Оттепель (СИ)

========== Глава первая. 0 градусов по Фаренгейту ==========

Стук колес о рельсы отмерял километр за километром. Многовагонный товарняк мчался по полотну вдоль побережья восточного из Великих озер, а затем строго на север через густые леса, по которым пролегала граница между Соединенными Штатами Америки и Канадой. Это был один из поездов, которые по декларациям везли шпалы, уголь и бензин. Их почти никогда не останавливали для досмотра на границе, довольствуясь стандартными декларациями. Разве что, если объявлялась большая охота, как называли ее пограничники, когда правительство одной из, а то и обеих, стран искало какого-то особенного преступника. В таких товарняках из Америки в Канаду бежали мелкие преступники, неудачники и просто искатели приключений. Северному соседу была нужна дешевая рабочая сила, и на нарушения закрывали глаза. В этот раз в сорок третьем грузовом вагоне ехало сразу несколько десятков человек: в большинстве своем крепкие мужчины с подозрительными взглядами. Никто не обращал внимания на парня в углу вагона, с самого начала поездки не подававшего признаков жизни. Он сидел, подтянув ноги к груди, насколько позволяла стеганная одежда, и уткнувшись лбом в колени. Каждый раз, когда поезд проходил через очередной переезд, его пробивала дрожь. Стук колес. Он впивался в виски раскаленными иглами, проходился острой бритвой по оголенным нервам. Его ощутимо лихорадило, и причина была не столько в недавнем ранении и общем истощении, ведь он уже больше недели нормально не ел и не спал, сколько в этом проклятом стуке колес и воспоминаниях, которые он пробуждал к жизни. Отрывочные образы мелькали перед глазами, а в мерном перестуке слышались сухие щелчки выстрелов, и ему казалось, что он сейчас просто сойдет с ума. Раз за разом в памяти вновь и вновь появлялось лицо его последней цели, и он мучительно скрипел зубами. С самого начала, с того момента как он упустил директора Щ.И.Т.а, всё пошло не так.

Безусловно, это было вопиющим нарушением всех правил, директив и инструкций. Агент, находящийся под угрозой разоблачения или в розыске, первым делом должен был залечь на дно. Ассортимент вариантов сбрасывания хвоста исчислялся десятками, однако ни один из них не предполагал появления в зоне повышенного риска без чрезвычайной необходимости. Взвесив все «за» и «против», бывший лучший оперативник организации ГИДРА, носящий псевдоним Зимний Солдат, пришел к выводу, что посещение музея истории Капитана Америка - той самой цели проваленного задания, который доказывал, что они знакомы и называл странным именем Баки, - имеет наивысший приоритет из текущих задач и стоит сопряженной степени риска.

Подготовка заняла почти шестнадцать часов – стандартное время планирования и реализации задания. Четыре часа сна и восстановления, шесть часов наблюдения за местом, два часа выбора пути отхода, четыре часа личной подготовки. Он сменил одежду и прическу, тщательно укрыв бионическую руку рукавом плотной куртки и толстой перчаткой. Неброские цвета, кепка и отросшая за последние часы щетина – он не выделялся из толпы, не привлекал внимания. Всё строго по протоколу. Впрочем, переступив порог музея, он не позволил себе хотя бы на секунду подумать, что операция закончится спокойно. Такие мысли были проявлением непрофессионализма. Хотя он всё равно надеялся на благополучный исход. Надежда? Откуда в его лексиконе вообще появилось такое слово?

Он опустил голову, одновременно пряча лицо от встречных посетителей за козырьком кепки и оценивая собственное состояние. Поверхностный анализ показал снижение скорости реакции и концентрации внимания. Директивы рекомендовали в этой ситуации отказ от продолжения миссии и немедленный возврат на базу. Директивы никогда не ошибались. Этот раз был исключением – ему больше некуда было возвращаться. Он вышел в зал и остановился, подняв голову. Лицо человека на вертикальном баннере было определенно знакомо. Это могла бы быть цель давнего задания или случайная жертва, чей образ зафиксировался в памяти в результате всего одного взгляда мельком… Это было невозможно в случае Зимнего солдата. Его память очищалась после каждого задания. Но лицо на плакате определенно было знакомым, и он не сразу сообразил: причина в том, что это его собственное лицо. Внешность – ещё один аспект, который по уставу не должен был волновать Зимнего Солдата, но, тем не менее, он представлял, как выглядит, а сейчас будто смотрел на себя в зеркало. Взгляд пробежался по ровным строчкам текста.

«Джеймс “Баки” Барнс… лучший друг Стивена Роджерса… член “Ревущей команды” и напарник Капитана Америка… Погиб во время операции в 1944 году».

Цель называла его Баки. Набор ситуационных директив предписывал, что анализировать и оценивать надо каждую мелочь. Инструкция по межличностному взаимодействию утверждала, что необходимо игнорировать любые факты, не касающиеся цели задания и ставящие под угрозу его выполнение. Он чувствовал противоречие и с удивлением обнаружил, что не знает, какое из предписаний обладает наивысшим приоритетом. Дыхание участилось, и зрачки расширились. Он простоял так слишком долго. Настолько долго, что почти упустил момент, когда его «повели». Были это люди ГИДРЫ или Щ.И.Т.а не имело значения. И в том, и в другом случае использовалась стандартная схема: перекрыть выходы, взять в клещи, нейтрализовать. Он с некоторым усилием оторвал взгляд от портрета и перебрал пальцами бионической руки, проверяя работоспособность систем, а затем как ни в чем не бывало развернулся и пошел дальше вдоль экспозиции, отмечая как из толпы выделяются преследователи.

Стычка произошла спустя тридцать две минуты. Судя по тому, что ему позволили выйти из здания музея и уйти с людной улицы, по его следу шел Щ.И.Т. Оперативников было восемь – шесть в ударной группе и двое в прикрытии. Чтобы нейтрализовать их, потребовалось две с половиной минуты. На сорок секунд больше расчетного времени. Он уставал.

За последующие трое суток он ещё четыре раза вступал в столкновения с агентами. Каждый раз ему удавалось уходить, но с каждым разом это давалось всё сложнее. В последней стычке его зацепило пулей, и это резко осложнило ситуацию. Он поймал себя на мысли, что раньше всё было проще – база, техники, собственная группа поддержки. От него зависел только выбранный способ выполнения задания. Сейчас же он был сам по себе.

Между третьим и четвёртым столкновением прошло всего несколько часов, и это укрепило подозрения в том, что его уверенно «ведут». Должно быть, жучок. Он давно сменил одежду и оружие. А значит все дело было в бионической руке, и он знал единственный способ решения этой проблемы, но это оказалось неожиданно нелегко. Понадобилось несколько часов, чтобы найти подходящую крышу, хотя, когда дошло до дела, он не медлил и без колебаний впечатал металлический кулак в трансформаторную будку. Высоковольтный заряд электричества прошил тело насквозь. Любой другой бы от такого моментально отключился, а то бы и умер на месте, но его тело давно уже было приучено к такой боли. Он даже сумел остаться в сознании и отползти в выбранное на краю той же крыши укрытие. Спустя полтора часа прибыла оперативная группа. Он наблюдал, как они мечутся, разыскивая хоть какие-то следы, а когда они ушли, впервые за все эти дни позволил себе выспаться. Спустя ещё одиннадцать часов он покинул город и направился на север, на перекладных добравшись до перегона товарных поездов, где и попал в транзитный вагон.

И вот уже почти сутки он трясся в этом вагоне. Он не ожидал от себя такой реакции и не сразу понял, в чем дело. Но час за часом, километр за километром, стук колес вгрызался в его мысли. Стук колес и пронизывающий холод, к которому в какой-то момент прибавилась резкая ломота в левой руке, что само по себе было настоящим безумием, ведь бионика не может болеть.

Разрешилось всё неожиданно. Поезд тряхнуло на очередном перегоне, и перед глазами вдруг вспыхнуло пронзительно ясное видение другого поезда: металлического монстра на головокружительной скорости несшегося через заснеженные горы. Он сжал виски ладонями и, кажется, застонал, потому что кто-то из попутчиков обратил на него внимание и даже подошёл выяснить, в чем дело. Когда он вскинул голову, то увидел лишь тёмную массивную фигуру над собой. У него что-то спрашивали, но он не мог разобрать слов за этим проклятым стуком, поэтому просто попросил оставить его в покое, но, кажется, проговорил он что-то другое, потому что стоящий над ним рассмеялся и пожал плечами. На этот раз он смог понять его слова: