень хорошей идеи – раздражать портрет упоминанием фамилии Поттер глупо и недальновидно.

– Кричер, – негромко позвал я, останавливаясь в бывшей комнате Сириуса и разглядывая старые постеры с мотоциклами, которые, будучи напечатаны в обычной типографии, не подпали под общее обновление дома, – Кричер, принеси думосбор.

Я просмотрел воспоминание раз пять, не меньше, и не будь я аврором со стажем и не имей железную выдержку… В общем, наверное, свалился бы в обморок и не раз. Осторожно вынырнув в очередной раз из воспоминания, я уже точно знал: мадам Помфри память подтерли тщательно и качественно. И опять таки, не будь я бывшим аврором и не имей опыта в такого рода делах, не умей замечать малейшие нестыковки, то так бы ничего и не понял, потому что сработано было виртуозно.

Теперь я точно знал, что мама рожала двоих. Только Джастин родился до полуночи и под пророчество не подпадал. Знал ли Дамблдор, что мой брат сквиб, или он стал сквибом из-за какого-то ритуала, вот что нужно было попытаться выяснить. И здесь я надеялся на помощь Люциуса, уж он-то наверняка знает, существуют подобные ритуалы в природе или нет. Безумно хотелось побеседовать с покойным директором. Добраться до портрета, задать несколько неудобных вопросов. Однако зная Альбуса Дамблдора, надеяться на то, что он добровольно выдаст свои секреты и расскажет о темных делишках, не стоило. Надо подготовиться, а не пугать дичь. Еще неплохо было бы узнать, чего боятся магические портреты, вдруг придется действовать нешаблонно?

Я снова бродил по дому, ожидая мужа. Но теперь ничегонеделание раздражало и грозило вылиться во всплеск стихийной магии. А Люциуса нет. И волшебной палочки, кстати, тоже нет. Я замер на лестнице, вперившись взглядом в портрет какого-то джентльмена в парике и брыжах, который почему-то попытался спрятаться от меня за рамой. Точно! Пока Люциуса нет, можно забрать бузинную палочку. Так и вопросов не будет, и проще намного. Развернувшись, я, перепрыгивая где через одну ступеньку, а где и сразу через две, поспешил в спальню – нужно было одеться соответственно случаю и погоде.

========== Глава 17 ==========

Люциус застал меня за очень интересным занятием: я мыл под струей воды волшебную палочку. В запотевшем зеркале на несколько секунд отразились контуры его лица, и он осторожно поинтересовался:

– Гарри, что ты делаешь?

Что-что, а то не видно? Палочку волшебную твоим шампунем отмываю. Раз десять уже, наверное, намылил и смыл, но все равно каждый раз подношу к носу, и кажется, что запах тлена забивает аромат трав и цитрусовых. Вспоминать эпопею, как мы с Кричером в зимнем лесу вскрывали гробницу Дамблдора и я шарил внутри нее рукой, разыскивая, куда же закатилась проклятая деревяшка, и натыкаясь постоянно на части тела покойника… Бр-р-р! Сколько ни убеждай себя, что тело после специального обряда очищения огнём не подвержено разложению и будет лежать в неизменном состоянии вечно, все равно мозг отказывается признавать факты, а нос неизменно улавливает аромат разлагающейся плоти. Самовнушение, знаю, но поделать ничего не могу.

– Чем пахнет? – вместо объяснений я повернулся к Люциусу.

– Шампунем, – вздохнул он и вышел.

Может быть, еще разок помыть? Усилием воли подавив это нерациональное желание, выключил воду и вытер теперь уже окончательно мою волшебную палочку. Еще в лесу стало совершенно ясно – она меня признала, причем настолько, что держа ее в руке, я как будто ощущал ее радость. Подчинение силе, преклонение перед силой и при этом абсолютное равнодушие к хозяину: кто сильнее, тот и прав. Вариантов, к сожалению, не было. Вспомнился покойный директор, который считался чуть ли не сильнейшим волшебником столетия. Он тоже был вынужден, наверное, пользоваться старшей палочкой, вряд ли при его силе нашлась бы другая подходящая. Хотя в свете последних событий не поручусь, что Альбус Дамблдор не испытывал удовольствия и гордости от обладания столь сильным артефактом.

Я вытер деревяшку полотенцем. От водных процедур она посветлела, на рукоятке проступили доселе невидимые символы. В целом, можно считать, что водные процедуры пошли ей на пользу. По крайней мере теперь даже Рон или Хорек, которые видели и могли запомнить, как выглядела бузинная палочка, вряд ли ее опознают в этой. Единственное, что не нравилось – ставшая шероховатой поверхность.