My December (СИ)

— Будем работать или нет?

Драко протяжно вздохнул, словно призывая к себе терпение и понимание, а затем сказал:

— Я еще не такой тупица, чтобы отнекиваться от работы Снегга, Грейнджер.

— По-моему, минуты так две назад ты собирался сделать именно это, — она стрельнула в его сторону яростным взглядом.

Почему нельзя просто ответить на ее вопрос и начать эту дурную затею.

Нет. Надо было злить обоих, при этом в душе чему-то радуясь.

Мазохист.

— М-м, — лениво протянул парень, садясь на парту. Он пододвинул стул вперед и вытянул на него ноги, при этом облегченно выдохнув, будто часов пять таскал кирпичи и только сейчас собрался передохнуть. — Нет у тебя такого понятия, как чувство юмора. Знаешь о подобном?

Она фыркнула, беря в руки первый лист. Девушка положила его на соседнюю парту, куда будет складывать все контрольные первокурсников.

— Чувство юмора? Конечно, знакомо. Только вот тебе, ну точно, нет, — беззаботно отпарировала Гермиона, подбираясь ко второй работе. — Или ты хочешь сказать, что в тот раз пошутил?

Она вопросительно уставилась на него, пытаясь вложить в свой взгляд всю насмешку, на которую была способна.

Лицо слизеринца утратило прежнюю веселость. Парень холодно оглянул сокурсницу и надменно проговорил:

— Небось твой Уизли знает хорошие шутки.

Гермиона тяжко простонала, со стуком ударив кулачком по столу.

Ей уже осточертело все это. Ему какое дело? Пусть занимается собой и своими “друзьями”, а к ее не лезет.

— Не твое дело, — огрызнулась в ответ староста.

Она продолжила усердно разлаживать бумагу на разные стопки, чередуя их по классам детей. Завтра ей предстоит проверить все это и поставить верную оценку, чего Гермиона, откровенно говоря, побаивалась. Одно дело говорить замечания своим однокурсникам, а совсем другое — выставлять баллы незнакомым ученикам. Ведь, мало ли, от этой оценки зависит их жизнь?

Хотя, на самом-то деле, все, конечно же, намного проще. Просто это она сама себя накручивает.

Зачастила в последнее время что-то.

— Еще как мое.

Гермиона все же решила, что на такие реплики она отвечать не станет. В первую очередь, из-за гордости. Парень еще пару раз бросил едкие слова в ее сторону, а затем ему это попросту надоело.

Прошло уже добрых пол часа, а девушка только разложила первую стопку и теперь собиралась сложить их в шкаф — на дальнюю пустующую полочку. Однако сама Гермиона туда не доставала, даже стоя на стуле.

Она глянула на окаменевшее лицо Драко, который покачивался из стороны в сторону. Его глаза чуть ли не закрывались от скуки, а голова клонилась вбок от нехватки сна.

Бездельник!

Девушка яростно топнула ногой. Она здесь пашет за себя и за него, а этот даже не удосуживается помочь ей. Нет, он еще даже не взглянул ни на одну из работ!

— Малфой! — крикнула вдруг девушка, пуская в него разъяренные снопы искр.

Парень, до этого мирно клевавший, с перепугу подскочил на месте, распахнув веки. В изумлении глядя по сторонам, ему понадобилось всего пару секунд, чтобы очнуться ото сна.

— Грейнджер. Ты совсем из ума выжила?

— Это я выжила? — не понижая тон, пробормотала она, стоя на деревянном предмете. — Между прочим, одну часть работы я уже выполнила. А ты до сих пор не сделал ничего.

Драко, протиравший глаза, холодно глянул на нее.

— И дальше что?

— А ничего, — зло ответила Гермиона, наконец более приглушенно.

Она вновь попыталась положить работы на полку, но тщетно — ей не хватало каких-то двух сантиметров, чтобы сложить их туда.

— Мог бы и помочь, — сказала она, увидев, что Драко беспристрастно наблюдает за ее усилиями со своего места. — Оторвал бы свой зад и помог.

Он ухмыльнулся.

Да-а, сейчас ему открывался просто великолепный вид на другой зад — зад Грейнджер. Уже такой знакомый и родной.

Кто бы мог подумать, что у этой заучки окажется довольно-таки привлекательное тело? Да и внешность тоже ничего.

Видно, что, чем сильнее ты ненавидишь человека, тем сильнее замечаешь изъяны в его характере, лице, фигуре и поступках. Даже придумываешь то, чего на самом-то деле нет. А когда твое отношение меняется к нему, так и личность становится более приятной. И все плохое перетекает в хорошее. И далее ты так же добавляешь ему от себя чего-то — в этот раз доброго.

— Ты же все умеешь. Сама не справляешься?

Девушка опустила руки вниз, положив работы на стол. Тело уже начинало затекать от одного положения, пока Гермиона старалась впихнуть все это в шкаф.

— Ладно, – нарочито спокойным голосом проговорила она. Изобразив гримасу безразличия, гриффиндорка продолжила: — Так и скажу профессору, что в совместной работе принимала участие исключительно я. Из-за этого задание не выполнено до конца, так как мои физические возможности не предполагают такой вид деятельности.

Спокойно. Она прямо-таки призывала себя к спокойствию.

Хотя какое может быть спокойствее, когда даже после этих слов лицо Драко никак не изменилось? Оставалось таким же непроницаемо-равнодушным.

Как многое Гермиона отдала бы, чтобы понять, о чем думал сейчас парень. Пусть глаза его ничего не выражали, в душе он чувствовал что-то, пока в голове крутились мысли на этот счет. Как бы ей хотелось — хоть на секунду залезть туда и прочитать все.

Ну как — все. Все не все, а думы про себя, так уж точно.

— Все время убеждаюсь, что ты — стукачка, — монотонно проговорил слизеринец.

Он, размяв руки, выровнялся во весь рост и криво глянул на бумаги, которые аккуратно лежали стопкой.

— Эти?

— Эти.

Парень взял их, вздохнув от тяжести, и, слегка приподнявшись на носках, положил на нужное место, в том время, как у стоящей на стуле Грейнджер не выходило это сделать минут пять.

Она скрыла улыбку — добилась же своего, в конце концов. Причем не серьезными угрозами, а лишь пригрозила рассказать обо всему профессору.

— Так вот лучше, — ответила она, спускаясь на пол. — А теперь, будь так добр, коль ты уже проснулся, разобрать эти бумаги, — девушка полезла в нижнюю тумбочку, доставая оттуда другие листы. — А я — все остальное.

Не скрывая угрюмой гримасы, Драко все же принялся за работу. Все это время они молчали. Парень взывал про себя от досады, что тратит часы здесь, в этом чертовом подземелье, а она злилась.

Продолжала злиться.

И, примерно, через час они закончили, стоя около стола. На нем возвышались три башни из бумаги, сложенные ими.

Спина уже ныла, а руки тряслись от тяжести, но Гермиона не подавала ввиду. Она вновь залезла на стул, надеясь в этот раз преуспеть — место для этих работ было ниже прошлого.

— Подавай, — скомандовала староста, протягивая раскрытые ладони к Драко.

Тот, наклонившись, подал ей гору, которую гриффиндорка водрузила в шкаф. Проделав эту операцию еще один раз, в конце, они не справились так удачно — и виноват, конечно же, был Малфой.

Дело в том, что, когда девушка приняла последнюю партию и собиралась покончить с ней, слизеринец забавы ради решил пошатнуть стул в сторону — слишком уж интересно было, как Гермиона будет терять равновесие. Однако она его не потеряла, вовремя схватившись за шкаф. Вот только все листы красиво и неспешно, опадая на пол, как снежинки на землю, рассыпались вокруг парт белой подстилкой.

— Ты что наделал?! Я же могла убиться! Да и к тому же, посмотри, что произошло! Все работы разбросаны!

Она негодовала.

Нет. Она ныряла в приступы злости. Ведь это переходило все пределы и грани.

Драко пожал плечами и сделал вид, что ничего такого не произошло. Хотя, посмотрев вниз на разбросанные листки, его мнение поменялось относительно поступка. Собрать заново все эти работы ему не то, что не хотелось, — он и думать об этом не собирался. Считая с тем, то они провели час, а то и больше, в этой пещере, раскладывая все это.

Он тихо ругнулся, чувствуя, как ноет спина. Часть тела словно напоминала своему хозяину о том, что такие нагрузки не под силу.