Загадки и трагедии Арктики

Самым простым было бы объявить: естественно, на Северном полюсе, ведь характер его записей непреложно свидетельствует о том. Однако при всей симпатии к несчастному, многократно ошельмованному исследователю, успевшему получить лишь прижизненную амнистию, но никак не полную реабилитацию, научную и общечеловеческую, уверенно говорить о нем как о первооткрывателе полюса, на мой взгляд, невозможно — слишком обильны «против».

По каким-то абсолютно непонятным, туманным причинам доктор Кук, возвращаясь из полюсного похода, не захватил с собою на Большую землю святая святых для каждого путешественника — полевые записи, бесценные дневники, несущие на себе отпечаток подлинности, результаты непосредственных наблюдений и в первую очередь астрономические определения координат, широты и долготы достигнутых на маршруте пунктов. Он зачем-то оставил их в гренландском поселке, где эти основополагающие документы вскоре каким-то мистическим образом бесследно исчезли... Правда, копии всех астрономических наблюдений сохранились и вроде бы не вызвали сомнений у специалистов, но явный осадок недоверия к Куку все же возник. Это вынужден признать даже активно «прокуковски» настроенный автор «Большого гвоздя» Т. Райт. О, если бы только одно это обстоятельство!

В полюсном походе Кука сопровождали два совсем юных эскимоса. Подростки отчаянно сопротивлялись белому начальнику, вынуждавшему их уходить далеко- далеко в глубь океанской ледяной пустыни, где нет ни уютного жилища, ни хотя бы полноценной охоты, и сам Кук этого факта не скрывает. Нужно ли удивляться, если впоследствии оба предали своего хозяина, показав, что во время похода к «Большому гвоздю» они почти постоянно находились в пределах прямой видимости суши, то есть в считанных десятках километров от берегов Арктической Канады или Гренландии?!

Не все вяжется у Кука с весом и количеством экспедиционных грузов, вызывают недоверие, как и в случае с Пири, результаты суточных переходов, поистине феноменальные для новичка (я имею в виду новичка не в экспедиционных делах — тут он был полярником со стажем, приобретенным и в Арктике, и в Антарктике, а только в том, что касается опыта путешествий по дрейфующим льдам). И уж коль скоро мы подвергаем сомнению резко завышенные расстояния, пройденные испытанным ветераном Пири с его «цветными», то вправе ли мы утратить критический взгляд на суточные переходы Кука, сопровождаемого с самого начала двумя юнцами- эскимосами?

Выглядит крайне двусмысленно и кажется необъяснимым многое из последующего поведения Кука уже на родине, в США. Конечно, ни в коем случае нельзя забывать о тех яростных психологических атаках, каким он подвергся: тут тебе и кража патагонского словаря, и обман с подъемом на Мак-Кинли, и шпионаж в пользу Германии в 1915 г. (Кук происходил из семьи немецкого эмигранта), и обвинения в спекуляции землей. Но когда Куку была предоставлена возможность реабилитироваться в глазах общественности, внезапно начались загадочные зигзаги, явное нежелание предстать перед лицом компетентной и вполне доброжелательно настроенной комиссии, затем последовал неожиданный отъезд из США. И уж меньше всего способствовали признанию приоритета Кука такие его нарочито туманные высказывания: «Дошел ли я действительно до Северного полюса? Может быть, я ошибаюсь, веря в это, а может быть, и нет...»

Подобных «откровений» у Кука набирается предостаточно. Вот еще пример. Принимается, допустим, доктор как бы сам с собой обсуждать вопрос о том, побывал ли он на Мак-Кинли, и вдруг следует такой пассаж: «Стараясь изо всех сил помочь мистеру Пири, они (недруги. — 3. К) протащили этот спорный (! — 3. К) побочный вопрос». Или: «Я ступал по полярной пустыне, сжигаемый личным честолюбием» — это заявление мало вяжется с «имиджем» Кука, созданным почитателями, которые не жалели эпитетов типа «сверхскромный», «рыцарь полюса, лишенный рекордсменских поползновений»...

Подведем итоги. Вряд ли сегодня можно со стопроцентной уверенностью заявлять, что 21 апреля 1908 г. доктор Кук пришел на «вершину планеты», на полюс. Скорее всего, почти наверняка (хотя, напомню, прямых документальных свидетельств нет), он побывал в околополюсном пространстве. Точно так же, как и Пири ровно год спустя. Так или иначе оба они в начале XX столетия проникли в самое сердце Центральной Арктики. Сказать так будет и верно, и справедливо.

Но где же Полюс, где же Полюс, где же?

Все те же льды, обрюзгшие моржи.

И, веки смежив, хочется в одежде

упасть, лицом зарыться в снежный жир.

Зададимся же вслед за Виктором Соснорой этим нестареющим вопросом: где, в конце концов, долгожданный Северный полюс, кто достиг его самым первым?

До сих пор мы говорили о тех, кто плыл к полюсу на парусных и слабеньких паровых судах, шел к нему пешком и на собаках, т. е. двигался по морям и льдам. Но ведь были те, кто использовал для этой цели другой океан, воздушный!

Одну из самых отважных попыток предпринял еще в прошлом веке шведский инженер Соломон Август Андрэ. Вместе с двумя товарищами он отправился 11 июля 1897 г. в экспедицию на воздушном шаре «Орел». Это был первый в истории полет над Арктикой, совершенный, как видим, еще до изобретения самолета_; Экипаж Андрэ взлетел со Шпицбергена и исчез. Казалось, что навсегда. Но через тридцать три года на одном из островков в Ледовитом океане были обнаружены останки воздухоплавателей, их дневники, фотопленки. «Мы будем летать, как орлы, и ничто не сломит наших крыльев!» — таков был жизненный девиз Андрэ, человека, первым бросившего вызов воздушному океану Арктики.

Потом появился аэроплан. В 1903 г. его создатели братья Райт продержались в воздухе во время первого полета меньше одной минуты, а уже в 1914 г. российский военный летчик Ян Иосифович Нагурский совершил на гидросамолете «Морис Фарман» пять полетов над Баренцевым морем общей продолжительностью одиннадцать часов. Он искал экспедицию Г. Я. Седова и в один из дней удалился от побережья Новой Земли на целых сто километров! Нагурский вошел в мировую историю как первый полярный пилот. В машине рядом с ним находился также моторист Евгений Кузнецов, а сравнительно недавно появились сведения о том, что однажды в воздух поднимался другой русский механик, тоже из военных моряков. Его фамилии пока разыскать не* удалось, но в каком-то из наших архивов она почти наверняка сохранилась.

Именно после тех полетов Нагурский написал пророческие слова: «Прошлые экспедиции, стремившиеся пройти Северный полюс, все неудачны, ибо плохо учитывались силы и энергия человека с тысячеверстным расстоянием, какое нужно преодолеть, полным преград и самых тяжелых условий. Авиация, как колоссально быстрый способ передвижения, есть единственный способ для разрешения этой задачи». Продолжателями дела Нагурского стали советские полярные летчики, усилиями которых и родилась удивительная, не знающая равных себе полярная авиация. Один из ее пионеров, Борис Григорьевич Чухновский, провел в 1924 г. первую воздушную ледовую разведку, затем на повестку дня постепенно встал вопрос и о Северном полюсе. Но к полюсу поначалу стартовали другие.

В мае 1925 г. на двух гидросамолетах «Дорнье-Валь» к 90-й параллели отправилась экспедиция Руала Амундсена. Полет едва не кончился трагедией. На 87°43" с.ш. норвежцы решили сделать посадку, чтобы определить свое местонахождение. Сесть-то они сели, а вот взлететь не могли в течение двадцати четырех дней — вокруг было сплошное ледяное крошево. Наконец, бросив во льдах одну машину, они благополучно взлетели и вернулись на Шпицберген, где их уже считали погибшими.

На следующий год, и тоже в мае, к Северному полюсу на трехмоторном самолете «Жозефина Форд» вылетели американцы Ричард Эвелин Бэрд (впоследствии адмирал, руководитель ряда крупных экспедиций в Антарктику, человек, первым побывавший над обоими полюсами Земли) и Флойд Беннетт. Стартовав со Шпицбергена, они без особых помех долетели до полюса, сделали над ним «круг почета» и возвратились на Шпицберген, где попали в объятия ликующей толпы. Но четверть века спустя в зарубежной прессе появились сенсационные разоблачения: американцы, дескать, никак не могли достичь полюса и вернуться назад из-за элементарной нехватки горючего, о чем свидетельствуют нехитрые расчеты (учитывая запас бензина, скорость полета, встречный ветер и т. д.). Авторы разоблачений сделали вывод о том, что американцы прервали полет примерно в полутораста километрах от цели. В советском журнале «Вокруг света» за май 1973 г. была опубликована большая статья по материалам западной печати на тему «Был или не был над полюсом коммодор Бэрд». Она носила название: «Ложь, которой не хватило часа».