Песо пиратских сердец (СИ)

========== Глава 1. ==========

Нет ничего лучше, чем сидеть в столь жаркую погоду в небольшом кабаке на Тортуге.

Спросите: что такое Тортуга? Простой пиратский остров, на который собиралось столько флибустьеров каждый день, что и сосчитать их глаз боялся. Не стоило говорить о том, в каком они состоянии - это, пожалуй, и так ясно. И стар и млад - каждый найдёт здесь своё призвание и своё место у плоской бутылки рома. Каждый здесь найдёт себе по душе собеседника, что выслушает о том, как кто-то покорял моря, а теперь спился и только и делал, что спал в хлеву со свиньями. Ничего необычного, простой будничный день пиратов.

Солнце давно закатилось за горизонт, и теперь сказочная ночь отдавала своей синевой ночное небо, усеянное звёздами. Теперь на небе ярко светил полумесяц, освещающий дорогу поздним путникам, а где-то вдалеке разгорался маяк и какие-то таинственные факелы, принадлежащие неизвестным, таящимся где-то в кустах, в тени деревьев и в болотах. Сколько здесь ходило легенд о том, как путников утаскивали прямо под воду кто-то из древних племён, всё ещё оставшихся здесь, среди пиратов? Бесчисленное множество.

Тортуга – место, где не просто собирались пираты с их рассказами о давних приключениях среди великой команды, а где ещё и оживала сотня мистических легенд, которые не доступны простому человеку, что забредёт сюда в надежде найти кров. Самое популярное место на небольшом островке, где обитали исключительно флибустьеры – кабак. Он представлял собой небольшое помещение, состоящее из двух этажей; на первом преимущественно происходили попойки пиратов, а на втором как раз более интимная часть вечера. Здесь слышался гул пьяных пиратов, что просили налить ещё, наполнить их кружку до самого края, показывая нерадивым мальчишкам, разливающим ром, где заканчивался край бокала или кружки. Больше здесь никто не знал меньшей нормы.

Слышались гомон и хихиканье разряженных девиц, что удовлетворяли здесь старых и молодых пиратов довольно длительное время. Все они одеты весьма вульгарно, однако сохранили остатки былой красоты и шарма. Мужчины иронично подшучивали над ними, показывая пальцем и делая какие-то жесты, подзывая к себе и поблёскивая пиастрами, что доставали из распоротых карманов потёртых штанов, на которые многократно проливался ром. Женщины услужливо кивали, переглядываясь между собой, и, поправляя высокие парики, что носили дамы из высшего общества, которые и понятия не имели о здешних порядках, направлялись к ним, вальяжно присаживаясь на колени и пряча золотую монету в ложбинку между аккуратных аппетитных грудей куда подальше под всеобщими развратными взглядами пьяных пиратов.

Здесь пахло алкоголем, потом, слышался смех, разносящийся из каждого угла, чьи-то визги. Кто-то из старых пиратов собирал команду на то, чтобы найти сокровища или совершить разбой, и многие соглашались, расписываясь в пиратском контракте, заключая его с «нанимателем». Раздавался скрип тяжёлой двери, в которую вошёл таинственный незнакомец, осматривая помещение, и сел куда-то за дальний столик, веля принести ему полусладкое. Его просьбу исполнили, едва он загремел пиратскими монетами в кармане, улыбаясь и надвинув шляпу на пол-лица.

Однако больше всего здесь любили только одну команду, что заходила сюда довольно часто.

Среди криков и визга, хмыканья, пьяного хихиканья и нетрезвых разговоров о длительных плаваньях послышался довольно грубый мужской голос. Однако сразу стало понятно, что, если этот мужчина в трезвом состоянии (только не в этот день), его голос весьма приятен. Он бархатный, низкий и отдающий мягкостью. Но сейчас этот голос груб и невоспитан, и теперь мужчина, сидя за старым дощатым столом, который вот-вот развалится, потягивал ром, что-то крича своей команде. Она состояла из таких же сорвиголов, как и он. У кого-то не хватало ноги или руки, у кого-то - глаза, но это не пугало старых искателей приключений.

Все они разного возраста, однако Учихе Саске на тот момент было тридцать лет.

Он не кто иной, как бравый пират, известный в Тортуге так же давно, как и легенда о старом Дэйви Джонсе*. Мужчина обладал особой привлекательностью даже будучи пиратом с пяти лет. Он имел смоляные растрёпанные волосы, которые обычно никогда не мог привести в порядок и в очень редкое время расчёсывал, однако ему нравился и такой вид. Как считал он сам, он придавал ему особой дерзости, которой пирату было вовсе не занимать. На волосы флибустьер обычно повязывал простую пиратскую бандану красного цвета, что замечательно защищала от пекла, едва они высаживались на песчаный остров, а сверху надевал широкополую шляпу с белым пером, которое от времени почернело и стало грязного серого цвета.

Нельзя не заметить, что мужчина был действительно красив: он обладал чёрными глазами, в которые вообще кто-либо отказывался смотреть, особенно если вёл с этим пиратом бой; у него был ровный нос и бледная кожа. Пухлые губы не спеша потягивали ром, которого осталось уже на донышке, и пират недоумённо посмотрел туда, вздёрнув тонкую чёрную бровь. Он потёр точёный подбородок длинными тонкими пальцами, на каждом из которых было по богатому перстню с печатями. Их значения Саске не знал, но один из них достался от матери – с черепом и скрещёнными под ним костями, с какими-то надписями на неизвестном Учихе языке. На тыльной стороне ладони мелькнула простая, еле заметная татуировка в виде странной завитушки, и это говорило о том, что и всё тело пирата, которое явно было не менее красивым и привлекательным, чем лицо, обладало не меньшим количеством татуировок.

Он вздохнул, подперев голову рукой, и тут же опустил глаза, стараясь сфокусировать взгляд на своих простых сапогах, доходящих до колен, с потёртыми носами, уже порядочно испытанными в многочисленных боях. На его стройном теле была рубашка с длинными, засаленными от продолжительных боёв рукавами, на которых остались следы крови, однако место на груди было порванным – очевидно, кто-то хотел поразить его в самое сердце, – но именно один из боцманов на корабле постарался привести рубашку в порядок, зашив место чёрными нитками, поскольку белых под рукой не оказалось. Поверх рубашки была надета жилетка агатового цвета, правда, сейчас расстёгнутая. На пирате были простые штаны, такие же потёртые, как и у остальных, совершенно ничем не отличающиеся, и к ним были пристёгнуты ножны на толстом кожаном ремне для шпаги.

Пират всегда носил с собой револьвер, который обычно прятал туда же, куда и свою шпагу, чтобы никто его случаем не заметил. На его запястьях было несколько браслетов, и, едва он поправил рукав своей рубашки, тут же на костяшке на тонком запястье показалась очередная татуировка в виде маленького кораблика, сделанная ещё в далёком детстве.

Саске в очередной раз отпил ром, что стоял перед ним, оглядев бывших боцманов, не стоящих на ногах. Шумная развесёлая компания распевала пиратскую песню, примостившись где-то в углу, и многие пираты поддерживали их, салютуя кружками и флягами с ромом.

«Йо-хо, йо-хо, пиратская жизнь по мне!»

Незнакомец, попивающий полусладкое, опёрся на локти, чуть покосившись в сторону подвыпившего знаменитого пирата. На влажных от вина губах заиграла довольная улыбка, которую аноним никак не мог скрыть. Никого не интересовало, что он делал здесь и зачем пришёл в такой поздний час. Собственно, это тот час, что для пиратов являлся ранним. Он ещё больше надвинул шляпу на глаза, кашлянув и приложив весьма изящную ладонь к губам, опустив глаза, наблюдая за тем, как к флибустьеру направилась молоденькая девушка лет девятнадцати, при этом держа спину ровно и стараясь показать, за что её можно взять прямо в эту ночь. Очевидно, Саске был не трезв, и к нему подошла эта самая девушка.

Она была гораздо младше него, но работала здесь давно, правда, старательно скрывала свой возраст. Выглядела она весьма недурно, однако напудренное лицо и пухлые губки, выкрашенные в алую помаду, а также аккуратно нарисованная углём родинка над верхней губой говорили о том, кем девушка работала здесь и как зарабатывала. В пышном платье, она соизволила опуститься Учихе на колени, который тут же улыбнулся, приподняв уголок губ, оглядев девушку и опустив взгляд блуждающих чёрных глаз в ложбинку между грудей. «Она весьма недурна», - подумал про себя Учиха, однако не стал ничего говорить девушке, пока она первая не затянет разговор. От неё исходил лёгкий запах дешёвых духов и рома, который пролил на неё очередной зевака, засмотревшись на достоинства высокой девушки.