«Красин» во льдах

Дом Кисса стоял в стороне от других жилищ.

Дом был, как все остальные, деревянный, приземистый. Невысокие строения легче противостояли арктическим ураганам, сносившим иной раз крыши домов. Чтобы крыша держалась крепче, ее перехватывали толстыми проволочными канатами. Концы канатов притягивали к якорям, которые зарывали в землю. Крышу, укрепленную таким образом, не мог снести никакой ураган.

* * *

Еще не сходя на берег, с борта ледокола мы видели за домиками Ню-Олесунна странное большое сооружение. Издали оно напоминало какую-то исполинскую клетку размером с пятиэтажный дом — помещение для хранения дирижабля. Это и был прославленный эллинг Нобиле, в 1926 году — эллинг «Норге», в 1928 году — эллинг «Италии». Отсюда летел к Северному полюсу Амундсен два года назад. Отсюда в мае этого, 1928 года стартовала в свой трагический рейс «Италия».

Уже на второй день прихода в Кингсбей мы на шлюпке переправились в Ню-Олесунн и поспешили к эллингу.

В его высоких переплетах хлопотали маленькие серые птички. Они вили гнезда в громадном деревянном гнезде погибшего воздушного корабля.

Под высоким настилом, в канавках, во мхах валялись пустые бидоны, коробки, ящики, бочки и банки из-под консервов — остатки двух исторических экспедиций: Руала Амундсена и Умберто Нобиле.

Изумительное сооружение воздвигнуто было во время полярной ночи и стужи шпицбергенской зимы. Эллинг строили при свете прожекторов. На постройку ушло двадцать километров балок, доставленных из Норвегии. Высота эллинга — тридцать метров, длина — около ста двадцати.

Читая многочисленные надписи, сделанные красками на балках эллинга, я ни разу не встретил имени Руала Амундсена. Но зато сколько раз встречалось имя Умберто Нобиле, неизменное «дуче», под которым подразумевался Муссолини, и, наконец, просто и открыто: «Да здравствует Муссолини!»

Разумеется, сам Нобиле в этом не виноват. Не он исписывал именами и лозунгами ребра своего знаменитого эллинга. Упражнялись в надписях итальянские строители, привезенные на «Читта ди Милано», и люди команды этого корабля!

Прощание

Сначала предполагалось, что «Красину» придется стоять в Кингсбее не более суток. Но прошло уже полторы недели, а корабль все еще оставался на рейде. Его задерживал туман, мешавший производить погрузку угля.

Вся авиагруппа должна была дожидаться возвращения «Красина» из Норвегии после ремонта. Ее оставляли в Ню-Олесунне.

Солнечной ночью объявили аврал, и снова черный «ЮГ-1» покинул борт ледокола.

Чухновскому пришла мысль использовать для сложной операции спуска кабельный блок на носу «Читта ди Милано». Итальянцы охотно пошли навстречу. «Красин» приблизился к итальянскому кораблю и стал у его носа на якоре перпендикулярно к нему. Соорудили помост, который спускался с борта к воде и поддерживался тросами, прикрепленными к блоку на носу «Читта ди Милано». Был момент, когда самолет без плоскостей повис в воздухе, поддерживаемый тросами с «Читта ди Милано». Снизу под него подвели поплавки и спустили на воду.

На буксире его оттащили в маленький залив, в котором уже стояли гидропланы других экспедиций. Тут же, на берегу залива, чухновцы разбили лагерь.

На земле, покрытой многогранными трещинами, восемь красинцев — пять членов авиагруппы, двое матросов палубной команды и корреспондент «Комсомольской правды» Кабанов — разбили две палатки. В них они прожили много дней до возвращения «Красина» в бухту Кингсбей.

Один за другим покидали рейд Ню-Олесунна корабли экспедиций разных стран. Суда шведских экспедиций «Тания» и «Квест» ушли. Проходя мимо «Красина», они салютовали ему флагами.

Затем ушел итальянский корабль. Он должен был доставить Нобиле и его спутников в Норвегию. Оттуда спасенные собирались выехать на родину поездом. Ушли угольщики, стоявшие у пристани Ню-Олесунна. «Красин» остался один на рейде. Белый молочный туман опустился на горы Кингсбея, покрыл зеленую воду бухты. В тумане утонул Ню-Олесунн, утонули полосатые горы и гордый, прекрасный эллинг.

Двадцать четвертого числа туман разошелся. Полосатые горы вновь показались на берегу. Стал виден прозрачный эллинг.

Через несколько часов ожидался приказ выбирать якоря.

День был воскресный. По мшистому, обрызганному угольными крошками берегу гуляли ню-олесуннцы. Мужчины — в фетровых шляпах, с тросточками в руках. Женщины — в лаковых туфельках, заменявших по случаю воскресенья будничные резиновые сапожки.

В ню-олесуннской столовой шли спешные приготовления.

Обед в этот день закончился раньше обычного. Обедающие торопились. Едва доев, они вскакивали из-за стола и принимались помогать двум старым служанкам.

Служанки мокрыми тряпками вытирали белую клеенку, покрывавшую длинные столы, и снова их накрывали.

На столах появлялись темные круги козьего сыра, тарелки с кровяной колбасой, хлеб, масло, сардины, бутылки с малиновым сиропом, миски с вареньем и фарфоровые кружки для кофе.

От борта советского корабля на рейде одна за другой направились к свайной пристани три шлюпки с красинцами.

Гребцы отталкивали веслами встречные ледяные горы, медленно плывшие по мутно-зеленой поверхности бухты. Люди на шлюпках распевали песни под аккомпанемент балалаечников и гитаристов «Красина». Чайки, отдыхавшие на гребнях айсбергов, испуганно срывались с ледяных вышек и разлетались по сторонам.

Шлюпки подошли к пристани. Человек тридцать красинцев вышли на берег.

Балалаечники и гитаристы выступили вперед. Остальные следовали за музыкантами. Оркестр остановился у входа в столовую. Двери распахнулись, и красинцы вошли в помещение.

Длинные столы были уже накрыты. Сотни полторы служащих и рабочих «Ню-Олесунн-Куль-Компани» встретили красинцев. Десятка полтора женщин стояли у стен.

Когда гости и хозяева закусили, балалаечники впервые тронули струны.

Еще никогда в Ню-Олесунне не было такого веселья. Неожиданно музыка прекратилась. Громадный Кисе взгромоздился на стул.

Минуту внимания! Он, инженер Кисс, желает доставить маленькое удовольствие дорогим гостям и всем собравшимся. В отступление от обычных правил, он с удовольствием продемонстрирует сейчас американский ковбойский фильм и притом совершенно бесплатно!

Кинобудка была устроена в глубине зала. Кисс спустил подвешенный к потолку экран, служанки закрыли ставни, инженер забрался в будку и принялся вертеть ручку киноаппарата.

Едва первые кадры фильма промелькнули на экране, в зале пронесся гул и послышались замечания. Однако вскоре все стихло: присутствие гостей сдерживало публику.

Стала понятна странная щедрость Кисса!

Каждый ню-олесуннец уже видел эту картину по нескольку раз. Она больше не может принести Киссу никакого дохода.

Впрочем, один человек смотрел фильм с нескрываемым удовольствием. Это был Гиальмар Нойс. Он уже много-много лет не видел ни одного кинофильма! Теперь, после многолетней разлуки с семьей, он решил съездить ненадолго в Тромсё.

Ненадолго, ибо надо спешить обратно, пока льды не преградили путь кораблям на Шпицберген!

Ведь еще ни мало ни много — двенадцать лет он собирался прожить арктическим Робинзоном на Норд-Остланде!

После фильма начались танцы. Прошло не более часа, и гудок корабля прекратил веселье. Музыканты поднялись. Гости стали прощаться с хозяевами. На шлюпках мы поплыли к нашему кораблю. Гребцы веслами отталкивались от айсбергов. Туман разжижался.

В три часа утра 25 июля ледокол покидал Шпицберген.

В Ню-Олесунне на берегу Кингсбея оставались Чухновский и его товарищи.

Они стояли с поднятыми руками, глядя вслед уходившему большому черному кораблю с двумя желтыми трубами, на которых алели советские звезды…

Спасение корабля «Монте-Сервантес»

Океан был голубой, акварельный. Блестело небо, лишь кое-где тронутое ватой перистых облаков. Сверкали глетчеры и снежные вершины гор.