I wanna see you be brave (СИ)

Маркус протягивает ему нож рукоятью вперёд. Дженим принимает его. Я вижу, как он оборачивается через плечо на отца, а затем поворачивает голову в другую сторону и находит глазами меня. Я улыбаюсь ему со всей возможной заботой. Хочу, чтобы он понял, что сказанные мною слова — не пустой звук.

Дженим касается правой руки лезвием ножа, и ни один мускул на его лице не дёргается от неприятной боли. Я, не глядя, щупаю свою ладонь, вспоминая то ощущение. Тогда я оказалась слишком храброй для того, чтобы уйти, и слишком слабой для того, чтобы остаться.

Дженим вытягивает руку перед собой. Она не дёргается, словно уверен в своём решении на все проценты в мире. Я вспоминаю страсть до новых знаний, которую увидела в его глазах, когда принесла ему украденные из кабинета книги по истории фракций. Я знаю, что ему пойдёт синий цвет.

Дженим сжимает руку в кулак, позволяя крови капать вниз. Моё дыхание перехватывает так, словно я нахожусь в тренировочном зале Лихости, и мне только что ударили под дых.

Несмотря на то, что я стою у самой дальней стены, кажется, я слышу, как его кровь шипит на углях Лихости. Мой брат, рождённый в Дружелюбии, но эрудит до мозга костей, выбрал Лихость — фракцию, которую выбрала я два года назад.

Я закрываю глаза и выдыхаю. Я знаю, как проходит Инициация в Лихости. И она убьёт его.

Дженим садится среди рождённых в Лихачестве неофитов и неофитов-переходников. Девушка с длинными чёрными волосами в майке с открытыми плечами, которая демонстрирует всем татуировку в виде трёх стрел на плече, хлопает его по спине. Рядом с ним сидит юноша в серой одежде — переходник из Альтруизма. Дженим поворачивает голову в мою сторону, и я округляю глаза, в надежде на то, что он поймёт, в каком я шоке.

Кто-то хватает меня за плечо, и я вздрагиваю.

— Где твои рефлексы лихача? — выражение лица Зика меняется с ухмыляющегося на обеспокоенное. Видимо, испуг на моём лице смутил его. — В чём дело?

Я трясу головой, но перед глазами всё ещё стоит Дженим, чьи капли крови падают на угли. Зачем он это сделал? Зачем выбрал фракцию, чьих интересов никогда не разделял?

— Эй? — Зик трясёт меня за плечо.

Я быстро моргаю, пока взгляд не фокусируется на лице друга. Он абсолютно не похож на своего младшего брата Юрайю, точно так же, как и мы с Дженимом.

Мой брат — высокий и тощий с яркими медово-карими глазами и россыпью веснушек на лице. Он — копия матери. Мне же от неё достались лишь пышные бёдра, которые не смогла уничтожить даже сверхвысокая физическая нагрузка, присущая фракции Лихости.

— Нам пора идти! — Зик кивает в сторону толпы. Люди встают со своих мест и направляются к выходу, разумеется, все, кроме альтруистов. Тобиас рассказывал, что взрослые остаются для того, чтобы расставить стулья и очистить чаши.

Я киваю, и Зик тянет меня наружу прочь из зала. Знаю, что лихачи побегут к лестнице, поэтому ускоряюсь, чтобы мы с Зиком успели проскочить туда первыми.

Пускаемся бегом, и вот мы уже на улице, направляемся туда, где поезд, что отвезёт нас в штаб Лихости, будет замедлять своё движение. Мы убегаем левее от места, где ориентировочно остановятся неофиты. Я перевожу взгляд на толпу подростков в чёрном, которые только что выбежали из «Втулки». Среди них отчётливо видны двое ребят в сером, несколько ребят в синем и чёрно-белом и двое ребят в красном и жёлтом, в одном из которых я тут же различаю Дженима. Он бежит ровно, толкая в бок парня в серой свободной рубашке. Его лицо краснеет, но, несмотря на это, он смеётся. Я отворачиваюсь обратно к рельсам, когда слышу знакомый звук: громкий и длинный гудок паровоза.

Зик притворно разминает ноги, приседая, словно ему это вообще нужно. За два года мы слишком часто запрыгивали на этот поезд, и кажется, что мы можем сделать это даже с завязанными за спиной руками. Толпа неофитов и их немногочисленных сопровождающих вытягивается в длинную очередь, и когда поезд подъезжает достаточно близко, рождённые в Лихости начинают запрыгивать внутрь. Они делают это с лёгкостью, присущей лишь настоящим бесстрашным.

— Наш последний! — кричит Зик, пытаясь перекричать шум поезда.

Я киваю, однако мой взгляд снова и снова скользит в оставшуюся толпу переходников. Дженим не смотрит на меня, всё его внимание приковано к поезду. Вижу, как девушка из Правдолюбия помогает девушке из Альтруизма запрыгнуть внутрь. Дженим медлит.

— Пора! — кричит Зик.

Мне приходится сконцентрироваться на поезде. Зик запрыгивает первым, я следую за ним. Пробегаю по ходу движения поезда несколько метров, хватаюсь за ручку и подтягиваюсь, затаскивая внутрь собственное тело. Тут же выглядываю наружу, чтобы убедиться, что Дженим не остался на земле. Никого, кроме эрудита-коротышки. Когда наш вагон пролетает мимо него, он падает на колени и обхватывает голову руками. Теперь он бесфракционник.

Я возвращаюсь обратно вглубь вагона и прижимаюсь спиной к его холодной металлической стенке.

— Не расскажешь, что тебя так беспокоит? — Зик поджимает колени к груди.

— Мой брат, он … Он выбрал Лихость, — я поджимаю губы.

Наверное, со стороны это звучит странно — я недовольна выбором Дженима, несмотря на то, что теперь он всегда будет рядом. Я должна радоваться, но не могу. Когда дело касается родных, я не настолько бесстрашна.

— Мой тоже, — Зик пожимает плечами.

— Твой там был рождён, как и ты сам, а это не то же самое.

— Да брось, Джесси, — Зик придвигается ко мне вплотную, так, что наши плечи соприкасаются. — Ты же сможешь помочь ему! В этом году ты советник для неофитов, и наравне с Четыре, Лорен и Эриком сможешь общаться с ними. Будешь помогать ему привыкнуть … И заодно, подтянешь моего братца-дуболома!

Зик пихает меня локтем в бок, и я хмыкаю. Он прав, в этом году Макс, лидер Лихости, зачем-то выбрал меня третьим инструктором для неофитов. В своё время мы были лучшими: первое место у Тобиаса, отрешенного парня из Альтруизма, второе у Эрика, самовлюблённого юноши из Эрудиции, третье у Лорен, лихачки от рождения, и четвёртое у меня, простой девчонки из Товарищества.

Я кладу голову Зику на плечо и прикрываю глаза. Сейчас я рада, что он навязался поехать со мной. Ему показалось, что будет забавным — нарушить правила во фракции, где за это могут жестоко наказать.

Я открываю глаза, когда чувствую, как Зик подо мной начинает вставать с места.

— Пора, — коротко произносит он и кивает в сторону выхода.

Я знаю, что ждёт сейчас неофитов — прыжок на крышу с поезда, что даже не притормозит. Я встаю на ноги и подхожу к Зику. Мы спрыгиваем на соседнее здание, и потому я уже не увижу, сможет ли Дженим преодолеть это препятствие. Мы с Зиком сразу же пускаемся бегом к пожарной лестнице, что ведёт с крыши прямиком в один из входов в штаб Лихости, о котором мало кто знает. Мы нашли его около четырёх месяцев назад, во время нашей ночной вылазки в город.

Лестница под нашими ногами противно поскрипывает и шатается. Возможно, нормальный человек подумал бы, что это опасно, но ведь мы — лихачи. Опасность — наше общее второе имя.

— Макс встретит переходников на той крыше, так что нам, считай, повезло, — произносит Зик за моей спиной. Лестница заканчивается, не доходя до земли чуть меньше метра, и нам снова приходится прыгать.

— Они подумают, что мы сумасшедшие, — я поворачиваю голову на Зика и встречаю его вопросительный взгляд. — Неофиты, — тут же поясняю. — Они будут гадать, что же находится на дне ямы, и есть ли там вообще хоть что-то.

Зик хмыкает.

— Я знал, что там будет сеть.

— Ну конечно, ты знал, — смеюсь я.

Мы подходим к подвальной двери небольшого кирпичного здания, чей второй этаж снесён практически полностью и держится лишь на трёх железных балках. Зик тянет железную ручку на себя. Подвал скрыт непроглядной темнотой, и кажется, словно там и вовсе нет ничего, кроме черноты. Однако, мы с Зиком знаем, что там. И потому смело прыгаем внутрь.

Приземляться на ноги уже не больно — суставы привыкли к вечной тряске.