Красная - красная нить (СИ)

- Фрэнки. Во всём Ньюарке столько бездомных собак, что ты можешь отдать им свой дом и всю свою еду, но это вряд ли изменит ситуацию в лучшую сторону, – он почти докурил и тоже застёгивал свою куртку.

- Так, мальчик, – почему-то я был уверен, что это пёс. – Я оставлю это здесь, и пойду. А ты обязательно поешь потом, – сказал я, положив угощение у бака и поднимаясь с корточек. Из убежища глухо заворчали. Я развернулся и пошёл за Джерардом, он уже стоял на тротуаре, поджидая меня.

- Просто у людей есть выбор. Всегда есть чёртов выбор, – сказал я, шагая бок о бок с ним и порой шоркаясь рукавами курток.

- Что? – удивлённо переспросил он, разглядывая меня из-под капюшона. Пряди тёмных волос свисали по бокам, и в них поблёскивали запутавшиеся и ещё не успевшие растаять снежинки.

- Я сказал, что у людей есть выбор. Ты можешь рвать задницу и добиться многого. Можешь быть упёртым и осуществить свою мечту. Если она у тебя, конечно, есть. А можешь послать всё нахер и жить оборванцем на улице, питаясь объедками. У людей есть выбор. Всегда. А у животных его нет. Выкинутое животное или замёрзнет в холода, или погибнет без еды. Оно не виновато в том, что вдруг надоело своим хозяевам. Что люди не могут держать своё слово и быть более милосердными и менее эгоистичными. Разве собаке так много надо?

Джерард молчал. Он не опровергал и не соглашался, просто выслушивал меня с довольно сосредоточенным видом.

- Если у меня когда-нибудь будет дом, в нём обязательно будут собаки, и они будут счастливы. И я тоже буду счастлив.

Наконец, Джерард улыбнулся. Он не посмотрел на меня, нет. Просто улыбнулся, словно в ответ на свои мысли. Мы совершенно незаметно дошли до остановки и запрыгнули в подошедший рогатый трамвай, скрываясь от усилившегося снегопада.

В этот раз он сел у окна, а я – рядом. Было потрясающе наблюдать из тёплого пустого вагона за тем, что творится на улице. Снег валил огромными хлопьями сплошной стеной, вымазывая всё вокруг белым. Мы словно находились на какой-то фантасмагорической обзорной экскурсии в другом мире, где не было никаких цветов, кроме белого и чёрного. Мне даже стало жутковато на мгновение – я не узнавал ничего из мелькавших за окном улиц.

- Чёрт, руки замерзли жутко, – проговорил Джерард, растирая белые пальцы и пытаясь согреть их дыханием. В отличие от меня, он не надевал перчаток. Я же снял свои, одолженные им, как только зашли внутрь салона. Не знаю, ждал ли он хоть чего-то, но едва он перестал мучить свои пальцы и опустил их вниз, я робко обхватил его руку своей ладонью и положил в карман своей куртки. Его пальцы и правда обжигали холодом. Покрываясь мурашками от своих же действий, я скользил своими тёплыми пальцами по его ледяным, с трудом размещаясь в тесноте кармана. Как вдруг он развернул руку по-другому и неторопливо переплёл наши пальцы в нерасцепляемый и безумно волнующий меня замок. От этого движения, начиная от самой ладони, стремясь по руке выше, чтобы разлиться по всему телу, пронеслась обжигающая волна электричества. Я неверяще повернулся к нему, чтобы увидеть, наконец, его лицо. Но он невозмутимо смотрел в окно, отвернувшись.

Я улыбнулся. Не в этот раз, Джи. Сколько можно водить меня за нос? Его вид в отражении стекла был совершенно счастливым.

Есть не хотелось, поэтому мы устроились на диване в гостиной с огромной чашей чипсов. Она стояла между нами, и пока Джерард щёлкал пультом в поисках чего-нибудь интересного, мы хрустели. Порой наши руки встречались, сталкиваясь пальцами, и этот невинный жест вызывал у меня бурю эмоций и неконтролируемую улыбку. Впрочем, мне не надо было смотреть на Уэя, чтобы быть совершенно уверенным – он реагирует так же. Наконец его выбор пал на старенький чёрно-белый ужастик, чьи спецэффекты вызывали больше приступы смеха, чем страха, но я был доволен. Он не отвлекал от внутренних мыслей и был прекрасным фоном нашему совместному вечеру и этим частым, практически нарочным столкновениям рук.

- Джи?

- М-м?

- А ты правда развёл меня на слабо в магазине?

- Господи, Фрэнки. Я уже давно забыл.

- И всё же?

Молчание и хруст чипсов под мелькание кадров на экране.

- Я не разводил тебя на слабо. Когда мы с Майки были помельче, мы часто так развлекались. Крали какую-нибудь ерунду, а потом удирали со всех ног. Иногда за нами и правда гнались, но мы, если уж шли куда-то «на дело», знали все обходные пути назубок, – он усмехнулся, вспоминая что-то из своего прошлого. – И смысл этого всего не столько в краже. Точнее, вообще не в ней. Чёрт, мы почти всегда сидели дома, потому что наш район ещё года три назад был вообще совершенно неблагополучным. Было тупо страшно выходить наружу лишний раз. По вечерам часто стреляли. Но иногда мы набирались смелости и устраивали себе подобные забеги. Просто чтобы почувствовать этот прилив адреналина. Ну, знаешь, когда виски стучат, а сердце выпрыгивает из горла. Это и правда было весело.

Я помолчал, переваривая услышанное и пережёвывая чипсы.

- Прости, что со мной не вышло так же, – усмехнулся я, вспоминая свою беспомощность. Обычно я действовал, не задумываясь, но сегодня меня отчего-то переклинило.

- Шутишь? Так весело мне уже лет сто не было, – искренне признался он, поворачиваясь и разглядывая меня. – С тобой я чувствую себя так необычно. Ай, стрёмно звучит, – Джерард провёл пятернёй по волосам, смущаясь. – Знаешь, с кем бы я ни общался, рано или поздно мой внутренний лузер даёт о себе знать. Даже рядом с Майки и Рэем иногда хочется уйти в себя, стать этаким обиженным на всё ребёнком. Блин, я, наверное, такой и есть. Я… Чёрт, я робкий и стеснительный. Не смотри на меня так. Это живёт где-то внутри и иногда вылезает наружу. Но не с тобой. С тобой почему-то хочется ломать стены лбом и хохотать этаким хохотом вселенского Мистера-Зла, ну знаешь, типа… – и он изобразил этот жуткий смех, заставив меня подпрыгнуть на диване. Я не выдержал и захохотал от этого зрелища. Он выглядел так уморительно и очень активно жестикулировал, край скул заливал румянец, и глаза поблёскивали, отражая сменяющиеся картинки на экране. – Короче… Перестань ржать. Перестань, я сказал, – он бросил в меня диванной подушкой, она отскочила и плюхнулась на чашку с остатками чипсов, переворачивая её на пол. Хорошо, что та была пластмассовой.

- Наверное, твой внутренний лузер признаёт лидерство моего внутреннего лузера, и предпочитает не высовываться, – с улыбкой сказал я. – Но мне нравится, какой ты сейчас.

Повисла неловкая тишина, в которой мы торопливо собирали с пола рассыпавшиеся чипсы и пытались сделать вид, что ничего особенного не происходит между нами. Но воздух искрил, и я чувствовал это спинным мозгом.

- Пойдёшь в душ? – спросил Джерард, когда замелькали финальные титры. Такой простой вопрос, но он заставил меня покрыться испариной.

- Д-да.

- Пошли наверх. Я дам тебе полотенце и во что переодеться.

Он выдал мне вещи так быстро, будто у него уже была отдельная полочка с надписью «Фрэнк». Я усмехнулся про себя, разглядывая очень знакомые мягкие штаны. Кажется, я уже надевал их. И, конечно, никакого нижнего белья…

Я принимал душ слишком неторопливо и тщательно, словно надеялся заснуть под струями. Усталость неожиданно навалилась всем своим весом. Мы провели в центре, шляясь по магазинчикам и улице, около шести часов, и для меня это было неплохим испытанием. Хотя, ничего удивительного, если вспомнить, какими усилиями я каждый раз вытаскивал Джерарда из очередного «посмотри, Фрэнки, это чёртово лучшее место на земле»!

Мои мысли разбегались, точно муравьи, и я никак не мог ухватить хоть одну, чтобы додумать её полноценно. Я предвкушал что-то, но что именно – в этом я не мог себе признаться. Я был крайне рассеян и упивался чуть горьковатым ароматом его геля для душа. Я признался себе, что просто тянул время…

- Я думал, тебя смыло в канализацию с концами, – сонно сказал Джерард, заворочавшись на кровати. В комнате было темно, только свет от уличных фонарей проникал внутрь, придавая предметам странные и неверные очертания. Никаких штор и препятствий. Просто большое окно и кровать с человеком на ней. С человеком, которого я хотел так сильно.