Мальчик нарасхват (СИ)

Выпрямившись, он вновь посмотрел на меня, хитро прищурившись. Улыбнувшись во весь рот, гость вдруг отнял руку от глаза и, едва не сияя, произнес:

- Вот спасибо, выручил!

Едва не икнув от открывшегося зрелища, сумел только выдавить: «П-пожалуйста». Не сказать, что я увидел нечто из ряда вон выходящее или будоражащее кровь, но здоровенный фингал все же притягивал невольно взгляд, заставляя задерживать на нем внимание.

Заметив мою реакцию, Матвей снова изменился в лице. Громко вздохнув, он вновь наморщил лоб, состроил жалостливую физиономию и возмущенно указал указательным пальцем левой руки на свой заплывший глаз. В правой руке был зажат пакетик с замороженным мясом.

- Нет, ну ты видишь, а?

- Угу, вижу, - осторожно кивнул я, принимая сидячее положение. – А кто это вас… так?

- Так ведь Зыкин, падла такая! – охотно поделился Матвей, не обратив внимания, что я обратился к нему на «вы». – И из-за чего я получил, как ты думаешь?

- Не знаю, - пожал плечами. – А из-за чего?

- А я вот тоже без понятия! – заявил мужчина, снова прикладывая к глазу мясо. – Я, значит, ел себе преспокойненько, а этот пердун старый подойдет и как долбанет мне промеж глаз. Добрый он человек, а? Всегда за доброту его любил. За мягкость, понимание. Сострадание, в конце концов. И тут на тебе! Совсем с катушек слетел, дубасит людей без дела. Нервный он стал какой-то. Скоро опасным для общества станет, и все, пока-прощай!

- Да уж, это верно, - криво улыбнулся я краем рта и, скинув с себя одеяло, встал с кровати.

Вот уж у этого Матвея понос речи. Даже перебить не получится, как из пулемета словами шпыняет. Желая поскорее оказаться один, решительно направился к двери, но был остановлен жизнерадостным окликом со стула:

- Эй, лох!

Опешив, я недоуменно повернул голову к мужчине и вопросительно уставился на него. Он ухмыльнулся, ткнув пальцем себе в лоб.

- Помыться не забудь.

Вспыхнув, хлопнул себя по лбу и спешно вышел из комнаты, направившись к зеркалу.

Действительно лох. На весь лоб, большими такими черными буквами, написано. Очень надеюсь, что это отмоется, ведь с нынешней длиной волос эту надпись никак не скроешь.

Поминая всяческими лестными словами Вадима, угрюмо почесал лоб, пытаясь стереть надпись. Кожа лишь покраснела, а «лох», словно клеймо, не желал исчезать с глаз долой. Тогда, резко развернувшись, гордо проигнорировал смешки из спальни, которые постепенно превратились в оханье и шипение, и закрылся на щеколду в ванной комнате.

Пустил сильный напор воды. Сам потянулся за мылом. Жидкого не было, к белому кусочку на краю ванной, к которому прилип всякий сор и даже какие-то нитки, я прикасаться, а тем более мыть им лицо побрезговал, осталось только хозяйственное. С несчастным видом принялся мочить мыло под водой.

И все же Вадим кретин. Самый настоящий. И вообще, сколько ему лет, чтобы заниматься подобными детскими выходками?! Еще бы зубной пастой измазал, угу. Хотя нет, что я такое говорю, пасту он наверняка зажопил, ведь «еще в хозяйстве пригодится».

Угу, как же. Всего хорошего ему за «лоха». Я прямо давлюсь своей благодарностью. Лучей добра посылаю, ага.

Медленно источая яд, энергично натер свой лоб мылом. Сполоснул ледяной водой. Вот ведь елки-палки! Так и в ледышку превратить недолго, бр-р!

Передернув плечами, выпрямился. Все еще жмуря глаза, слепо нашарил руками полотенце, зарылся в него лицом. Едва не стуча зубами, обернулся.

Лучше бы этого не делал, в самом деле. Мало того, что поскользнулся на мокрой плитке, так еще и в зеркало мельком взглянул. Видя, что гадливое слово на моем лбу отмылось не до конца, расстроился. Пытаясь сохранить равновесие, ударился головой о крючок, на котором висело полотенце, и еще больше расстроился.

Ну точно лох.

***

И все же возмездие свершилось. Это случилось уже вечером. День же прошел уныло, я изнывал от скуки и то и дело скреб свой лоб, омрачаясь при этом.

Матвей спустя час после того, как я проснулся, ушел куда-то ненадолго, все время хихикая, когда смотрел на меня, но довольно быстро вернулся обратно. Даже и полчаса, наверное, не прошло. Увидев мою недоуменную физиономию, мужчина с порога заявил:

- Плевать, у меня отпуск. Хочу на Мальдивы!

Потоптавшись на месте, я буркнул, что все хотят на Мальдивы, и скрылся в спальне Вадима, бухнувшись на стул перед компьютером. Все-таки хорошо, что хозяин квартиры работает – можно пользоваться его вещами сколько влезет.

Но я немножко отошел от темы. Что касается возмездия: свершилось это, когда Вадим пришел с работы. Матвей в это время куковал в туалете, поэтому открывать дверь пришлось пойти мне. А когда я ее открыл-таки, то на мгновение даже застыл.

Явно пребывающий в паршивом настроении, Вадим поднял на меня раздраженный взгляд. Причем степень его раздражения практически дошла до критической точки, поэтому я спешно отступил в сторону. Но дело было не в этом даже, а в фингале под левым глазом. Похоже, кто-то дал впавшему в детство мужику по щам. Так ему и надо!

Пытаясь подавить злорадную улыбку, закрыл дверь. Чувствуя, как настроение начинает стремительно повышаться, обернулся. Расхрабрившись, я, проходя мимо Вадима, даже участливо поздоровался. Но мужчина и ухом не повел, с шумом разделся и, не раскрывая рта, протопал в спальню. За ним тихо и напряженно закрылась дверь.

Слегка задетый тем, что на меня не обратили внимания, ногой поправил раскинутые черные туфли с заостренным носком. И не жарко Вадиму в них летом париться?

Пока я наводил порядок, из ванной комнаты появился Матвей. Осторожно выглянув оттуда, он настороженно покосился на черные пыльные туфли. Помолчав немножко, бдительным полушепотом осведомился:

- Что, пришел?

- Угу, - мотнул я головой, стараясь не смотреть в зеркало.

- Что, злой?

- Угу.

- Сильно?

- Угу.

Скептически на меня посмотрев одним, здоровым, глазом, гость молча отвернулся, видимо, решив, что я слишком тупой, чтобы по-человечески, без вечного угуканья, продолжать разговор. Мужчина смотрел несколько минут на закрытую дверь спальни, будто что-то выжидая, прислушался, пробормотал себе под нос таинственное, дескать, пора, и все-таки целиком вышел из ванной комнаты. Отправился на кухню.

Потоптавшись на месте, я увидел, как Матвей вышел оттуда, что-то держа в руках. Лицо у мужчины выглядело обеспокоенным и напряженным. Стукнув один раз костяшками пальцев по двери, он открыл ее и заглянул внутрь, в комнату. Затем полностью исчез в ней. Прежде чем дверь снова закрылась, я успел услышать:

- Ку-ку! А вот и я! Угадай, что у меня есть? Колбаска-а! Ты рад?

- Да пошел ты на…

Хлопок от сквозняка послужил своеобразной цензурой.

Слегка озадаченный таким способом задабривания злого Вадима, я очутился в зале. Взглянул мельком на телепередачу, пульт в руках повертел, на диван плюхнулся, растерянно прислушиваясь к глухим звукам за стенкой.

Угадывался громкий грубый голос Вадима, который через каждое приличное слово сыпал ругательствами. Причем чем дольше я прислушивался, тем меньше становилось приличных слов. В конце концов из таких остались только предлоги. Во втором голосе, принадлежащему Матвею, тоже чувствовались нотки раздражения, но чаще были слышны отдельные, особо возмущенные фразы:

- Да ладно тебе!.. Я ж, блин, не специально!

Долгих пятнадцать минут я сидел с каменным лицом и делал вид, что мне прекрасно слышно, о чем говорится в телепрограмме сквозь трехслойный мат, исходящий из соседней комнаты. Кажется, нервишки у кое-кого точно сдали.

Затем дверь внезапно открылась, словно от пинка, и из спальни вылетел, будто выброшенный за шкирку, Вадим. Да, это был именно хозяин квартиры, который тоже слегка окосел от такой наглости гостя. Я, увидев изумленную морду Вадима, даже икнул от неожиданности. Медленно повернувшись, мужчина, в лице которого явно читалось желание убивать, решительно ворвался в спальню.