Встречи с Индонезией

Януш Камоцкий

Встречи с Индонезией

Прыжок в Джакарту

В четверг 21 мая 1970 года, в 18 часов 55 минут, наш теплоход отошел наконец от причала. До этого сроки отъезда откладывались со дня на день. На борт теплохода, который должен был доставить нас в Индонезию, мы поднялись 19 мая. Наше появление не вызвало восторга у капитана: для команды удобнее, если пассажиры садятся на корабль в последние часы перед отплытием.

Едва мы ступили на борт, начались поиски моего багажа. В конце концов мое имущество нашлось — кто-то заботливо уложил его в рундуки почтового отделения. Багаж у меня был весьма солидный: два ящика, четыре чемодана, складной велосипед, рюкзак, вещевой мешок с магнитофоном, два фотоаппарата, кинокамера, экспонометр… Хватило бы для серьезной научной экспедиции. Зато денег… Десять долларов в кармане! А в индонезийском посольстве честно предупредили, что стипендия, на которую я могу рассчитывать, будет минимальная. В Джакарте, правда, я смогу воспользоваться гостеприимством милейших супругов Вавжиняк. Но хочется побывать на Суматре, Малых Зондских островах, да мало ли где еще. Вот и приходится везти с собой кучу всевозможных мелочей и сувениров, которые облегчат жизнь в Индонезии и послужат обменным фондом при составлении коллекции, тем более что на покупку экспонатов денег мне не выделили и ничего определенного не обещали. Правда, я получил немалую помощь от различных краковских организаций и учреждений: Так, фирма «Миракулум» щедро снабдила меня кремами и лосьонами. Взял я также изрядное количество флаконов одеколона «Прастары», который, как я слышал, высоко ценят на островах Южных морей. От Краковского кооператива нм. Выспяньского я получил прелестных кукол. Фирма «Фотооптика» и Краковский комитет по физической культуре и туризму тоже помогли, чем могли. А министерство культуры и искусства оплатило проезд польским теплоходом в Индонезию и обратно. Таким образом, несмотря на весьма скромные финансовые возможности, поездка состоялась.

В коллекции Краковского этнографического музея, где я руковожу отделом внеевропейской этнографии, имеются и яванские экспонаты-куклы театра теней и марионеток, оружие и ткани, привезенные в Польшу в 1900 году исследователем яванской природы М. Рациборским. В наш музей попали также коллекции М. Седлецкого, автора книги «Ява», рассказывающей об экспедиции 1908 года.

Я увлекся этими материалами и провел большую работу (составил каталоги, организовал выставки и пр.). В поисках информации об индонезийском искусстве и отдельных персонажах традиционного театра я перерыл массу литературы, неоднократно обращался в индонезийское посольство. В итоге — как это случилось, я и сам не заметил — коллекционирование предметов индонезийского искусства стало важным делом моей жизни, а исследования в области культуры Индонезии превратились в страсть. Разумеется, это были всего лишь теоретические исследования, и я боялся, что по разным причинам они таковыми и останутся.

Но правительство Индонезии согласилось предоставить мне скромную стипендию, чтобы я мог углубить и расширить знакомство с культурой этой страны, всевозможные препятствия преодолены, и вот я после всех хлопот и суеты стою на борту теплохода «Янек Красицкий». В моем распоряжении уютная двухместная каюта. Единственные мои спутники на теплоходе — польско-индонезийская семейная пара Божена и Анди Кусумадининграт с четырехлетним сынишкой Сенди. Малыш сразу признал меня членом семьи и своим «дядей».

С минуты на минуту теплоход отчалит. Все пассажиры на палубе. К мачте подходят два матроса — сейчас они спустят польский красно-белый флаг. Пока теплоход стоял в польском порту, на его мачте реял польский национальный флаг. Теперь вместо него будут поднимать флаги тех стран, чьи территориальные воды мы будем проходить.

Позади Балтийское море, Кильский канал, Северное море. 24 мая проходим Ла-Манш. Видимость плохая. А я так надеялся увидеть берега Англии или Франции! То, что Англия скрыта туманом, кажется мне в порядке вещей. Но Франция! Почему не видно ее берегов? Какая досада! Послать, что ли, жалобу в Управление польских океанических линий?

На следующий день входим в Бискайский залив. Погода чудесная! Трудно поверить, что это то самое грозное «Бискайское море», которое славится своими штормами, уносящими ежегодно по нескольку десятков человеческих жизней. Небо ясное, но прохладно. С утра вынес на палубу раскладушку и лежу, читаю, греясь на солнышке. Правда, в свитере, куртке и под одеялом.

В 16 часов объявляется учебная тревога. Мы с Сенди приписаны к спасательной шлюпке номер четыре, которая расположена по левому борту. Нужно бы спустить ее на воду, но «авария» такова, что левосторонние шлюпки спускать нельзя. Нам приказано перейти на правый борт (пассажиры шлюпки номер четыре имеют резервные места в шлюпке номер три). Матросы начинают спускать обе правосторонние шлюпки, но тут капитан объявляет отбой. Спасательные средства проверены, а больше пока ничего не требуется.

27 мая еще одна учебная тревога, на этот раз противопожарная. Пассажиры в ней не участвуют, так что я могу наблюдать за происходящим со стороны. Должен отметить, что капитан поддерживает на корабле строжайшую дисциплину, требует идеального порядка и чистоты. Говорят, «Янек Красицкий» — одно из лучших польских судов.

Пора приниматься за письма. Как объяснил мне помощник капитана по хозяйственной части, письма пассажиров отправляются в Польшу с капитанской почтой, а там уже Управление польских океанических линий рассылает их адресатам. Члены экипажа тоже могут отправлять письма с капитанской почтой.

В Лас-Пальмасе собираюсь сойти на берег. В карман куртки кладу фляжку для вина. Покупать здесь вино — чистое безумие. Но как можно — побывать на Канарских островах и не попробовать местного вина! Стоить это будет всего один доллар, а у меня их десять.

Спускают трап. Помощник капитана по хозяйственной части, как и все офицеры, прикрепляет к своему летнему кителю синие погоны со знаками различия. Сейчас он выдаст нам пропуска. Странно, но пропуска получаем только Божена и я. Анди почему-то остался без пропуска. Решаем, однако, идти все вместе. Мой пропуск выписан как полагается, а на пропуске Божены проставлено только ее имя. Видимо, полицейский пограничной службы не справился с ее индонезийской фамилией. Сходим на берег. Полицейский у выхода из порта добродушно улыбается и любезно отвечает на вопрос Анди, как пройти в город. О пропусках никто не вспоминает.

Таксисты наперебой предлагают свои услуги, но нам они не нужны. Окинув взглядом порт, мы отправились В город пешком. Хотелось бы взглянуть на кафедральный собор и музей Колумба, который, говорят, разместился в красивом здании, но времени мало — в 23 часа нам следует быть на борту. Придется удовольствоваться осмотром портовой части города. Узкие, зачастую крутые улочки, много машин, но движутся они осторожно — первенство принадлежит пешеходам. Автомобили буквально набиты пассажирами. В четырехместных обычно сидят по пятеро взрослых и по нескольку детей. Дома небольшие, двухэтажные, с эркерами. На плоских крышах — длинные телевизионные антенны. Несмотря на поздний час, на улицах много детей. Чуть не в каждом домике лавочка, ларек или закусочная.

Бары «Осака», «Киобе», «Нипура» — что за странная мода на все японское? Однако, если вы рассчитываете увидеть там гейшу, ошибаетесь. Навстречу вам либо выйдет, улыбаясь, дородная матрона, либо, притоптывая в такт музыке, выбежит смуглая черноволосая девушка в брючках. На улицах полно молодежи. Парни в расстегнутых полупрозрачных рубашках, в основном белых в крупный рисунок, девушки в мини-юбках или расклешенных брюках, стройные, изящные.