Некоторых людей стоило бы придумать (СИ)
Некоторых людей стоило бы придумать (СИ) читать книгу онлайн
- Да даже если бы его не было, - говорит Яков и отодвигает кружку на самый край стола, - стоило бы его придумать. Специально для таких, как ты. Чтобы тебя за нас всех наконец-то отпиздило.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Юри посмотрел на него и вдруг тоже засмеялся:
— Я понял. Зритель должен чувствовать угрозу. Нравственности. Вне зависимости от пола.
— Гениально, он на лету хватает, — Юрка пробормотал по-русски и сделал большие глаза. Я молча показал ему кулак. — Нет, правда! Кацудон, скажи «блядь».
— Блядь, — честно повторил Юри с таким старательным лицом, что я не выдержал и фыркнул.
— Пизда.
— Пизта.
— Сука.
— Сцука.
— Нахуй.
— Накхуй.
— Почти без акцента, — Юрка картинно похлопал. Я хохотал, как школьник, перевесившись через бортик.
Мне было в чем-то стыдно, мы издевались над бедным Юри, но я не мог быть уверен, что он сам не издевается.
— Ебать.
— Йебать.
— Так, хватит, — я больше не мог. У Юри было слишком честное лицо. — Юрио, давай-ка я тебя посмотрю. Юри, разминаться, пока не разогреешься — думать забудь про программу, я на ногу твою погляжу еще.
Юрка мгновенно притих и тут же вспыхнул:
— Сам ты Юрио! Просил же!
Он унесся на центр арены. Юри осторожно переступил через заграждение, скинув блокираторы, и выпрямился. Глянул на меня:
— Что я сейчас говорил?
— Блюда русской кухни.
— Правда?
— Правда. А ты думал, диета на тебя одного пагубно влияет?
— Настолько — да. — Юри глянул на меня мечтательно и порозовел. — Я, наверное, нездоров. У меня с сексуальным возбуждением только еда и связывается. Ничего не могу поделать.
— И не надо ничего с этим поделывать, — я вдруг задумался. — Пусть будет и еда, черт с ним. Если ты даешь нужную картинку — какая разница, на что у тебя стоит? Каждый дрочит как он хочет.
— Что?
— Я говорю — закрепи этот концепт. Еда так еда. Если грех, почему не чревоугодие?
Юри неуверенно кивнул.
Я поспешно отъехал к Юрке, чтобы его ненароком не придушить.
Больше всего меня бесило то, что Юри ведь мог быть абсолютно серьезен. Не шутить, понимаете?
То есть, я стою тут рядом, я смотрю на него в упор, я зажимаю его у стены и хватаю за лицо, за руки, за плечи и за спину, показывая хореографию — и у него встает на жареную свинину.
Ладно. Видимо, расти тут правда надо одному мне.
Так многозначительно меня еще не посылали. Идите, мистер Никифоров, поработайте над техникой.
Ладно.
— Сделай так, чтобы тебя хотелось сожрать. Облизываясь, — крикнул я через всю арену.
Юрка за моей спиной фыркнул.
— Недолеченные тут все, — пробормотал он, надеясь, что я не услышу.
Я услышал. Погонял его два часа и отправил на водопады. Охладиться.
Юри вызвался проводить его, и поскольку Юри не блистал сегодня от слова совсем — снес борта, все прыжки взял одинарными и вообще упал на ровном месте, то Юри был сослан вместе с Юркой. Охлаждаться.
Я смотрел, как он уходят, Юрка размахивал руками, Юри ссутулился и потирал спину и затылок, усталым стариковским движением.
Хера с два. Вы еще не знаете, что такое уставать.
От себя, скажем.
Я закрыл глаза и постоял, слушая ровный гул системы освещения и охлаждения. Для разнообразия рядом не было никого.
Чего я так загнался? Зачем я так…
Как?
Мне не хотелось сделать из них что-то, чем они не были.
Мне хотелось достать, вытащить то, что в них было лучшим.
Или худшим.
Как будто это помогло бы мне выбрать.
Я уже выбрал, я уже променял Питер на Японию, и хрен его знает, что мной двигало в этот момент. Но признавать, что я ошибся, мне страшно не хотелось.
В общем, я только и занимался тем, что прикрывал какими-то драными тряпками правду, как огромную, толстую, голую бабу, ни сдвинуть, ни объехать — Никифоров, ты просто хотел и приперся. Моча в голову дала.
Позавидовал, обиделся, приревновал к своей же славе, решил самоутвердиться за чужой счет. Юри не сделал ничего плохого или необычного. Как это у них тут называется? Трибьют? Он не собирался меня уязвить, бросить вызов или что-то еще из этой оперы.
Я накрутил.
В общем, я бы очень был рад, если бы на моей ноге, как у Рыжего, было именно мое имя, ничье больше.
Имя, кстати, чесалось и горело постоянно, мило так намекая, что зря я здесь, что искать надо было в Питере, наверняка.
Подытожим — я напился в тот день, как никогда не напивался.
Мои подопечные куда-то смылись на весь вечер, и я малодушно надеялся, задремывая на барной стойке у Минако, что они не утонули там вдвоем в водопаде.
Потом бар упал мне на голову, и долгий день, наконец-то, кончился.
Юри и Юрка катались вместе.
Делали аккуратные круги, входя в параллельную петлю, Юрка прыгал выше, у Юри чище получался выход из прыжка и разворот.
Я постоял, глядя на них из темноты коридора.
Юрка что-то гаркнул, поймал Юри за лезвие конька — Яков бы руки оторвал за такое, — дернул к себе, чуть не уронив обоих на лед. Махнул руками, Юри не шарахнулся, как обычно — он закивал, а потом и вовсе потащил Юрку за локоть в центр арены, тоже что-то жарко объясняя.
До меня не сразу дошло, что они отрабатывают четверной сальхов. Юркина коронка, фирменный прием, драгоценный козырь, который он ни за какие деньги не согласился бы отдать — вот так запросто?
Пошел и показал, как надо?
Да пацан-то взрослее меня.
Безусловная, чистая, искренняя любовь к фигурному катанию. Он просто смотреть не мог, когда что-то делается через задницу.
Я медленно выдохнул.
«Агапэ» была готова.
Юри внимательно смотрел, как Юрка разгоняется и взлетает в прыжок — я со своего места видел, как расширяются глаза, как Юри нервно облизывает губы и напрягается всем телом — жадный. У меня единственный эпитет и был. Юри бы загреб себе, забрал все, что дают, лишь бы вырасти, лишь бы подняться еще на ступеньку выше. Поэтому и не послал меня, как бы мое присутствие его ни смущало. Поэтому и терпел Юрку рядом — набирался опыта. Он был готов забрать все, и это ли была не страсть?
«Эрос», наверное, доже уже дозревал.
Или меня просто с похмелья несло.
Юрка снова ругался, сунувшись самым лицом к лицу, Юри терпеливо разглядывал его сверху вниз и улыбался — почти ласково.
Хватит.
Я спугнул их, буквально — отскочили и разъехались друг от друга по разным сторонам катка, делая вид, что только меня и ждут.
Допустим, я поверил.
Если бы я не поверил, я бы пошел топиться в источниках.
На полном серьезе.
И в последний день я вдруг испугался.
По-настоящему.
Юрка, кажется, нахлебался воды на водопадах, я не знаю, что с ним там стряслось, но он был идеален.
Он катался, закрыв глаза, он больше никуда не спешил, он будто успокоился, но не притих — ушел на глубину, и в глубине варилось страшное — сильное, тайное и вечное.
Он поднимал руки, бережно, как будто держал в них птенца.
И летал, стремительно, но плавно, словно не хотел кого-то спугнуть, разбудить.
Я смотрел и обмирал, понимая, что это полная и безоговорочная победа.
Я пытался представить себе предстоящий последний разговор с Юри, и у меня не получалось. Никак.
Я должен был быть готов к такому исходу — но я, блядь, не был.
Юри стоял рядом и тоже смотрел на Юрку.
Приоткрыв рот.
А потом он повернулся ко мне.
— Это прекрасно, — прошептал он. — Ты так хотел?
Нет.
— Да. Именно то, что я хотел.
— Это просто здорово, — Юри снова повернулся. — В России лучшая школа, как ни крути, куда ни приедешь.
Он говорил спокойно, как будто уже сдался.
Мне привычно захотелось потрясти его за шиворот.
Вместо этого я крикнул замершему в центре льда Юрке:
— Юрио! Давай на боковую! С тобой сегодня закончим!
Юрка, казалось, устал так, что даже не заметил, что я никак не прокомментировал его работу. Просто кивнул и покатил к дальнему выходу.
Скажу ему за ужином. Он почти победитель. Пусть все слышат, ему будет приятно.
Я постоял, провожая его спину взглядом.