Он будет сам судьбы своей виной...(СИ)

— Может, и нет, — признал Джим, — но иногда мы должны делать то, чего опасаемся, чтобы предотвратить то, чего на самом деле боимся.

Боунс всмотрелся в его лицо, выискивая там что-то, известное ему одному. Затем он медленно кивнул.

— Ну, тогда ладно.

— Да? — спросил Джим.

— Да.

Сказав это, его друг развернулся и вошёл в спортзал. Через несколько секунд Джим последовал за ним.

Войдя внутрь, он увидел следующую картину: Спок и Хан стояли нос к носу, сверля друг друга взглядами, сжав зубы, их позы кричали о готовности вступить в схватку.

Подчёркнуто покашляв, Джим сделал ещё несколько шагов и заметил:

— Вы знаете, забавно, но я был уверен, что мы собирались иметь дело с проявлениями моей агрессии, а не вашей.

Хан повернулся, чтобы взглянуть на Джима, затем снова посмотрел на Спока, который по-прежнему не сводил с него глаз. Хан поднял бровь, как бы спрашивая, что Спок намерен делать теперь.

Напряжение между ними всё росло, и Джим подумал, не придётся ли им с Боунсом силой выводить старшего помощника из комнаты. За секунду до взрыва Спок коротко и резко кивнул, заставил себя отойти и встать у дальней стены.

Маккой и Джим обменялись многозначительными взглядами, после чего доктор подошёл к Споку и встал около него, оставив Джима и Хана посреди комнаты в нескольких метрах от двери.

Успокоившись и взяв себя в руки, Хан наклонился, чтобы разуться и снять носки, после чего он стянул через голову стандартную звезднофлотскую чёрную форменку, обнажив мощный незагорелый торс с хорошо развитой рельефной мускулатурой. Когда он выжидающе посмотрел на Джима, тот поймал себя на том, что пялится, и поспешил снять обувь. Он остался в старенькой серой футболке, которая сохранилась у него со времён учёбы в Академии.

Хан с довольным видом направился к одному из лежащих на полу матов. Джим поспешил присоединиться к нему.

— Итак, — начал Джим, — я полагаю, ты собираешься…

— Хватит болтать.

— Что?

— Ты слышал меня, Кирк, — продолжил Хан таким же резким тоном. — К несчастью, у тебя очевидные проблемы с умением слушать. Люди могут повторять тебе одно и то же до посинения, но ты не услышишь их слова до тех пор, пока они не скажут то, что ты хочешь услышать.

— Эй, это не так!

— Это правда, — настаивал Хан. — Ты просто не хочешь этого замечать. Ты полагаешь, что можешь изменить реальность без отягчающих последствий, но ты ошибаешься. Адмиралтейство пыталось научить тебя этому, сняв тебя с поста капитана, но тогда вмешался Пайк, поручившись за тебя ещё раз. И таких случаев полно в твоём личном деле.

— Ты читал моё личное дело?

— Как ты думаешь, Кирк, — проговорил Хан, — разумеется, я читал твоё личное дело. Я прочёл все личные дела старших офицеров, имеющих отношения к событиям, предшествующим моему возвращению. Включая дело покойного Кристофера Пайка.

Кровь отхлынула от щёк Джима, когда Хан опять упомянул имя его наставника.

— Ты не имеешь права говорить мне это. Не смей даже упоминать его имя.

— Почему нет?

Джима затрясло от охватившего его холодного бешенства. Он сжал руки в кулаки, пытаясь сохранить самообладание, даже когда прорычал:

— Ты знаешь, почему.

— Верно, — согласился Хан таким тоном, будто констатировал исторический факт или пересказывал математическую теорему, а не говорил о смерти другого человека.

Внутри Джима словно переключатель щёлкнул, когда Хан упомянул о смерти Криса с такой небрежностью, поскольку тяжесть этой потери нисколько не облегчилась, несмотря на все те события, в центре которых он оказался.

Он кинулся на противника, и оба они оказались на полу. Усевшись на Хана и сдавив бёдрами его бока, он надавил одной рукой на его плечо, а другую занёс для удара. За секунду до того, как его кулак нашёл цель, чужая рука обхватила его запястье, осторожно, но крепко, остановив движение руки. Джим попытался вырваться из захвата, но не смог. Он попытался другой рукой сдавить Хану горло, удерживая равновесие лишь бёдрами, но и эта попытка была предвосхищена и парирована.

Джим нацелился ударить Хана в лицо головой и сломать ему нос, но в тот же миг Хан опрокинул его на спину и оседлал. Сидя на нём, Хан пресекал малейшую попытку вернуть доминирующую позицию — если так можно назвать ту, с которой они начали, — и Джим рычал, более всего желая, чтобы всё закончилось избитым Ханом, истекающим кровью на мате.

— Давай, Кирк, — проговорил его мучитель, — ты способен на большее.

— Подожди минутку, и получишь сполна, — пообещал ему Джим.

— Нет, не думаю, что ты способен на это. Во всяком случае, до тех пор, пока не поймёшь, что делаешь неправильно.

Раздражённо фыркнув, Джим выпалил:

— Я не принял в расчёт твою силу, и я поспешил, что дало тебе возможность одолеть меня. Это что, тренировка?

— Да, и ты совершенно забыл, какого рода тренировка, — констатировал Хан, добавив в голос неодобрения. — Твоя скорбь так легко затуманивает твой разум?

Джим замер, глядя на Хана и чувствуя себя рассерженно-озадаченным.

— Так и есть, — пришёл к заключению Хан. — Именно этим тебя взбесил адмирал вчера, не так ли? — Хан помолчал. — Он сказал что-то об адмирале Пайке? — предположил он.

При упоминании адмирала Комака Джим наконец вспомнил, с какой целью они здесь находятся. Как могло случиться, что он совершенно об этом забыл? Он знал, что Хан попытается его разозлить, но он и не сдерживался, полагая, что получит какие-то объяснения и подсказки, как легче справиться. Вместо этого Хан начал с того, что поднял такую тему, которая гарантированно била его прямо в сердце. Он опять вспомнил эпизод в карцере, когда понял, насколько хорошо Хан его знает, и почувствовал себя круглым дураком. Конечно, это могло объяснить такие ситуации, как та, в которую он сейчас попал, когда Хан будет пользоваться всеми инструментами, оказавшимися в его распоряжении, чтобы вызвать у Джима точно такую реакцию, на которую он рассчитывает.

Продолжая переживать, что он пошёл у Хана на поводу, всё ещё задетый его замечаниями о неумении выслушивать приказы или советы, а особенно — той лёгкостью, с которой Хан говорил о смерти Криса, Джим выдавил: «Да».

— Скажи мне, — проговорил Хан сосредоточенно, — почему тебя так расстраивает смерть этого человека?

— Он был моим другом!

— Нет, — Хан медленно выдохнул, — ясно, что здесь кроется что-то большее. Даже ты, вспыльчивый и импульсивный, не стал бы носиться по космосу, рискуя развязать войну с клингонами, из-за смерти своего друга. Ты Джеймс Т. Кирк, капитан звездолёта «Энтерпрайз», назначенный на эту должность в поощрение за действия, предпринятые после гибели Вулкана, и это чувствуется в каждом принятом тобой решении, включая акцию на Нибиру, потому что ты и все твои подчинённые давно считают себя мёртвыми. Так что должно быть ещё что-то, кроме сказанного тобой. Что на самом деле заставило тебя начать охоту на меня, Кирк?

С трудом выдавливая из себя слова, Джим позволил выйти наружу той правде, которая терзала его душу с той секунды, как он увидел тело Криса — бледное, неподвижное и залитое кровью, после того, как он не смог нащупать его пульс.

— Это моя вина. Крис был адмиралом, меня сняли с должности, и ему пришлось вернуться, чтобы занять моё место. Его не было бы в том зале, если бы не я.

— Ты заблуждаешься.

— В самом деле? — возразил Джим. — В чём?

— Ты должен справиться с чувством вины, если собираешься идти дальше. Эта слабость позволяет мелочным ограниченным людишкам ставить тебя на колени. Ты виновен в его смерти не более, чем любой другой на том собрании, — продолжил Хан. — Вина лежит на мне, — он помолчал. — Пусть это ничего не изменит, Джеймс Кирк, но всё же я прошу у тебя прощения за то, что ответственен за убийство члена твоей семьи.

Джим не знал, что на это ответить. Прощаю? Ни за что. Возможно, он лучше понимал теперь поступки Хана, но главного не изменить: они привели к гибели тех, кого Джим любил. Вместо того чтобы попытаться ответить, Джим с осторожностью спросил: