Сorvum nigrum (СИ)

Я неспешно листал папку с материалами дела. Подсудимый оказался еще совсем мальчишкой, но к несчастью для него самого — совершеннолетним. Каллум Гордон — это имя мне ни о чем не говорило. Статус крови был неизвестен, так же как и место жительства. Единственное, что доподлинно удалось узнать — возраст и имя. Парня скрутили прямо в банкетном зале Министерства Магии, но дело рассматривают только спустя две недели после события, так как несколько членов Визенгамота, в том числе и я пострадали в данном инциденте, а слушание должно было проводиться в полном составе. Вместо кресла с цепями посередине стояла конструкция, которую я видел в воспоминаниях Дамблдора — смесь птичьей клетки и Железной Девы. Выглядел агрегат устрашающе, не хотелось бы оказаться внутри. Да что там, мне бы даже рядом не хотелось стоять.

Под потолком расположилось несколько дементоров; нас разделял защитный купол, но мне все равно стало неуютно в их присутствии. Помимо моей воли, глаза сами поднимались к верху. Взгляд цеплялся за серые руки и рваные края балахонов. В голове созрело предложение к Люциусу — создать иллюзию отсутствия стражей для большего комфорта заседающих. Как по мне, я бы вынес осуждающий приговор только потому, что из-за этого юнца мне пришлось пережить подобный стресс. Такая обстановка не способствует правильной работе головного мозга и вынесению справедливого решения.

Несмотря на то, что паренек оказался тщедушным и не внушающим своим видом страха, мне стало не по себе, когда он оказался в зале суда. Парень непереставая кричал о том, что он не виновен, что его заставили, оговорили в конце концов. Он бросался на решетки, натыкался на железные шипы, которые оставляли на его теле кровавые царапины, но будто не замечая боли, продолжал свои попытки сокрушить сковавшее его железо. Таких, как он, не держали в Министерстве, в камере предварительного следствия, их доставляли из Азкабана, как особо опасных.

Невооруженным взглядом была видна разница между колдо в день ареста и новоявленным оригиналом. Парень явно тронулся умом. Это немудрено — соседство с дементороми еще никому не приносило пользы и душевного равновесия. Довольно долго именно они были самым моим большим страхом, а сейчас… Сейчас, встретив боггарта, я немедленно закрою глаза, потому что боюсь увидеть просто огромную толпу, истерзанных мною, тел. Или еще что похуже, например моих детей, только мертвыми. От этой мысли стало не по себе, даже мурашки пробежали по коже. Я все еще помню, как миссис Уизли наткнулась на боггарта в доме Блэков и давилась рыданиями, глядя на трупы своих детей. В такой ситуации сложно увидеть что-то смешное.

Кингсли Бруствер довольно размеренно описывал захват и арест подсудимого, пересказывал ход допроса, делился умозаключениями. Скримджер перебирал отчеты, что-то по просьбе Министра Малфоя, левитировал к нему на стол. Я практически без интереса просматривал дополнительные материалы, ведь обычные чернильные строчки не могли отобразить того, что творилось на самом деле в тот вечер, а художественными оборотами наши доблестные авроры не владели.

Почему-то я верил этому парню. Было что-то правдивое в его отчаянии, в том, как он метался внутри защитного артефакта, практически калеча себя. Может быть его, действительно, заставили? Но вот что я понял за время, проведенное в составе Визенгамота: под давлением или без него — преступление было совершено, а значит должно быть применено и соразмерное наказание. На мой взгляд — несправедливо, но так уж устроена система. Помню, когда-то меня чуть не отчислили, ведь я тоже нарушил закон, а почему — никого не волновало. Люциуса Малфоя вот тоже оправдали, причем дважды, хотя у него и метка имеется и темные делишки. Положение парня осложнено еще и тем, что его поймали на деле.

Когда я только начал разбираться во всех тонкостях судебной системы, меня мучил один и тот же вопрос — почему бы всем без разбора не давать Сыворотку правды? Мне объяснил Министр Малфой, ведь по иронии судьбы он оказался чуть ли не единственным человеком, способным это сделать без насмешки. Сыворотка правды, в отличие от шуточного Зелья болтливости, которое частенько выдавали за нее, вела себя непредсказуемо. Она влияла на мозговую деятельность слишком неоднозначно и если некоторые волшебники и даже маглы переносили ее практически без последствий, другие сходили с ума и полностью лишались памяти после окончания действия.

А теперь представь, если применить эту сыворотку к невиновному человеку. Ею пользовались в исключительных случаях, когда «клиент» не признавал свою вину, но исход был практически решен — пожизненное или поцелуй дементора, ведь все улики были налицо. Собственно осужденному потом было все равно виновен он или нет, потому как в большинстве случаев они теряли личность. Однако и оправдательных приговоров мне назвали всего ничего — штук пять за триста лет.

Наиболее оптимальными методами был «допрос с пристрастием», как нежно называли это мракоборцы. Во все времена можно было найти пару человек, худо-бедно владеющих легилименцией. Впрочем, после нескольких суток особых условий, считать мысли подозреваемого не составляло труда. Частенько этим занимались «должники» Министерства и аврората в частности — вместо заключения им предлагали тесное сотрудничество на определенный предполагаемым приговором срок. Конечно же дураков, способных отказаться, не было, поэтому недостатка в мозгоколупателях министерские не знали во все времена.

С удивлением я узнал, что и Дамблдор и Снейп участвовали в предложенной программе. Дамблдор, естественно, на добровольных началах. Хотя, мне кажется, так он просто добывал полезную для себя информацию. Снейп же отрабатывал повинность. Видимо еще и из-за этого он был такой нервный. После назначения на должность директора Хогвартса с него сняли все долги, а я-то все гадал, чего это он так вмиг подобрел?..

Люциус положил передо мной пергамент, исписанный явно самопишущим пером, помеченный большим красным крестом — только для своих, а это значит, что ни в один официальный отчет эта бумага не может быть подкреплена. Не знаю почему, но официально допрос с использованием легилименции запрещен еще со дня основания Министерства Магии. Может быть все дело в том, что сами власть имущие не хотели, чтобы в случае чего их секреты выплыли наружу, а может быть из-за того, что это не слишком уж отличается от Сыворотки правды. Я до сих пор с содроганием вспоминаю наши «сеансы» со Снейпом. Видимо он не отличался чуткостью из-за частого контакта с криминальными личностями на неправомерных допросах, и для меня не стал делать послаблений. Эгоистичная слизеринская сволота!

Сеанс легилименции, естественно незаконный, подтверждал, что парень принял метку практически перед нападением и не совсем по доброй воле. Хотя выбор был — смерть, но ему хотелось жить, и он согласился, поддавшись обещаниям беспечной жизни после операции по захвату

Министерства. Как по мне так Темный лорд умел быть убедительным, когда хотел. Не зря же за ним пошел весь цвет магического мира.

Мы заслушали несколько десятков свидетелей, растянув таким образом суд на два часа, но так и не пришли к решению — первое дело далось нелегко, поэтому Люциус перенес заключительное слушание и вынос приговора на неделю. Это давало отсрочку, чтобы подумать и взвесить все «за» и «против», собрать дополнительные сведения, еще раз допросить всех пойманных с поличным Пожирателей, вызвать для допроса бывших подозреваемых. Но я уже знал, что парня не оправдают, даже если он невиновен — разъяренной толпе нужна кровь, а газетчикам — очередная сенсация.

В голову закралась еще одна тема для рассуждений: почему «бывшие» Пожиратели не явились на зов Господина? Да и был ли этот зов, ведь выглядели все они крайне удивленными.

-

«Блик» встречал нас оглушающей музыкой и густым, искусственным туманом. Нас провели в одну из кабинок, стол уже был заставлен бутылками с алкоголем и разными закусками — сегодня мы отмечали день рождения Джастина. Почему он решил отпраздновать здесь, я не знал, но догадывался. У меня сегодня тоже был повод напиться — мистеру Гордону, молодому Пожирателю, вынесли обвинительный приговор. Собственно приговорили его к поцелую дементора.