Мальчик нарасхват (СИ)

Компьютер не подавал признаков жизни, телевизор тоже безмолвствовал, холодильник ничем особо не удивил, холодно показав, что жрать нечего. В раковине оказалось шесть тарелок и пять кружек разной степени загрязненности, пакет с мусором продолжал источать зловоние, поэтому пришлось вынести его на балкон.

Вздремнуть не удалось, помыться тоже – отключили горячую воду.

Они там издеваются все, что ли?

Красотки с любимых журналов ситуацию не улучшили. Заметил на подоконнике спасительную пачку сигарет.

Глядя через оконное стекло на бегающих детей, подумал пойти прогуляться. Выйти из квартиры, именно чтобы отдохнуть, расслабиться, подышать выхлопными газами, солнышку порадоваться. Давно я на улицу не выбирался, только лишь на работу или в магазин иногда.

Затем вспомнил о своем добротном синяке на лице, от которого люди будь здоров шарахались. Гулять, прикладывая белый кружевной платочек к больному глазику, не прельщало. Настроение испортилось окончательно.

Сквозь накрывающее раздражение отчетливо подумал, что не прочь с кем-нибудь поговорить.

От скуки начал считать время, пока не задремал. Когда очнулся, свет и воду уже дали.

До трех ночи проторчал в Интернете. После, покурив, завалился спать.

***

Утром сквозь сон раздраженно пробурчал, чтобы пацан вырубал комп и валил из моей комнаты, так как спать мешает. Затем вдруг вспомнил, что пацана здесь быть не может. Компьютер я, судя по всему, с ночи забыл выключить. Стало как-то неудобно.

Чем-то позавтракал, умылся. Долго критически разглядывал свое отражение, уделяя особое внимание лицу, гадая, когда, наконец, сойдет синяк, и можно будет выйти на работу.

Заявился Лапин, принес немного провизии. Отлично, не нужно морочить голову насчет обеда и ужина: в магазин идти ужасно не хотелось.

На кухне Матвей что-то увлеченно рассказывал, уплетая обед и гогоча на всю квартиру. А я, подперев щеку рукой, неожиданно задумался, где сейчас находится пацан. Дома с родителями, у брата или у кого еще?

- Зыкин… Зыки-ин… Зыкин!

- Да чего?

Вздохнув, я поднял полный страдания взгляд на белобрысого. Тот, настороженно трогая свою щеку, глядел на меня встревоженно. Вопросительно вскинул брови, тем самым показывая, что я весь во внимании. Матвей трагическим шепотом сообщил:

- Кажется, я умираю…

Я закатил глаза.

- Неужели… Что на этот раз? Отравленную макоронину съел? Носки грязные надел?

Отодвигая тарелку с недоеденной едой, Лапин скуксился.

- Очень смешно.

- Что тогда?

- Зуб!

- И?

- Посмотри! – осторожно трогая щеку, нахмурился Лапин.

Я еще раз вздохнул, с разочарованием отложил полупустую пачку с сигаретами. Повернувшись, - я стоял у окна, - посмотрел на друга.

- Ну? Чего сидишь? Иди сюда.

- Не пойду. Сам иди.

- Лапин, не дури, что за детские выходки? Здесь свет лучше, поднимай свой зад и сюда тащись!

- Ладно, иду я, иду…

Нехотя встав со стула, белобрысый подошел, настороженно на меня косясь. Затем, словно передумав, он попытался отступить на шаг назад, но я ухватил его одной рукой за плечо, другой призывая открыть рот. Он и открыл. Громко так, с чувством. Я поморщился.

- Черт, какого хрена так орать? Сам же посмотреть просил, чего сопротивляешься-то?

- Да ты мне прямо на зуб больной, урод, надавил!

- Я, конечно, все понимаю, но давай без перехода на личности.

- Больно, твою мать! Хватку ослабь!

- Ладно-ладно… Так лучше?

Матвей буркнул что-то невразумительное, а я невольно хихикнул. Два здоровых мужика, оба с фингалами, и вдруг один заботливо проверяет зубы у другого, пока тот нервно дергается. Вот так картина!

Лапин хмуро пробормотал:

- Чего смешного?

- Да так, вспомнил кое о чем… Голову ниже наклони. Какой зуб-то?

Мне показали. Я задумчиво принялся рассматривать ту область, куда указал палец Матвея. Ничего ужасного не увидел. Зубы как зубы.

Не успел я перехватить голову Лапина поудобнее, как дыхание сперло. Невольно отшатнувшись от неожиданности и схватившись за живот, ошарашенно уставился на Лапина.

- Ты… ты чего, блин?!

- Да пошел ты! – явно задетый чем-то, белобрысый грозно сопел и и насуплено держался за щеку.

Я возмущенно поперхнулся.

- Лапин, ты по ходу охренел! Ну извини, надавил я тебе случайно на больное место, чего сразу кулаками-то махать? Если бы я тебя бил каждый раз, когда мне что-то не нравилось, от тебя уже места мокрого не осталось бы. Умей держать себя в руках!

- Да ну тебя, Зыкин, в жопу!

Надутый хуже некуда Лапин бросил на меня уничтожающий взгляд исподлобья и, потирая щеку, вышел из кухни. Я остался один, озадаченно глядя на пустой проем. Поняв, что Матвей возвращаться не спешит, вздохнул и буркнул себе под нос:

- Ну уж извини, я все-таки невролог, а не стоматолог.

Вот всегда так! Вроде Матвей взрослый мужик, хотя болтлив не в меру и серьезным его назвать сложно, но когда дело касается зубов, он становится ранимой, чувствительной и дерганной сволочью. Чуть что, сразу драться начинает. Ну что за человек?

Выдохнув, я потер досадно место удара и потянулся к пачке. Вытащив сигарету, взял лежащую рядом зажигалку. Оглянувшись на остывший наполовину съеденный обед, прошел мимо стола, направляясь в зал. Увидев насупленного Лапина, коротко кинул ему, зажав сигарету между зубами:

- Я в подъезд.

Белобрысый лишь кивнул, показывая, что услышал. Отвернувшись, я сунул ноги в первую попавшуюся обувь и шагнул к входной двери.

В принципе я мог покурить и на кухне, но сидеть там мне почему-то не хотелось. Может быть, приелась однообразная обстановка? В подъезде я еще ни разу не курил.

Закрывать дверь не стал, прикрыв ее. Все равно на этой же лестничной площадке буду, так смысл запирать квартиру на все замки?

Спустился на пролет ниже, оказавшись между этажами. Там я не раз замечал пустую жестяную банку из-под консервов, в которой всегда находилось несколько окурков. Надо бы и мне тут отметиться для приличия.

Мельком заглянув в банку, отметил, что на дне сиротливо лежит всего один бычок. Хмыкнул, поднося зажигалку к лицу, чтобы подкуриться, как вдруг застыл.

Ниже, спиной ко мне, на лестнице кто-то сидел. И совсем не составило труда определить по знакомой футболке и узкой ссутуленной спине, кто это был.

Шумно выдохнув, я чиркнул зажигалкой, с неудовлетворением посмотрев на маленький огонек. Отвернулся к окну, почесал затылок, оглянулся через плечо. На меня – ноль внимания. Тогда, посомневавшись с минуту, я все же спустился и сел ступенькой выше сидящего пацана.

Он не подал вида и теперь. Не заметил или игнорирует? Мне отлично было видно только одну половину его лица, но и этого вполне хватало. Приглядевшись получше, я понял, что пацан глубоко о чем-то задумался. Даже моргать практически перестал, до того в себя ушел. Судя по этому, могу предположить, что меня все-таки просто не заметили.

Испытав странное чувство, похожее на облегчение, я вынул сигарету изо рта, посмотрев на мокрый от слюны кончик. В следующую секунду мне неожиданно стало несколько некомфортно. Вряд ли из-за холодной и грязной лесенкой под задом, но от посещения совести.

Да, я чувствовал себя виноватым, и это до чертиков удивляло меня. Всего пару раз я чувствовал себя полной свиньей. Обычно же, если совесть и являлась ко мне, то ненадолго. Помучает и уйдет. А сейчас она что-то порядком задержалась.

Разумеется, я думал о своем поступке. Особенно когда отключили электричество. Вот тогда и стало по-настоящему совестно.

Нет, меня можно оправдать. Ночь не задалась, утро и день – тоже коту под хвост. Вот на ни в чем не виноватом ребенке и сорвался, выгнав его на ночь глядя на улицу. Черт…

Впрочем, чего это я? Пацан тоже виноват. Из-за него я подался страшному любопытству и влез в непонятные проблемы. Из-за него моих нервных клеток с каждым днем становится все меньше. Из-за него, в конце концов, в мою голову лезут странные мысли, которые никогда до этого не возникали. А это, между прочим, не беспочвенная причина поволноваться!