Садовник, или Русские в Америке

Живем мы одним общим домом. Работа, конечно же, занимает важное место в жизни каждого, но на первом месте все же малыши  - Андрей и Анечка. Юля сразу сказала, что семью она предпочитает карьере, а потому старается работать не больше трех дней в неделю. Зарабатывает она за час 45 долларов, я иногда и за день столько не наковыряю, Наташа тоже. Но основной добытчик  - Брюс, в июне ему повысили зарплату до 120 тысяч долларов в год. Между прочим, радио Бостонского университета, на котором он работает уже одиннадцать лет, обеспечивает хорошими медицинскими страховками не только его самого, но и жену и детей. Проработает еще шесть лет  - дети получат право на бесплатное обучение в университете. Это  около 25 тысяч в год на каждого.

Да, ребята получают зарплату выше, чем средний американец. Но пятьдесят процентов уходит на налоги, которые каждый подсчитывает сам и платит раз в три месяца. Неукоснительно. За просрочку  - штрафуют. За ошибки в подсчете наказывают еще строже, проверки делают выборочно, и никто не знает, когда компьютер для проверки выберет именно тебя. Из дохода опять же надо вычесть ежемесячные взносы по кредиту и, естественно, коммунальные платежи, а также расходы на Андрюшину школу- больше семи тысяч в год, да на всякого рода дополнительные занятия, в частности, русский язык и рисование. Регулярно Брюс помогает своим родителям.

Оказывается, далеко не каждый американец, проработав всю жизнь, может рассчитывать на обеспеченную старость.

Ясно, что на рабочее время Брюса мы не посягаем, детьми не загружаем. Правда, он и сам с ними любит возиться, особенно с Андрюшей. А вот сами состоим при них по строгому графику. Я тут в полной мере освоил профессию няни, с Анечкой смело остаюсь дома с самого ее рождения. Могу и накормить, и спать уложить, и памперсы сменить, и переодеть. Чем и горжусь, потому что мои знакомые и друзья в один голос заявляют, что вряд ли бы взялись за такое... Андрюша тоже с удовольствием проводит время со мной, очень любит, когда я ему читаю русские сказки, а недавно очень заинтересовался баснями Крылова, историями в зверином царстве.

А теперь - непосредственно про быт. Раз в неделю мы с Наташей или Юля с Брюсом едем в супермаркет и закупаем продукты на неделю для всех. Холодильники с морозильниками здесь очень вместительные, и такой порядок экономит много времени. Все расходы потом делим пополам и готовим по очереди, чтобы вся семья собиралась за одним столом, что само по себе  удовольствие. Брюс у нас не ест свинину и говядину, поэтому для него специально покупается рыба, курица. Наташа готовит по наитию, кухня у нее русская, Юля же пользуется американской поваренной книгой, и довольно успешно. В выходные вечера устраиваем маленькие праздники с мясом, поджаренным на гриле, с вином или пивом. Американские продукты мне не очень  - какие-то они пресноватые на вкус, а хлеб вообще никакой, если только не куплен в русском магазине, где свои пекарни. Один мой приятель пожаловался, что у него не получается шашлык, хотя использует он свою обычную технологию. Позже мы выяснили, что мясо здесь обезжиренное (американцы боятся жира в любом продукте) и поэтому на гриле получается слишком сухим. А выяснили это, закупив однажды более дешевую свинину и баранину в Нью-Йорке. Теперь я иногда балую друзей своими фирменными шашлыками по-рижски. Гости у нас бывают часто, не в пример нашим американским соседям. Приходят и наши земляки, и друзья Брюса и Юли. Последние предупреждают: ничего не готовьте, все принесем с собой. За нами остаются лишь напитки. При этом, что не съедено (а приносится обычно в два раз больше, чем нужно),  Юля отдает назад. И никто не отнекивается. Вот такая простота мне по душе.

Есть у нас и абонемент в семейный спортивный клуб. К сожалению, воспользоваться этой возможностью мне удается не часто. Но по утрам два-три раза в неделю бегаю на расположенном рядом стадионе, присоединившись к большому количеству убегающих или уходящих от разнообразных болезней. Бег или ходьба здесь в непреходящей моде, непонятно, почему Америка на первом месте по числу людей с избыточным весом.

Стараемся избежать обычного рутинного распорядка: работа  - дом. А потому еще выбираемся в музей и на выставки, и тоже  - с детьми. По очереди раз в месяц ходим на спектакли (мы с Наташей, а иногда и Юля с матерью  - на российские гастрольные), симфонические или сольные концерты и в балет. Бостонский балет высоко ценится знатоками, здесь танцуют и артисты из Москвы и Санкт-Петербурга. Тем не менее очень тянет в Ригу, Белоруссию и Москву. Причем не только меня. Сегодня утром и Юля призналась, что ей очень хочется в Москву.

...В пятницу мы посадили с Алей тысячу тюльпанов в поместье компьютерного богатея Стива Валски. Она пригласила меня на кофе по случаю закрытия сезона и объявила, что премирует меня полсотней долларов. Призналась, что такого хорошего помощника у нее еще не было и рассчитывает на дальнейшее сотрудничество. Если бы мы были помоложе и более сентиментальны, то обязательно бы расплакались от такого проявления чувств. Впрочем, в Америке это не принято.

Из Москвы

Ты спрашиваешь, как моя нога и ее лечение. И не впадаю ли я в депрессию оттого, что мое движение ограничено. Впадаю. Особенно переживаю, что не могу присоединиться к тем, кто прощается с друзьями, уходящими из жизни. Много стало таких прощаний. Моя приятельница долго рассматривала групповой снимок и растерянно мне сказала: "Вы знаете, все умерли..." Да, наше поколение на божьих качелях то падало вниз  -  война, то взлетало вверх, опьяненное "оттепелью", и снова  - вниз, подрезанное как колос. И нас уверяют, что   это пустой колос, ибо наша жизнь была советской, и потому она  - миф, и ей не положены приличная зрелость и старость. Хороших людей, умных и полезных, ушло из жизни много. Ты думаешь, их отравили ваучерами и приватизацией? Нет  - оскорблением и унижением. Оставшиеся ходят на панихиды  - последний светский раут в одежде с рынка или оставшейся от советских времен.

Сегодня ждала сына  - ехать в поликлинику  - в любимом садике у знаменитого особняка в стиле модерн миллионера Рябушинского, построенного когда-то архитектором Шехтелем. Сейчас здесь музей Максима Горького. Как сказал бы старый русский барин Василий Боткин  -  в этом саду присутствует что-то умягченное, приятное, чувственное, которое не дает думать ни о чем на свете, кроме vivere memento. Я бы и не думала, но обнаружила железную будку, из которой вышел молодой человек в камуфляжной форме и подсел ко мне на скамеечку. Он вернулся из армии, решил устроиться на автомобильный завод, где работает его мать уже много лет. Мать терпит жалкую плату, а он оскорбился и пошел охранником в немецкую фирму, расположившуюся на территории музея. Целые сутки сидит в будке, потом отсыпается. Говорит, что раньше у него была девушка, друзья, ездил в Серебряный бор на пляж. Сейчас все и всех растерял. Жизнь разделилась на сидение в будке и на сон. Пока мы говорили, к музею подошла группа немцев, увидела вывеску на родном языке и расхохоталась. Возможно, немцы всего лишь обрадовались знакомому названию. Но... мы стали обидчивы.