Место третьего (СИ)

— Хорошо.

Опять тишина. И опять — ни прощания, ни новой информации.

— Ну? Только не говори мне, что позвонил лишь ради этого.

Соби тихо смеётся.

— Не скажу.

— Тогда я весь внимание, — усмехаюсь я.

Сидящая рядом женщина выразительно покашливает.

— Я просто хотел узнать… как твоя рука.

— А то ты сам не знаешь, — понижаю я голос. — После твоего… вмешательства…

— Прости, Сэймей. Моя цель — защищать тебя. Лечение — часть защиты.

Мне хочется сказать, что его основная цель — подчиняться мне и, как следствие, не своевольничать, но не при этих же. Поэтому я ограничиваюсь пространным:

— Ладно, потом об этом поговорим.

В этот момент в динамике раздаётся чей-то крикливый возмущённый голос — слов не разобрать. И следом — немного отрешённое:

— Конечно, Сэймей. Это твоё право.

Что «моё право»? Вот что?! Соби хватило доли секунды, чтобы на кого-то отвлечься, и в уши ему влетело вовсе не то, что я говорил. Явно что-то про наказание, о котором я даже не заикался.

— Ты говоришь со мной или с кем-то другим?

— Прости. Я слышал тебя.

— Тогда повтори, что я сказал.

Ожидаемая тишина.

— Ладно, отбой, — наконец решаю я закончить разговор, который уже не развлекает, а только портит настроение.

Соби почему-то молчит, и я просто захлопываю телефон. Вот теперь — совсем всё здорово. Просто прекрасно.

И кто, интересно, этот… кто-то, кто, по мнению Агацумы, заслуживает большего внимания, чем я? Учитывая не особенную общительность Соби — мягко выражаясь, — человек этот наверняка тот самый, кто бесцеремонно мешал нам разговаривать и в первый раз. Судя по прошлым ответам Соби, тот звал его в аудиторию — значит, не просто однокурсник, а как минимум приятель. И теперь… Говорил он точно с Агацумой — на случайного крикуна тот бы отвлекаться не стал. Выходит, есть у него кто-то в университете, с кем он регулярно общается.

Интересно, этот «кто-то» знает хоть что-нибудь обо мне, о Системе, о том, кем является Соби? Будет очень странно, если нет. Потому что приятельствовать с Соби — а сказать «дружить» язык не поворачивается — занятие не из лёгких. Не стал бы простой смертный с ним дело иметь, я уверен. Так что это либо системный — и тогда у меня к Агацуме появится много любопытных вопросов, — либо просто идиот. Причём ставку делаю на первое — трудно представить человека, который будет общаться с Агацумой для собственного удовольствия.

Посидев в таких раздумьях немного, раскрываю телефон, который так и не убрал, и набиваю сообщение:

«Я сказал, что запрещаю себя лечить без моего согласия. Это приказ, — и, поколебавшись, всё-таки добавляю: — С рукой всё нормально».

Не успеваю отправить, в ответ приходит:

«Я рад, Сэймей. Я волновался за тебя».

И следом сухое:

«Приказ понял».

Я уже подумываю, а не скоротать ли время за перепиской. Я бы ему сейчас сказал, что биться нужно лучше, тогда и волноваться не придётся. Он бы ответил, что такого больше не повторится. Я бы спросил, что за пара нас вызывает — я ведь даже Имени их не выяснил. Соби бы ответил. У меня бы наверняка тут же родилась идея, как с ними справиться. Соби бы предложил что-то своё…

Я сижу и фантазирую, всё дальше продумывая наш возможный sms-диалог, как телефон вдруг колет руку одиночной вибрацией. Усмехаюсь. Что, Агацума всё-таки решил начать переписку?

Но нет. Это всего лишь Хироши.

«Сегодня тебе везёт. Списки уже у меня. Буду в городе в среду. Где встретимся?»

Ничего не ответив, убираю телефон, ощущая при этом лёгкую досаду. С Хироши я потом договорюсь.

Моя очередь подходит ещё через час. К этому времени мне уже хочется послать всё к чёрту и просто уйти. Но данное Рицке обещание, что мы будем учиться вместе, — это единственное, что удерживает от резких действий.

Со мной всё получается намного быстрее, чем с остальными, ведь я уже здесь учился. Принимает меня лично директриса. Сначала изучает табель — спасибо Лунам, «мирской» они выдают отдельно, — потом расспрашивает о причинах перехода туда-обратно. Я совершенно честно рассказываю, что перевёлся на экстернат и что теперь буду учиться в двух школах параллельно, просто не захотелось терять год. Мои оценки вкупе с моим рассказом, по которому выходит, что я некий вундеркинд-досрочник, производят на директрису положительное впечатление. Она совсем недолго расспрашивает о семье, а узнав, что мой брат учится у них же в начальной школе, охотно принимает документы и даже обещает, что никаких вступительных испытаний у меня не будет.

Выйдя из её кабинета, глубоко вздыхаю. Вот, собственно, дело и сделано. Будет чем порадовать Рицку.

Как известно, самый загруженный день недели — завтра, самый удачный день для начала новой жизни — понедельник, а самый лучший день, чтобы носиться в мыле по всему городу, — конечно, среда.

Пока веду тараторящего об очередной предстоящей контрольной Рицку в школу, пытаюсь худо-бедно распланировать день, прикидываю так и эдак, и всё равно выходит, что в этих сутках не хватает по крайней мере часа три. Мало того что у меня встреча с Хироши через час, так ещё и Mindless, бросившие нам вызов именно на сегодня и именно на шесть часов, упёрлись рогом и наотрез отказались переносить битву на вечер, сколько Соби их ни уговаривал. Всё это с его слов, разумеется, сам я с ними не общался, но не думаю, что он врёт. Вдобавок Рицку мне нужно встретить из школы, накормить и отвести на сеанс к Сяхоу-сенсею также к шести. Как закончить битву минуты за две или как по-быстрому клонировать себя, я пока не придумал. Мне очень повезёт, если мама вернётся сегодня с работы раньше и согласится отправиться с Рицкой в Кимори сама.

На встречу с Хироши мне приходится тащиться в самый центр с двумя пересадками на метро. Пунктуальностью он никогда не отличался, но, как ни странно, в назначенный час уже ждёт меня в сквере на лавочке неподалёку от станции.

Я не спрашиваю, что он делает в городе — и так понятно. Сегодня среда, день заказов. Я думал, он будет встречаться со мной уже после того, как решит все свои дела. Но за те мизерные три минуты, что сидим с ним, он успевает раз шесть посмотреть на часы, зачем-то поозираться, будто выглядывая в толпе прохожих шпиона, и дважды достать телефон, чтобы проверить новые сообщения. Свёрнутый в трубку список суёт мне под локоть так, словно передаёт пакет с наркотиками или взрывчатку. А у меня, наверное, должен быть при себе чемодан с деньгами, который я ненавязчиво задвину под лавку, посижу для виду несколько минут и, не прощаясь, уйду, как бы позабыв о нём. Во всяком случае, ощущаю себя странно, не чувствуя возле ноги хотя бы сумки подозрительного вида.

На прощанье Хироши кивает и, встав первым, хитро прищуривается.

— О вас в школе уже поползли слухи.

— Лучше вспомни, когда их обо мне не было, — усмехаюсь я.

— А о тебе их уже и нет. Говорят о вас, — повторяет он. — Вы отделали Faithless. А на их счету всего два или три поражения. Очень сильная и талантливая пара.

Вот как? Соби таких эпитетов на них не навешивал. Он вообще никак их не оценивал, просто по умолчанию предполагалось, что в тот раз он должен был подобрать нам равноценных противников. Так что мне в голову как-то даже не приходило, что выбрал он не самых середнячковых, пусть Жертва и умелой менталисткой оказалась. Ладно, занесём в список бойцовских комплиментов.

Распрощавшись, мы с Хироши расходимся в разные стороны: он сворачивает в ближайший обшарпанный двор, а я иду к метро. Жаль, что встреча такой короткой вышла, я хотел расспросить о том человеке, которого видел и тогда на мосту, и перед последним боем, вдали между деревьев, только к концу битвы он уже, естественно, смылся. Мало ли у Лун шпионов развелось, вдруг Хироши знает. Но с его нервянкой это напрочь вылетело из головы.

Забрав Рицку из школы и уже подходя к дому, продумываю, как бы уговорить маму отвести его сегодня. После того как недавно я гордо заявил, что его визиты в клинику буду контролировать сам и что помощь мне в этом деле не требуется, она даже обиделась и махнула рукой, мол, пожалуйста. Теперь вполне может мне это припомнить. И я уже подбираю правильные слова, чтобы позвонить ей на работу и попытаться уломать, но выясняется, что звонить никуда не нужно. Мама уже дома. Что странно, дома и отец. Но все вопросы отпадают, когда я отпираю замок.