Мелания (СИ)

- Охуеть, неужели у тебя все-таки есть сердце?

Микки не представляет, что на это ответить.

- Ладно, как ты нашел меня? – спрашивает его Мэнди, успокаиваясь и усаживаясь обратно.

- Какого хуя ты говоришь «нашел» – я ни хрена не пытался искать тебя! Ты не захотела сказать мне, где ты! Я просто хотел свалить из Чикаго, и Линда предложила мне работу в другом городе. Откуда, по-твоему, я мог знать, что ты здесь?

Микки думает, что Мэнди абсолютно забыла о тех, с кем она пришла, но сам он ни фига не забыл. Он чувствует их растерянность и страх, пока они рассматривают его, шесть лазерных прицелов, направленных прямо на него. И среди них только один, кому Микки, возможно, хотел бы посмотреть в глаза, но он уставился прямо в стол.

- Мэнди, кто это? – спрашивает одна из девушек, не та, которая возмущалась, когда он назвал их педиками. Она выглядит немного спокойнее остальных, но тоже чертовски сконфужена. Это помогает Мэнди очнуться и вспомнить, что она не одна.

- Ребята, это мой на всю голову ебанутый братец Микки.

Он не в восторге от того, как Мэнди его представила, но она в чем-то права. Он неловко кивает им.

Несколько секунд тишины, пока Микки пытается сообразить, что сказать. Он знает, что хочет сказать, он знает, кому хочет это сказать, но Йен по-прежнему смотрит в стол, так, как будто не происходит абсолютно ничего интересного. И Микки не знает, чем в этот раз он будет заполнять пустоту внутри себя, когда рухнет все, что он построил за последние два года – все, чем он пытался заполнить эту пустоту, поселившуюся в нем так надолго, после того как Йен, блядь, свалил.

Он как раз открывает рот, чтобы что-нибудь сказать, когда внезапно Йен встает. Абсолютно неожиданно, одним резким сильным движением. Похоже, он перестал расти, потому что не стал ни на дюйм выше, чем помнит Микки.

- Я, – начинает Микки, а Йен просто шагает мимо него, быстро пересекает зал и исчезает до того, как Микки успевает сказать хоть одно чертово слово.

========== Часть 8 ==========

В неловкой тишине после ухода Йена Микки говорит Мэнди, что должен идти, берет с нее слово, что она позвонит и они встретятся, и оставляет разбираться с ее все еще напуганными друзьями. Он возвращается домой без кофе, за которым, собственно, и ходил.

Весь. День. Он. Просто. Работает. Он скрупулезно заполняет все необходимые в их новой жизни бумаги, распаковывает их вещи, коробка за коробкой, и он не думает. Ни о чем. Он читает ребенку книжку с картинками, готовит ее любимую овсянку на обед и старается впихнуть большую часть каши ей в рот. Съедает свой собственный холодный кусок пиццы, пока она рисует на его джинсах цветными восковыми мелками. Выкуривает девять сигарет, высунувшись из окна, пока девчонка смотрит мультики или спит в своей переноске, и не думает, что это на пять сигарет больше, чем обычно.

После того, как ребенок уложен спать, он дрочит в душе, так яростно, что кончает за секунды. Он не думает о темно-рыжих волосах, или о крепком веснушчатом теле, или о нежных губах на его члене. Он не думает.

Он засыпает, как только касается головой подушки. Наверное, это своеобразный защитный механизм. Даже его тело не хочет, чтобы он думал о сегодняшнем дне.

На следующее утро он просыпается от рева ребенка и одну благословенную секунду ему кажется, что это просто еще один самый обычный день. Потом он вспоминает, и вся его чертова спокойная налаженная жизнь летит ко всем чертям.

***

Покормив ребенка хлопьями, он усаживает ее самостоятельно развлекаться с игрушками и тут жалеет, что вчера был так охуенно энергичен.

Сегодня ему абсолютно нечем себя занять.

Не осталось ничего, что необходимо сделать. Он почти готов пойти в магазин и умолять Джули позволить ему начать прямо сегодня, но работа в продуктовом магазине – не особо выматывающее занятие, по-честному, у него остается уйма свободного времени.

Так что он сидит за ярко раскрашенным кухонным столом, оставшимся от прежних жильцов, и размышляет.

И, блядь… Мэнди, с одной стороны, думать о Мэнди проще, так что он начинает с нее. Микки никогда не считал, что сильно привязан к семье, и Мэнди не была исключением. Подростками они не так уж много тусовались вместе, но, будучи детьми, проводили друг с другом хуеву тучу времени, но не потому, что этого хотели. Они были самыми младшими в семье, и обычно старшие братья не брали их с собой, подкидывали кому-нибудь из соседей или тете Рэнди, или вообще оставляли одних в доме.

Тем не менее Микки всегда любил Мэнди больше, чем кого-либо. Больше любого члена семьи, это уж точно. Ему всегда хотелось ее защитить, и то, что он практически никогда не мог этого сделать, убивало его. Он по-прежнему любит Мэнди, но он практически ничего не знает о ней, особенно в последнее время.

И Микки смирился с этим. Он давно свыкся с мыслью, что, возможно, никогда не увидит Мэнди снова. И до тех пор, пока она изредка отправляла ему СМС, давая знать, что с ней все в порядке, он не беспокоился, его все устраивало.

Но сейчас, каким-то образом, каким-то непостижимым образом, она здесь, она приземлилась в одном месте с ним, и внезапно он понимает, как сильно ему ее не хватало. Микки никогда не был человеком, который заводит друзей, и Мэнди была одной из немногих, с кем он в принципе мог зависнуть и не хотеть при этом убить.

Еще один человек из этой категории, это…

Это приводит его к следующей части неебической душевной травмы, другой знакомый человек за тем столом, это приводит его…

- Ну-ка, детка, – говорит он, глядя поверх пустого пространства их жилья, озаренный внезапной идеей, чем еще заняться, чтобы отвлечь себя от мыслей об этом. – Погнали за мебелью.

Она бросает свой банан на пол и громко верещит. Микки знает, что это ее способ показать свой полный восторг.

Микки выходит на улицу без какого-либо плана действий, но поскольку у них сегодня уйма времени, то какая разница, куда идти? Они бродят какое-то время, просто чтобы узнать район, в котором они теперь живут, и, пройдя несколько кварталов, натыкаются на ломбард, битком набитый подержанной мебелью. Бинго.

Колокольчик над дверью звенит, когда они входят, и ребенок радостно повизгивает, в восторге от этого звука. Микки осматривается. Владельцы забили до хренища всякого барахла в такой маленький магазинчик. Однако у него ни малейшего понятия, как из всего этого выбрать хоть что-то.

Он ходит по магазину около минуты. Кроме них, здесь только один человек – чувак среднего возраста, за прилавком, выглядящий как та еще зануда и делающий вид, что не замечает их, что Микки считает разрешением осматриваться, сколько захочет. Он бродит среди завалов мебели, не очень представляя, что он вообще-то ищет, кроме дивана, кроватки и полок? Внезапно, когда они проходят мимо помятого красного дивана с парой пятен неизвестного происхождения на подушках, ребенок начинает усиленно вертеться у него на руках.

- Ах, ба, да, да! – кричит она, привлекая внимание парня за прилавком. В ответ Микки просто смотрит на него – до тех пор, пока тот не отводит взгляд в сторону. Затем он вопросительно смотрит на ребенка. Она по-прежнему вертится, тянет руки и хватает ими воздух.

Микки сажает ее на красный диван. Она хохочет и шлепает по нему руками. Так, с диваном решено.

Мебель расставлена как попало, без всякой системы, и Микки просто бродит среди нее, полностью положившись на ребенка. В магазине какое-то невероятное количество детских кроваток, но девочка пытается залезть в голубую с нарисованными космонавтами, так что и с этим все понятно. Он хочет еще кофейный столик, поэтому опускает ее на пол, и она ползет прямо к длинному, низкому деревянному столику. Идеально.

Он готов решить, что они закончили, но она продолжает карабкаться дальше, к высокому книжному шкафу, и бьет ручками по одной из его сторон. У них маленькая квартира, и они привезли с собой не так уж много вещей, но Микки все равно решает, что полки могут пригодиться, и он соглашается, берет ее снова на руки и идет к прилавку, чтобы рассчитаться за все это дерьмо.