Красная - красная нить (СИ)

Разве не потому я так боялся признаться маме про Ашбери, потому что был совершенно уверен, что собираюсь заниматься там очень… и очень непристойными вещами? Чёрт… подсознательно я понимал, что никакой маме подобное не понравится…

- Фрэнки улетел, – хихикнула Лала, поднимаясь со стула и собирая посуду со стола. Я ещё не видел этого, но уши слышали, как включилась вода – подруга по хозяйски начала мыть чашки.

- Думаю, вы хорошенько повеселитесь там, – многозначительная фраза Эла вывела меня, наконец, из мысленной комы. Я лишь кашлянул. – В Ашбери красиво. Как-то были там проездом, купались.

- Жалко, что сейчас ещё рано для пляжного сезона, – заметила от раковины девушка. – Океан холодный.

- Зато песочек уже может быть тёплым, – улыбнулся Эл, тоже поднимаясь из-за стола. – Было очень вкусно. Надо бы не забыть поблагодарить завтра твою маму ещё раз. Ну что, сыграешь нам, Фрэнки?

- Я почти домыла, – Лала кивнула нам, протирая столешницу от крошек. Как здорово быть дома и ничерта не делать…

Пока мы друг за другом шли в комнату, я всё прокручивал в голове последнюю фразу Эла: «А песочек уже может быть тёплым»… Я не знал, отчего она так въелась, но почему-то мне становилось очень хорошо, когда я думал об этом. Странная у меня голова, правда…

Пока ребята умывались и застилали мою «не изменившую размеры» кровать чистым бельём, я тихонько пробрался на чердак за второй акустической гитарой. Немножко позже, устроившись с Элом, щеголявшим в одних боксерах, на своём зелёном диване, мы, как какие-то древние старики, принялись ностальгировать по нашим гаражным посиделкам, играя в две гитары всякую ерунду. Через полчаса и после уверенного стука со стороны соседской стены, Лала, уже забравшаяся под одеяло, вспомнила, что я обещал им свою песню.

Наигравшийся и довольный, словно налакавшийся сливок кот, Эл оставил гитару на диване и поспешил занять зрительское место рядом с сестрой, усевшись поверх белья и сцепив ноги по-турецки.

Я – рок-звезда со стажем в семейных трусах и растянутой футболке, – остался под абажуром в гордом одиночестве, примериваясь к аккордам «той самой» песни. Сердце сладко бухало, потому что невольно в памяти всплывали самые нежные и теплые моменты, что успели случиться у нас с Джерардом. Прикосновения пальцев и рук… Поцелуи. Робкие и наоборот – отдающие дикостью – объятия. Взгляды, прожигавшие грудную клетку насквозь. И даже слова, что не всегда ранили…

Я запел, потому что был готов. Про дружбу. Про друзей. Про то странное, что завелось у меня внутри после нашей встречи. Про всё. И про Джерарда…

Я старался петь и играть тихо, почти закрыв глаза. Пару раз мой голос срывался – в горле немного першило. Мне было всё равно. Суть происходящего была не в этом.

Я мог бы говорить с близнецами долго… Рассказывать, пытаться объяснить. Мог бы использовать множество слов, жестов, эмоций на своём лице. Я бы болтал с ними до утра, посадив голос и выдохнувшись до изнеможения, но не передал бы и части того, что сейчас получалось объяснить песней.

Наверное, мне было страшно. Страшно и ещё – неловко. Выворачивать себя наизнанку даже перед теми, кто близок – всегда неловко, я знал это. Но я начал, а значит – должен был закончить.

Когда гитара замолчала, и успокоилась последняя дрожащая струна, в комнате осталась только тишина и трое человек, непонятно как и чем соединённых вместе. Я открыл глаза, немного пугаясь реакции. Мне отчаянно захотелось, чтобы они перевели это всё в шутку, чтобы сгладить моё смущение от этой идиотской музыкальной откровенности.

- А наш Фрэнки влюбился, – мечтательно протянула Лала, привставая и прижимаясь щекой к руке Эла. – Ты представляешь?

- Это должно было рано или поздно случиться, – с тёплой улыбкой ответил ей брат. – Это было… здорово, чувак. Очень. И музыка, и слова.

- И то, что мы поняли тебя, – Лала тоже улыбнулась, в то время, как я совершенно точно ощущал красноту, расползающуюся по моим щекам и ушам. Я не знал, куда деть свои глаза.

- Иди уже к нам, балбес, – девушка снова откинулась, оказавшись по центру моей кровати. Эл начал забираться под одеяло с краю, а мне оставили место сбоку, ближе к окну.

Я торопливо снял ремень и отставил гитару, уперев её грифом на диван. Не сшиб бы кто ночью, если припрёт в туалет… Судорожно нащупал выключатель и погрузил комнату в темноту.

- Фрэнки?

Тихий голос Лалы почти щекотал ухо.

- М-м?

- А он… чувствует что-нибудь к тебе?

Я молча лежал, разглядывая тени на потолке. Говорить, откровенно, не хотелось. Да и что сказать? От её простого вопроса вдруг стало безумно жарко и страшно, я даже раскрылся чуть больше, скидывая одеяло.

- Зачем ты пристаёшь к человеку с такими неудобными вопросами?

Это раздалось сонное бурчание Эла с другой стороны кровати. Оно заставило меня ухмыльнуться. На самом деле любой вопрос о Джерарде был неудобным. И дело тут не в его содержании, а в том, что… нельзя было с совершенной уверенностью понять, что у того на уме.

- Я не знаю, Ла. Надеюсь, что да. Иногда он… даёт это понять.

О чёрт… Я смог выговорить хоть что-то, отдалённо напоминающее правду. Честно, гордился сам собой в этот момент.

- М-м… Это значит, что тебе нравятся мальчики?

Это было обычное любопытство. Да-да, то самое, когда к тебе приезжают старые друзья, знающие тебя с детства, и начинают задавать этакие «неудобные» вопросы. А что тут такого? Интересно же!

Я снова хмыкнул. Мне не было обидно и я не чувствовал, что на меня нападают, выкручивают жилы, чтобы добиться правды. Я был уверен, что близнецам все равно, кто мне нравится. Не в плохом смысле, а в самом хорошем. Ведь у этих двоих своих тараканов более чем хватало. Я знал, что они точно поймут и примут меня любым.

- Не думаю…

Я сказал, как есть, снова запустив над нами, засыпающими, цикл тишины.

- Мне нравится только он.

Я помолчал, переведя взгляд за окно, на игру бликов от ночных фонарей, прорезающих светом сплетение веток деревьев.

- И это, мне кажется, намного страшнее…

Лала коротко выдохнула, и я понял, что это была усмешка. А затем сказала мне почти на ухо:

- Нет, Фрэнки, страшнее – только монстр в твоей ванной. Он даже сожрал твои грязные носки больше, чем наполовину, хотя лично я не рискнула бы к ним и на метр ближе подойти, – она невесомо поцеловала меня в щёку. – Спи уже…

И пока я ошарашенно размышлял над сказанным, не сразу поняв, что Лала говорила о стиральной машинке и носках, видимо, торчащих из неё, ребята уже уснули.

Басовитое сопение Эла и очень тихое – Лалы – убаюкивали меня, снова заставляя улыбаться. Наверное, эта спокойная от мыслей ночь была лучшим, что я мог пожелать перед грядущими бешеными выходными…

Комментарий к Глава 37.1. отполовинено :)

пока не бечено.

сладкой всем ночки, родные!

вроде отбечено, но я так прифигел, что вполне мог пропустить ошибки О_о (Эйка)

====== Глава 37.2. ======

Утром, когда мы от пуза наелись омлета с тостами, залив всё это сверху крепким кофе, и были готовы уже выходить, я решил подняться наверх, к маме. Она ещё не проснулась, или же просто не спускалась, чтобы нам не мешать. Мама прекрасно знала, что мы достаточно самостоятельные, чтобы суметь позавтракать без её помощи.

Постучав в дверь и услышав тихое разрешение, я зашёл внутрь.

Мамина спальня была этакой странной комнатой для меня. Небольшая, но просторная для одного человека кровать, высокая и вся какая-то воздушная, словно мама до сих пор не наигралась в принцессу. Светлые однотонные обои и несколько пятен полосатой отделки потемнее – за кроватью, по бокам от трюмо и полоса за креслом, на котором распластался скинутый с вечера халат. Сразу слева от меня немалую часть комнаты занимал шкаф-гардеробная, а впереди, за раздвинутыми уже шторами занималось утро, любопытно заглядывая в балконную дверь.

- Доброе утро, милый, – чуть улыбнулась она, опуская книгу на одеяло. Такая домашняя, тёплая, в забавной ночной рубашке с кружевом по вороту и мягким взглядом своих кофейных глаз.