Он будет сам судьбы своей виной...(СИ)

— Почему ты делаешь это?

— Ну же, неуверенность тебе не к лицу. Задай мне вопрос, на который действительно хочешь получить ответ, и тебе не придётся долго ждать.

Джим сделал глубокий вдох и спросил:

— Почему ты позволил Споку и Ухуре вернуть тебя на борт моего корабля? Почему спас мне жизнь?

Хан понизил голос так, что даже чуткие вулканские уши Спока не могли уловить его слов.

— Ты необузданный человек, способный на преданность. Такой, кому предстоит провести почти всю жизнь одиноким и непонятым, и поэтому особенно высоко ценящий семью. Я надеялся, что, когда я сделаю всё, что в моих силах, для твоего воскрешения, ты, возможно, пожелаешь стать частью моей семьи.

Джим молча уставился на Хана и сглотнул, почувствовав, как во рту у него внезапно пересохло. Хан медленно ослабил хватку на его запястьях. Он встал с распростёртого под ним тела и подал Джиму руку, без малейших усилий помогая ему подняться на ноги. После он оглянулся, и Джим проследил его взгляд: глаза его остановились на напряжённых фигурах друзей.

Доктор положил Споку руку на плечо, удерживая его на месте, хотя тот мог бы с лёгкостью вырваться, если бы захотел: пусть Маккой и был в прекрасной физической форме для мужчины под сорок, он не смог бы противостоять силе Спока. Никому из них не нравилось то, что происходит, но, казалось, они не усмотрели ничего особенно пугающего, иначе давно пересекли бы комнату.

Джим ещё раз сглотнул и посмотрел на Хана, невозмутимо встретившего его взгляд.

— Теперь начнём сначала, и на этот раз я хочу, чтобы ты помнил, зачем мы сюда пришли.

Глава 13

Спок терпел руку на своём плече по одной причине: она служила напоминанием, что Джим будет разочарован, если он не выдержит и вмешается. Однако он твёрдо для себя решил, что как только Хан зайдёт за границы дозволенного, недовольство Джима уже не будет иметь значения. Состояние его здоровья было превыше всего.

В конечном счёте, прервал тренировку Хана и Джима не он, а доктор, который убрал руку с плеча Спока и, сделав шаг вперёд, окликнул:

— Хорошо, вы двое, достаточно на сегодня.

Джим оторвал взгляд от Хана, расцепил руки, которые на момент вмешательства доктора были сжаты в кулаки на протяжении 3,8 минуты. Он тяжело дышал и пот стекал с его лба непрерывным потоком. Глаза его были прикрыты, выдавая утомление, и на его лице боролись признательность и недовольство тем, что тренировку прервали.

В полуметре от него в непринуждённой позе спокойно стоял Хан. Хотя Джим за последние 2,3 часа выходил из себя одиннадцать раз, Хан почти не пострадал: только волосы растрепались, и на губе появилась ссадина, которую он заработал, пропустив один из четырёх ударов, которые Джим сделал наудачу, полагая, что такая его тактика всегда приносила свои плоды.

Сначала казалось, что Джим начнёт возражать, несмотря на полное изнеможение, но он передумал. Возможно, потому что он, поднимаясь, зашатался, что заставило доктора Маккоя поспешно направиться к нему.

Спок отправился следом, когда услышал, что Джим через силу произнёс:

— Думаю, что ты, вероятно, прав.

— О, ты думаешь, что я, вероятно, прав, вот как? — парировал доктор.

Подойдя к капитану, доктор Маккой ухватил его за рукав и повёл его за собой на выход. Джим обернулся, чтобы очень искренне сказать Хану: «Послушай, спасибо тебе за это». Спок поборол порыв немедленно узнать, что такого Хан сказал его другу, чтобы заставить его так поступить.

Ещё сложнее стало сдерживать себя, когда этот загадочный человек ответил с совершенно излишней, по мнению Спока, приязнью: «Не стоит благодарности, капитан», — заставив Джима вспыхнуть за секунду до того, как доктор Маккой вывел его из комнаты.

Споку снова предстояло сопровождать Хана. Он счёл такой оборот дел бесспорно неудовлетворительным. К сожалению, его мнения никто не спрашивал, и Споку пришлось доставить Хана в карцер. Взглянув на пленника, он отдал приказ: «Следуй за мной».

Они вместе покинули спортзал и отправились в обратный путь. Спок постарался не выдать себя ни единым вздохом, когда Хан сказал:

— Я восхищаюсь вашей выдержкой, Спок, правда. Должно быть, это было адом — стоять и смотреть, как ваш капитан участвует в схватке, и воздержаться от вмешательства.

Глядя прямо перед собой, Спок ничего не ответил. Он уже не был ребёнком. Он не должен был отвечать на каждый выпад, реагировать на каждую колкость.

Демонстрируя равнодушие к тому факту, что Хан не считает его самообладание абсолютным, что он разглядывает его с тем самым самодовольным выражением на лице, с которым Спок был слишком хорошо знаком с раннего детства. Но ему удалось сохранить контроль над собой и идти дальше. И если он чуть сильнее обычного сжимал сложенные за спиной руки, то не считал при этом, что окружающие заметят какое-то отличие, стало быть, ничего страшного не произошло.

Они молча вошли в турболифт, и эта тишина не должна была ничем нарушиться. Однако когда лифт поехал вниз, коммуникатор Спока ожил.

— Спок на связи, — резко ответил он.

— Извините, что побеспокоил вас, сэр, но можно пригласить замену вместо лейтенант-коммандера Митчелла?

Спок был сбит с толку и уточнил:

— Какова причина, лейтенант? Лейтенант-коммандер заболел?

— Сэр, вы же знаете, последний час он провёл с вами.

— Джеймс, — с мрачной уверенностью произнёс Хан.

Спок взглянул на Хана, и впервые — только в этот раз — за время их знакомства они пришли к согласию.

— Лейтенант Чжоу, я хочу, чтобы вы объявили поиск по всему кораблю лейтенант-коммандера Митчелла. Объявите красную тревогу. Перекройте доступ в ангар с шаттлами, вышлите наряд охраны в лазарет, фазеры на оглушение.

Выслушивая её ответ: «Вас поняла, сэр», — он заметили, что Хан направил лифт на этаж, где располагался лазарет. Они начали подниматься, и оба одновременно подумали, что могут не успеть к Джиму вовремя. Везде загорелись красные лампочки, когда по кораблю была объявлена красная тревога, и голос лейтенанта Чжоу зазвучал по громкой связи. Этажи ползли слишком медленно, игнорируя продиктованный логикой факт, что турболифт перемещается всегда с одной и той же скоростью с момента его первого пуска.

Когда двери раздвинулись, Хан первым вышел из турболифта, и Спок поспешил следом за ним. Они держались друг по отношению к другу предупредительнее обычного, не из уважения, но чтобы не толкаться. Оба перешли на бег, как только оказались в коридоре, Спок занял лидирующую позицию, так как как досконально знал планировку корабля.

Они добрались до лазарета, который на первый взгляд был пуст. Не останавливаясь, Спок направился к индивидуальной палате, которая всё ещё оставалась за Джимом. В коридоре, примерно в метре от двери Джима, в неестественной позе и без сознания лежал доктор Маккой.

Спок посмотрел на Хана, и тот прошептал в таком низком регистре, что только уши вулканца смогли бы это расслышать:

— Идите. Я останусь с доктором, — и когда Спок не смог сдержать удивления, Хан пояснил: — Он дорог вашему капитану. Он бы хотел, чтобы о докторе позаботились. Теперь идите. Возможно, мы явились слишком поздно.

Коротко кивнув, Спок прокрался вдоль стены и нажал кнопку на двери, за которой, как он полагал, находился его друг. Он не знал, чего ждать, когда дверь откроется, и просчитывал все сценарии, которые успели прийти ему на ум за 2,7 секунды — то время, которое ему понадобилось, чтобы осознать, что он видит.

На полу Джим удерживал лежащего ничком Митчелла, правой рукой заломив ему руки за спину. Правым коленом он упирался в спину лейтенант-коммандера, чтобы надёжнее его зафиксировать. Любая попытка приподняться пресекалась гипошприцем, который Джим прижимал к шее офицера левой рукой.

— Спок? — спросил Джим, не отрывая глаз от гипошприца. — Это ты?

— Да, капитан.

— Боунз в порядке?

Хотя ему очень хотелось ответить иначе, но он доложил:

— Неизвестно. С ним теперь Хан, — добавил он.