Элемент Водоворота (СИ)

Шикамару не отводил взгляда от обоюдоострого штыка, которым плавно размахивал Хидан, медленно приближаясь к своей жертве. Он помнил, что достаточно одного небольшого касания, и он проиграет, даже не начав игру. Выпад, еще один. Пока удача была на стороне чуунина Листа. Скованные и осторожные первое время движения бессмертного сменились на смелые, яростные атаки. Хидан принялся размахивать штыком, словно косой, оттесняя Шикамару к деревьям, под сенью которых выступали рельефные корни. Еще бросок, и, оступившись, Нара зацепился ногой за один из корней, упав навзничь.

Хидан удовлетворенно хмыкнул, впившись сумасшедшими глазами в кончик своего штыка, на котором алели капли крови. Медленно переведя взгляд на свою жертву, Акацки истерично заржал, диким взглядом осмотрев тонкий порез на щеке молодого шиноби. Не сводя с испуганного Нары хищных глаз, бессмертный нарочито медленно слизал капли крови с лезвия штыка и, закатив глаза, проткнул себе почерневшую ладонь с проступившим на ней белым рисунком и сжал кулак, позволяя темно-красной жидкости капать на землю. Словно в замедленной съемке он кровью начертил на земле круг с вписанным в него треугольником.

- Не знаю как ты, недоносок, а я готов! – Акацки возвел глаза к небу и встал в самый центр начертанного на земле символа. – Начнем!

Резко замахнувшись, Хидан пронзил себе левую половину груди. Нара резко вздохнул и схватился за сердце, его глаза медленно расширились, а затем стали закатываться.

- Боль была просто ох*ительной, правда? – Хидан оставил штык торчать в груди и опустил руки, наслаждаясь тем, как скрутившая тело судорога пронизывающей боли постепенно отступала, позволяя мышцам расслабиться.

Чуть склонив голову набок, бессмертный с любопытством ученого, ставящего эксперимент, наблюдал, как бледнеет и оседает на землю Шикамару. Парень уткнулся лицом во влажную землю и не шевелился. Хидан закрыл глаза и поднял лицо к небу, вознося молитву Джашину. Увлеченный своим занятием, он не заметил, как Нара беззвучно встал на ноги, сложил печати и активировал Технику Теневого Удержания. Хидан даже не сразу понял, что больше не может самостоятельно двигаться.

- Прости, я не смог оценить, насколько впечатляющей была боль, – лениво протянул Шикамару, – зато Какудзу, наверное, в полном восторге. – Парень вытер тыльной стороной ладони кровь со скулы, открывая неповрежденную кожу.

- Какого х*ра ты не откинулся, у*бок?

- Я так понимаю, тебя интересует, как нам удалось все это провернуть? – ухмыльнулся Нара. – Я с самого начала планировал использовать кровь твоего напарника для твоего же ритуала.

- Бл**ь! Я тебя урою, камикадзе!

- Не думаю. – Шикамару сделал несколько шагов вперед, заставляя Хидана вернуться на середину полянки. – Техника Теневого Призыва, – выкрикнул Нара, как только бессмертный оказался в самом центре заготовленной ловушки.

Повинуясь его приказу из захваченной тени Акацки вылетели в разных направлениях с десяток щупалец, цепляясь за натянутые по периметру растяжки. Уже через мгновение Хидан висел в паре сантиметров над землей, плотно связанный веревками с прикрепленными к ним взрывными печатями. Глаза бессмертного распахнулись, отражая ужас понимания.

- Даже если ты меня сейчас взорвешь на хрен, я все равно не умру! Какудзу! Какудзу меня сошьет обратно! И я тебя найду, говнюк! И вот тогда, мелкий засранец, ты будешь умолять, чтоб я тебя побыстрее прикончил! Ты слышишь?

- Слышу, – скучающим голосом ответил Шикамару, доставая из прикрепленных на спине ножен небольшой кинжал.

Не глядя на своего пленника, Нара метнул его, тот воткнулся в землю под одним из деревьев, приведя в действие скрытый механизм. Земля треснула, образуя разлом. Оглядевшись по сторонам, Хидан обнаружил себя висящим над глубокой ямой около трех метров в диаметре.

- Ты когда успел все это устроить? – искренне удивился бессмертный.

- Еще до того, как мы сюда пришли, – охотно ответил Шикамару.

- То есть?.. – недоверчиво прищурился Хидан.

- То есть я сознательно привел тебя сюда и разыграл этот спектакль. – Шикамару огляделся по сторонам. – Здесь ты и останешься. Навсегда.

- Что за х*йню ты несешь, п*дрила? Каку-чан вас всех уделает! Помяни моё слово! И он меня откопает!

В ответ Нара только поморщился и извлек из кармана форменных штанов зажигалку.

- Ты знаешь, что проклятие всегда действует на двоих: на того, кого проклинают, но и на того, кто проклинает, тоже… – пробормотал чуунин, разглядывая собственное отражение в гладкой боковине зажигалки. – Убивая человека, ты сам становишься мишенью и можешь быть убит.

- Чего? – отозвался Акацки.

- Неважно. – Шика устало прикрыл глаза и, чиркнув зажигалкой, вздохнул. – Короче, твой напарник тебе не поможет. В этот лес без особого разрешения не может заходить никто, кроме членов моего клана. И мы будем держать тебя здесь. Вечно.

Нара продолжал настырно щелкать зажигалкой, а она все никак не срабатывала, играя на нервах беспомощного Акацки. Хидан с усилием сглотнул и обвел затравленным взглядом стволы деревьев. Какудзу был далеко. Помощи ждать было неоткуда. Мерные щелчки зажигалки отсчитывали его последние секунды перед вечностью, которую он проведет на дне этой ямы в заброшенном лесу под неусыпным надзором любопытно выглядывающих из-за деревьев оленей.

Наконец, Шикамару удалось высечь искру. Маленький язычок пламени исполнял причудливый танец в руках парня, освещая его сосредоточенное спокойное лицо. На долю секунды Шикамару показалось, что на его плечо легла рука учителя, парень прикрыл глаза. Сарутоби Асума появился перед его мысленным взором: «Ты справился с ним, Шикамару». Нара криво улыбнулся и мысленно предложил сенсею прикурить. «Вверяю свою волю огня тебе».

- Прощайте, сенсей, – Нара открыл глаза и бросил зажигалку.

В доли секунды раздалось несколько десятков взрывов, и поляну заволокло дымом. Шикамару не сдвинулся с места, лишь прикрыл глаза и задержал дыхание. Еще через несколько мгновений серые клубы рассеялись, обнажая разорванные и беспомощно висевшие веревки, которые до недавнего времени держали пленника.

- Ты п*дор недоделанный! У*бок! Умник х*ров! Недоносок! Говнюк х*ев! Ушлепок! Урод, бл*дь! – доносились из ямы отчаянные вопли поверженного Хидана.

Шикамару подошел к самому краю и заглянул внутрь. Поморщившись от представившегося его вниманию зрелища, он извлек из сумки кунай с привязанным к нему взрывным свитком. Покрутив его на пальце, он взглянул в глаза Хидану.

- Бывай…

Кунай вошел в рыхлую землю по самую рукоятку, пергамент с печатью весело затрещал. Нара Шикамару развернулся и пошел прочь, провожаемый грохотом взрыва, звуками падающих в яму камней и земли вперемежку с матерными ругательствами, которые, впрочем, довольно скоро стихли.

====== Глава 34. Узы ======

Внимание: смерть персонажа.

>>>>>

Хатаке Какаши лежал на земле, придавленный весом противника. Он был еще жив только потому, что экономному Какудзу пришло в голову убить двух зайцев сразу: избавиться от надоедливой погони из Конохи и заменить благородным и сильным сердцем Копирующего ниндзя одно из своих, утраченное в самом начале схватки. Какаши отчаянно трепыхался, пытаясь освободиться и самому себе напоминая бабочку в лапах паука. Спокойный взгляд казначея Акацки пронзал шиноби насквозь, тонкие иглы-щупальца сковывали руки и ноги и уже подбирались к его сердцу. Надежды не было: его товарищи по команде были без сознания, разбросаны по полю боя, а о судьбе Шикамару Хатаке предпочитал не думать. В голове проносились совершенно неуместные мысли и воспоминания, лица. Особенно четко в калейдоскопе образов выделялись два взгляда: лучистые зеленые глаза с танцевавшими в них озорными искорками и холодные прозрачно-серые, как всегда ехидно прищуренные, снова смотревшие на него с неприкрытой иронией.

Какаши почувствовал, как одно из щупалец проткнуло кожу на груди, и инстинктивно дернулся, но не зажмурился, выдерживая взгляд красно-зеленых глаз противника. Неожиданно Какудзу замер, глаза его расширились, Копирующий ощутил, что хватка на его руках и ногах несколько ослабла, а проникавшие в грудь щупальца остановились. Нукенин схватился за сердце и тяжело задышал, судорожно хватая воздух, во взгляде читалось искреннее недоумение. Догадка осенила сразу обоих, для одного она стала спасением, для другого – неподдельным удивлением и временным поражением.