Не имея звезды (СИ)

Так же, среди прелестных, ухоженных леди, и каких-то странных, напыщенных парней, стояла... частично-вейла. Она так же, как и Комеденти не была чистокровной, но манила и притягивала. Ах её высокие, потрясающие ножки, виднеющиеся из под юбки нежного голубого оттенка. Её аккуратные, высокие груди, которые, Ланс был уверен, и без лифчика, не сместились ни на дюйм ниже. А эти золотистые, волнистые волосы, играющиеся на несуществующем ветру. А лицо, боже, словно кто-то взял и вырезал его из белого мрамора, вложив в образ всю красоту сошедшей с облака нимфы. Да, она была прекрасной, и в то же время такой скучной в своей красоте.

Нет, Ланс никогда не был падок до красоты. Чего уж там, её — красоту, он находил каждое утро при взгляде в зеркало. И, если уж быть совсем честным, не находил её чем-то особенным и важным. Нет, Проныра никогда бы не влюбился и не приблизился к прекрасной или просто — красивой. Приблизился не в телесном, а в душевном плане, естественно. Хотя бы просто потому, что красивые девушки, зачастую, слишком озабоченны исключительно внешностью, что своей, что чужой. А если и нет, если не озабочены, то они явно не предназначены тому, кто скрывалось под маской прекрасного Принца.

Но какую-то убогую рефлексию Ланса прервало появление того, чего уж точно нельзя было не узнать. Исусс, Мерлин, Моргана, Мордред и Билл Гейтс, это был Летучий Голландец! Да-да, самый настоящий Летучий Голландец, явившийся из недр озера. Ох, эти палубы, покрытые выбоинами и дырками от ядер. А свист порванных парусов на трещащих мачтах? А как скрипел рулевой механизм, пища на все лады. Ах эти марселя, натужно шлепающие на своем языке, а стремающиеся каждого дуновения ветерка ванты? А шпангоуты, словно поющие оду всеми кораблю? Дьявол, это была словно мечта, вдруг упавшая на «хрупкие» плечи «маленького ребенка».

Когда спустился трап и по нему стали идти студенты и студентка, Герберт Артур Ланс стоял на камне во весь рост. Он, придерживая шляпу, давая себе слово, что обязательно угонит.... Вернее — одолжит этот корабль. Для чего? И вы это спрашиваете у капитана несуществующего судна, пирата Геба-Проныры?!

Среди идущих, Ланс мигом опознал Виктора Крама, южанина, которй усиленно ежился и кутался в свой полу-шубок. Черт, и как Геб не догадался сварганить себе такой? Тогда поздней осенью и зимой не испытывал бы проблем от вечного холода. Рядом с известным ловцом, которого школа приветствовала криком и аплодисментами, шли пятеро. Две девушки близняшки, явно славянской наружности, но невероятно... милые. Да, милые, очаровательные прелестницы с черными, тонкими бровями, чуть сходящимися на переносице, волосами «в тон», пышными грудями и бедрами, но со стройными талиями.

Так же, чуть семенила и третья леди. Она была высока, красива, но строга на лицо. Эдакая Несмеяна или Ледяная Королева. У неё были русые волосы, высокие скулы, на которых чуть ли не до треска натянулась белая кожа, с легким румянцам на щеках, где сверкали ямочки, образовавшиеся от неискренней улыбки. А уж фигурой и пропорциями, эта Королевна могла поспорить и с Гринграсс и с Комеденти.

Тут Крама по спине хлопнул высокий, спортивный, подтянутый парень. Волосы его были покрашены в белый цвет и казалось, что у парня на голове кто-то сугроб навалил. Юноша был, наверно красив — Ланс не очень разбирался в мужской привлекательности и не привлекательности.

Крам, обернувшись, улыбнулся, скорее всего другу, а потом выслушал что тот сказал и посмотрел на толпу приветствующих его леди. Ловец закатил глаза и ускорил шаг, а его товарищ, покачав головой, стал всем улыбаться, махать, шутливо кланяться и разбрасываться воздушными поцелуями. Он явно кайфовал в этой ситуации.

— Игорь! — улыбнулся дамблдор и крепко обнял директора Дурмштранга.

— Профессор Дамблдор, — сдержано кивнул Каркаров. — Принимай орлов, отобрал лучших.

— Я вижу ты захватил и орлиц.

— Ох, видел бы ты этих орлиц в деле, побеспокоился бы за орлов.

— А наши, аме’канские коллеги как всегда опаздывают? — подала голос мадам Максим, после того, как Каркаров поцеловал её руку.

Дамблдор хотел что-то ответить, но его заглушил рев турбины. Прямо рядом с каретой вдруг приземлился джет, под чьими шоссе сама собой возникала взлетная полоса с готовой разметкой. Уже по самолетному трапу, явно волшебному(это про самолет, хотя бы просто потому, что в джет не уместилось бы тридцать пять пиплов), спускались яркие представители поколения Пепси. Форма в Нью-Салеме была свободной, но с одним но — юноши в пиджаках и брюках, девушки в блузках и юбках. Так что неудивительно что американцы были цветастыми и очень современными, на фоне европейцев. Впрочем, после того как взгляды жителей бывшей колонии с некоторой высокомерностью и насмешливостью проскользили по общей толпе, то многие уставили на Ланса. Тот был куда как более похож на них, хотя бы потому, что слишком вызывающе смотрелись его закатанные рукава, татуировка, шляпа и сигарета во рту.

— МакДональд! — воскликнул директор Хогвартса и вновь полез обниматься.

Впрочем в этот раз его опередил немного тучноватый, но яркий и жизнерадостный, относительно молодой директор. Он обогнал Альбуса и первым обнял его.

— Альбус! Старый перечник, рад тебя видеть не в кресле качалке! — Лансу никогда не нравился акцент американцев.

Ну право же, им действительно словно гирю к языку подвесили — так просто и безвкусно они щебетали.

Некто МакДональд, улыбаясь знаменитой, белоснежной голливудской улыбкой, пожал руку Каркарову, и сняв не иллюзорную шляпу хомбург, поприветствовал мадам Максим слишком долгим поцелуем руки. Ох уж эти американцы с их напускной фамильярностью и неподдельной приветливостью, и дружелюбием. В этом, они, кстати, если смотреть со стороны, до смешного похожи на восточных славян.

Тут Лансу вдруг показалось что расколись небо. Сотрясая землю, заставляя многих схватиться за что-то (в основном за соседа), с небес упала... пагода. Обычная такая, правильная пагода с выступающими крышевыми козырьками. Разве что она была не самых крупных размеров, всего этажа в четыре. Такая себе, не очень внушающая если честно.

Открылись двери и на улицу, под предводительством старичка, древнее Дамблдора, выползли столь нелюбимые Лансом узкоглазые. Они были одеты в одежды, которые Геб обозвал бы кимоно, но был уверен, что назывались они точно по другому. Хотя вид семенящих девиц, нелепо переставляющих ножки в миниатюрных шажках, заставлял лишь улыбаться от подступающего неприличного гомерического хохота. Это была школа Чи из Японии.

— Гуши Гулаоде, — поклонился Дамблдор подслеповатому старцу.

— Ах, сенсей Дамблдор-сан, — поклонился в ответ старец.

От его пищащего акцента Проныру разбирало на «ха-ха», но юноша держался. Дальше последовал очередной раут приветствованний, пока наконец не явились последние участники Турнира Лучших. Южные Корейцы, увлеченно копирующие западную культуру, интегрируя её в свое, прикатили на автобусе, немного напоминающим «Ночной Рыцарь».

Из автобуса, немного кренящегося на правый борт, выскользнула обворожительная леди. Хоть она, судя по рукам, и была в возрасте, но на лицо была бесподобна. Ланс даже невольно сглотнул, оглядывая её прелестное, фарфоровое личико.

— Мисс Ким Су Хи! — в очередной раз воскликнул Альбус, наклоняясь для поцелуя ручки.

— Дамблдор-щи, — пролепетала эта кореянка, опять же — с невозможным акцентом.

А все эти приставки искринне забавляли Проныру. Нет, умом он понимал что эта замена «мистера» и «миссис», «сэра» и «мэм», «леди» и «джентльмена», но менее глумливо от этого не становилось.

— Что ж, — кивнул Дамблдор, когда мисс Ким-хрен-запомнишь, закончила со всеми здороваться. — Раз все мы в сборе, то добро пожаловать в Хогвартс!

Пол пира спустя

Герберт был поражен тому, что оказывается, Большой Зал умеет расширяться. Видимо создатели заложили в него какой-то буфер пространства, который в случае чего можно и развернуть. Иначе как объяснить, что в зале уместилось на почти двести человек больше, чем обычно. Иностранных студентов рассадили за столы факультетов, которые, в свою очередь, Ланс даже мог поклясться вот этой свинной отбивной, были длиннее и шире чем обычно.