Нет вестей с небес (СИ)

Ближе к полудню Джейс сменила Дейзи, ушедшую в дозор. И ей даже удалось молча и без уговоров накормить Лизу тем, что водилось у доктора, который, в отличие от большинства жителей, не бедствовал.

Джейс не уговаривала. Она вообще не могла теперь говорить с Лизой, но как будто немо приказывала подчиниться, будто пробудилась в ней снова другая Джейс, которая умела убеждать без слов, за которой пошли ракьят тогда. Может, та, которую назвала чудовищем Цитра. Но кто такая Цитра? И какой жрице понравилось бы узнать, что помимо нее завелся воодушевляющий лидер? Может, она испугалась? Как Лиза, которая теперь прятала взгляд.

— Лиза? — надеялась начать диалог Джейс.

— Что Лиза? — вдруг совершенно осознанно твердым голосом спросила девушка, но слишком озлобленно. — Лиза! Лиза! Что вы ко мне привязались? Нельзя оставить в покое?!

— Ладно. Я просто… — начала Джейс, ощущая, как та, волевая, в ней угасает угольком под проливным дождем. И снова ей на смену возвращается неуверенная и молчаливая.

— Что ты просто? Ну, что? — требовала разъяснений Лиза, не позволяя говорить, резко сжимая запястье подруги, отчего становилось ясно, что силы к ней потихоньку возвращаются. Но не нашлось в ее разбитом сердце радости за тех, кто спаслись, лишь уныние и отчаяние за того, кто погиб. Вот только обвиняла она, возможно, незаслуженно, не тех людей.

Джейс вскоре снова ушла, уступая место Дейзи, безотчетно боясь за Лизу. Уже не за то, что ее похитят, унесут неведомо как через окно. Девушка находилась в таком состоянии, что могла намеренно навредить себе, будто не хватило ей всех выстраданных испытаний. Но вред себе — тоже способ заглушить невыносимую душевную боль. И как ее излечить от этой скорби, не ведал никто. Она шла страною сумерек, где солнце не взойдет уже никогда, слишком яркое полуденное солнце ее прошлого.

Комментарий к 93. В прошлом остались Знаю, что, возможно, скучновато. Но то ли в следующей, то ли через главу появится Ваас. Ну, это так, кому интересно.

Вообще скоро события наберут оборот.

А так, все еще жду отзывов, чтобы понимать, что кто-то уже дочитал досюда =)

====== 94. Венок из траурных лент ======

Ты плетешь свой венок из траурных лент,

из увядших цветов и почерневших колосьев.

© Fleur «Для того кто умел верить».

Ночью Джейс почти добровольно попросилась в дозор. И снова бродила возле дома, слушая копошение насекомых, рык ночной охоты леопардов, что не смели подходить слишком близко к дому. Но нескольких девушка видела на пологом склоне, отчего люди и ходили по извилистой тропинке, надеясь, что там безопаснее. Впрочем, дом доктора пользовался дурной славой среди местных. По доброй воле или нет, но он работал на пиратов. И то, что укрывал беглецов, являлось скорее исключением.

Джейс поглядывала на окно второго этажа — тихо, наверное, Лиза с Дейзи уже заснули. Это стража мучила который день бессонница, обостряющая чувства нездоровым тревожным восприятием любого незнакомого звука.

Наверное, от этого девушка встрепенулась, когда со стороны парника, где док выращивал грибы и недавно закопал останки пиратов, донеслись неоднозначные постанывания и вздохи.

Часовой встряхнула головой, считая, что ей уже мерещится, но посчитала необходимым проверить. Цикады стрекотали, значит, врагов не должно было проникнуть, да и не пошли бы они в оранжерею. Но кто знает этих цикад…

Девушка проверила предохранитель винтовки, перехватывая ее поудобнее на всякий случай, заглянула в щелку запотевшего стекла, различая два темных силуэта возле стола, где док обычно резал грибы на опыты. Чтобы понять, кто там, часовой пробралась к форточке, поднимаясь на цыпочки, заглянула. И тут же стыдливо отшатнулась, успокоено опуская винтовку. Нет, это были не враги.

Светлая лохматая распущенная копна волос Дейзи… Полноватая фигура Герка в расстегнутой гавайке, нависающая над женщиной… Друзья. Вернее, друг для друга больше, чем друзья.

Джейс пошла на другую сторону дома, глянула с обрыва вниз, видя, как по морской глади играют лунные блики. Ей было как-то неловко и одновременно неприятно, что присутствия часового даже не постеснялись.

Парочка проскользнула незаметно в оранжерею. Отвратительный, выходит, часовой, если так легко прослушала. Но она караулила все-таки подступы к дому, а не перемещения внутри него. К тому же, это личное дело каждого, особенно в стрессовой для всех ситуации.

Джейс только на всякий случай заглянула на минуту к Лизе. Худенькая фигурка плыла среди сумерек, точно крылатая русалка, увитая водорослями и озерными лилиями. Лицо ее скрывала тень, вся она словно ускользала, сотканная из лимонного лунного света. Джейс с усталой печалью невольно любовалась и переживала, ловя каждый вздох, срывавшийся неслышно с полуоткрытых девичьих губ, как будто застывших в растерянном вопросе. Но Лиза вдруг повернула голову и открыла глаза.

— Извини… Я разбудила тебя, — замялась Джейс, неловко переступая с ноги на ногу. По сравнению с Лизой такая шумная, такая неловкая, нескладная. Едва ли кто станет любоваться…

— Думаешь, ты одна не можешь заснуть? — только фыркнула на нее Лиза, тут же неприятно и некрасиво кривя в мерцании ночных синих бликов свое утонченное осунувшееся лицо, нежные губы, сдвигая тонкие короткие брови.

— Хочешь, я останусь? Я вернусь через час из караула. Приду к тебе, хочешь? — не спрашивала, а, скорее, просила Джейс.

— Делай, что хочешь. Мне все равно, — отвернулась от нее Лиза, морщась как от головной боли.

Собеседница кивнула, понимая, что такая формулировка скорее запрещает, но все-таки не до конца, значит, она имела право прийти. Так что дождалась, когда ее сменил весьма довольный, но немного уже сонный Герк. И поспешила к Лизе, где застала Дейзи, которая делала вид, что спит на одеяле возле кровати. А, может, и правда спала, так как прибытия подруги не заметила, в отличие от Лизы, которая сурово на нее посмотрела. Тишина давила. Края губ Джейс подрагивали в подобии улыбки, казалось, что если позволила прийти, то все начинает налаживаться, пока Лиза не прошептала:

— Скажи, ты правда ничего не могла сделать?

Точно тяжелым обухом ударили по затылку, подвесили вниз головой, по крайней мере, земля из-под ног уходила. Нет, Лиза никого не могла пощадить в своем горе, не задумываясь, как ранят ее вопросы. Существовал мир, воспринятый ей, и обида на этот мир за потерю любимого. Она столько выстрадала, столько цеплялась за эту жизнь. И все ради того, чтобы ей сообщили: его больше нет, возвращайся обратно в свой крошечный ад.

— Я не знаю, — только дрогнул голос Джейс.

И больше они не проронили ни звука, старательно избегая взгляда друг на друга, только под утро заснув, вдыхая напряженно звенящий воздух комнаты с фиолетовыми обоями.

Утром Джейс говорила с Дейзи украдкой о подруге, когда они впервые за это время усадили Лизу за стол завтракать, оставив ее на попечение дока, сами отошли к витражному окну.

— Почему ты оставила Лизу? — с несвойственной требовательностью спрашивала Джейс. Лицо собеседницы исказилось деланным непониманием:

— О чем ты? Я всю ночь была рядом с ней! Да и вообще, не гони на меня! Почему я сразу? Ты была сестрой ее парня! Я тут так, тренер по плаванию!

И Джейс поняла, что говорить с этой женщиной больше не о чем. Она не услышит. Обвинять ее тоже не стоило. От отчаяния ее спасал Герк, вполне старинным и верным способом. Только у Лизы никого не осталось. У Джейс была хотя бы ненависть. Но хуже всего, что теперь они злились друг на друга, запертые, как пауки в банке, в этом доме. Злились, потом Дейзи и Джейс понимали, что это гиблое дело, особенно, когда вокруг сновали враги. А Лиза не понимала.

Время тянулось. К обеду Лиза незаметно уже сама встала, надела относительно выстиранную одежду, вновь облачаясь в светлые джинсы, светлую майку, кеды на танкетке. Она спускалась по лестнице, тихо, практически не касаясь земли, понемногу осознавая, что находится в каком-то доме, быть может, задаваясь вопросами, куда она попала и что делать дальше. Увидев хрупкую фигуру подруги, хватающуюся за белые перила, Джейс посмела надеяться, что худшее уже позади. Но только до тех пор, пока Лиза не остановилась на первом этаже возле старинных часов, притаившихся в прихожей. Никто их не замечал, только Лиза провела рукой по стеклу циферблата, склонив по-птичьи голову набок, говоря: