Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)

Для Вячеслава настала пора выходить из палатки, чтобы пройти этот тур. Парень сделав глубокий, успокаивающий вздох, отодвинул тент навстречу своему дракону… точнее драконихе.

Шум толпы на трибунах стал больше — все увидели Вячеслава. На него смотрели сотни лиц. И тут он увидел на одной из трибун свою маму, а рядом Полумну. Выше он заметил и друзей — Невилл, Джинни и Гермиона не скрывали своих встревоженных выражений на лицах.

Они за него болеют… Они все за него болеют… А на остальных ему — плевать.

Он перевел взгляд на трибуны, на те места, где сидели преподаватели. Грюм, с которым они скрестились взглядами, едва видно кивнул ему, и Рогозин, дожидаясь этого знака, принялся скидывать с себя лишнюю одежку…

Он позаботился обо всем заранее: на ногах были специальные легкие кроссовки — которые не скользили по мерзлой земле. Одет он был не как большинство — не в мантии, как Крам и Седрик, или в обычном школьном костюме (пусть даже из Франции), как Флер, а спортивном костюме, не стесняющем движений.

Он придумал идеальный план на основе того, что он умеет лучше всего — анимагия, превращение в феникса. А так феникс быстро летает (даже быстрее дракона) и может нести колоссальные грузы…

Ему даже не нужна волшебная палочка, чтобы превращаться…

Адреналин закипел в крови. Он начал свой безумный бег в сторону драконницы…

— Что он делает?! — взорвался Бэгмэн, — я, конечно, читал, что русские немного… ненормальные, но это уже перебор… Смотрите!

Рогозин тем временем уклонился от огненных залпов, непрерывно идущих из хвостороги, от ее хвоста, что безжалостно хлестал по земле, всеми силами старясь прихлопнуть «надоедливую муху», то есть его. Успешно уворачиваясь от всего, Вячеслав вскоре вычислил «сторону подлета», и расположение золотого яйца, которым и надо было завладеть.

Цель перед ним. Он неожиданно замер на месте, словно его резко что-то остановило. Дракониха тоже замерла, не в силах понять, почему потенциальный враг больше не двигается с места.

Через секунду его лицо уже искорежила трансформация…

Крылатое чудовище отпрянуло, когда по полю разлетелся фениксовый крик. Вверх взлетел черный метеор, и стал кругами кружить вокруг драконихи-наседки и ее гнезда. Дракониха, рыча и воя, не спускала своих звериных глаз с крылатой мишени. Феникс-Вячеслав вскоре потерял терпение, упрямо продолжая кружить на недоступном расстоянии и на безопасной высоте.

Хвосторога не взлетает, стережет яйца. Извивается, расправляет, сжимает крылья, упрямо держит Славу под прицелом желтых, устрашающих глаз. Но отойти и полететь за фениксом боится. За свои яйца боится.

Он летал то в одну сторону, то в другую, соблюдая расстояние — под драконий огонь попадать нельзя. Но надо и угрожать, пусть беспокоится. Голова драконихи крутилась за ним, вертикальные зрачки наблюдали, клыки скалились. Хвост бешено бил по земле — дрожали даже трибуны.

Он взмыл на крыльях выше. Шея у хвостороги удлинилась, голова поднялась, как у змеи по велению заклинателя.

Вячеслав взлетел еще метра на два повыше и дракониха издала вопль отчаяния. Он муха, которую она жаждет прихлопнуть. Хвост ударил еще раз, но черный феникс вне досягаемости. Стрельнула огнем, но он снова увернулся… дракониха широко раскрыла пасть.

И дракониха не выдержала, расправила свои черные крылья размером с небольшой самолет. Феникс-Вячеслав среагировал мгновенно. Не успела дракониха понять, в чем дело, куда делся враг, а он уж стремглав мчался вниз, сложив крылья, к гнезду яиц, незащищенному когтистыми лапами…

Все заняло какие-то жалкие секунды… Золотое яйцо плотно осело в когтистых лапах. А черный феникс приземлился вне «зоны действия» драконихи.

Через минуту перекинувшегося обратно в человека Рогозина-младшего, встречали бурными овациями. Тот держал на весу золотое яйцо, демонстрируя подкаченный многочисленными грюмовскими тренировками торс.

— Мама! — радостно потонул в объятиях родной матери, которая все-таки прорвалась на поле, Вячеслав. Дракона увели. — Я смог! Смог! Ю-уху! Полумна! Друзья! Я смог!

— Н-да, — окинула его взглядом Галина Николаевна, выпустив его из своих объятий, — я, видимо, многое у тебя пропустила… Ты подкачался…

Ее пальцы коснулись татуировки на груди. Она смотрела на него очень неодобрительно.

— Сла-а-ав…

— Ма-а-ам, давай не сейчас, — прошептал он ей в ухо.

Рогозина лукаво улыбалась. Страх за сына отпустил горло…

====== После испытания. ======

— Слава! — кинулся Невилл другу на шею пробежав через поле, — я так за тебя волновался!

— Спасибо вам всем, — Рогозин-младший едва успевал обнимать то одну, то другую подругу. — Мне так приятно…

Рогозина дошла до скинутых вещей сына, подобрала.

— Слава, оденься… — заметила она по-русски, — сейчас в тебе кипит адреналин, и ты не чувствуешь как замерзаешь… Ты же заболеть не хочешь?

— Нет, мама, — Вячеслав принял одежку из ее рук и оделся. — Спасибо за заботу… — он поцеловал ее в щеку.

— Ты так вырос! Прямо не узнать… Повернись! — Галина Николаевна жадно рассматривала повзрослевшего сына: он снова изрядно вытянулся в росте; начало проступать «адамово яблоко»; он хоть и подкачался, стал крепче физически, но оставался таким же худым. Вероятно, он сможет вскоре и ее саму в росте опередить… Сейчас уже почти ей до подбородка стал… Его биологический «папаша» тоже был высоким…

— Может, отметим это? — спросила Полумна.

— Отличая мысль! — обрадовался Вячеслав. Но тут сзади его подошли поздравить Грюм — с первым местом (результаты и оценки судий парень пропустил), и Амелия Боунс.

— Отличный прием! — заметила судья соревнований. — И анимагия на соревнованиях не запрещена. Молодец, хорошо выступил!

Грюм скупо похвалил парня, но предупредил:

— Да, ты молодец, но этого недостаточно… Ты недостаточно разведал слабые стороны противника, слишком быстро бросился «в огонь»… Твоя горячность тебя до добра не доведет… — Пригрозил он указательным пальцем «в узоре» из вязи шрамов. — Нужно продумывать каждый свой шаг. Думаю, что пора тебе заняться и самоконтролем…

— Спасибо, сэр.

Тем временем, на мать в буквальном смысле от «информационного голода» накинулась Рита Скитер, репортер «Пророка». Та уже в мягкой форме несколько раз отказалась от комментариев, но журналистка все не унималась. В итоге, ее пришлось едва ли не силой, которую применила мадам Боунс, «заворачивать» от семьи Рогозиных прочь.

Учащиеся двинулись с трибун, на ходу обсуждая яркие кадры битв участников со своими драконами, что прошли перед ними. Невилл, к удовольствию Вячеслава, гордо продемонстрировал флешку, на которую хитрый парень сбросил все сражения всех участников Турнира, так как они провели съемку с помощью магической камеры (доработанной силами Вячеслава и Нева), и дрона.

Амелия передала, что золотое яйцо, что сейчас лежало у ног Славы, являлось своеобразной подсказкой ко второму Туру, и срок у них разгадывать это — до февраля-месяца, двадцать четвертого, в девять тридцать утра. Парень за это горячо поблагодарил ее.

Невилл сунул флэшку в руки Рогозиной, сказав:

— Иван очень просил меня заснять это событие, ему будет весьма интересно… Передадите?

— Передам… С огромным удовольствием. — Кивнула Рогозина.

С Вячеславом и его компанией они распрощались только вечером — ее втянули в праздник, который друзья Славы, пойдя в Хогсмид, вместе с судьями, устроили в одном из местных диковинных баров. Там Рогозина впервые попробовала огневиски, решив чуть-чуть выпить «за здоровье», и ей в голову ударил распитый алкоголь… Она опьянела.

В общем, трезвый, как стеклышко, Вячеслав вытащил мать на свежий воздух из бара — трезветь, и та, чуть прийдя в себя, устыдилась своего более раскованного поведения — хлебнула она порядком, да и лишнего… Жутко хотелось расслабиться, и сбросить с себя нервное напряжение… Да еще вокруг были ребята — она чуть окунулась в их мир, позволив себе позабыть о разнице в возрасте, наверное, из-за всей своей работы и жизни она стала забывать, каково это — быть молодой…